Китайский экономический локомотив буксует. Планы по переориентации экономики на внутренний спрос и сферу услуг пока остаются только планами. Старая модель инвестиционного роста больше не работает, а новой нет.
По-настоящему тяжелой ситуация в экономике Китая может стать, если власти КНР допустят крах на жилищном рынке и не пойдут на необходимые реформы
Фото: AP
Еще несколько лет назад было невозможно представить, чтобы скучные статданные и дежурные заявления функционеров КПК стали поводом для первополосных статей ведущих газет мира и главными сюжетам новостей на ТВ, а сырьевые и фондовые рынки реагировали на них резкими скачками. Сейчас — другое дело: Китай стал последней надеждой мира на экономический рост и вовсю пытается ее оправдать. В феврале и начале марта это удалось.
Отток капитала из КНР замедлился, в феврале он составил $29 млрд (в январе 2016-го — $100 млрд, в декабре 2015-го — $107 млрд). Девальвационное давление на юань ослабло. Китайская номенклатура может радоваться — открывшаяся в начале марта сессия Всекитайского собрания народных представителей проходит плавно. Председатель госкомитета по делам развития и реформ КНР Сюй Шаоши заявил, что "жесткой посадки" экономики не будет, а по словам премьера Ли Кэцяна, в 2016-м рост составит 6,5-7% ВВП (прогноз МВФ — 6,3%).
Глобальные рынки заразились китайским оптимизмом. В феврале--начале марта 2016-го рискованные активы росли практически по всему миру, наибольший рост показал сырьевой сектор. С январского дна цена на нефть Brent выросла почти на 50%, превысив $40/бар. Еще более впечатляющий рост показали металлы. Например, железная руда выросла с декабрьского дна в $37 за тонну на 70%, до $63, основной приступ оптимизма пришелся после воодушевляющих заявлений китайского руководства: 7 марта котировки взлетели на 19,5%.
В январе 2016-го аналитики объясняли падение сырья и глобальных рынков проблемами в Китае, их сегодняшнее обратное движение также во многом объясняется оптимизмом вокруг КНР. "Лучшие, чем ожидались, американские макропоказатели и стабильный китайский юань привели к схлопыванию глобального "негативного пузыря"",— отмечают аналитики UBS. Аналитик Reuters по металлам Энди Хоум более прозаичен. По его мнению, ралли в металлах вызвано спекулятивной лихорадкой на биржах в Шанхае и Даляне, куда в последние месяцы подтянулись толпы китайских розничных инвесторов, разочаровавшихся в рынке акций. Реальный же спрос на металлы остается низким.
Кроме заверений чиновников, относительной стабилизации оттока капитала и приступов панических покупок, оптимистичных новостей из Китая, как, впрочем, и отовсюду, практически нет. Так, февральские индексы PMI, которые хорошо коррелируют с динамикой ВВП, показали очередное ухудшение в промышленном секторе китайской экономики — 48 (худшее значение за пять месяцев), спад длится уже 12 месяцев. Хуже того, сектор услуг, на который в Китае возлагаются особые надежды, тоже ослаб: Caixin Services PMI упал в феврале до 51,2 против январских 52,4. "Новая нормальность" экономики с большей ориентацией на сектор услуг пока не работает. Не все в порядке и в финансовом центре Китая — Гонконге. Здесь PMI опустился до вполне рецессионных уровней (46,4 в феврале, 46,1 в январе).
Китайский экспорт в долларах в годовом выражении падает восьмой месяц подряд: в феврале падение год к году составило 25,4% (против консенсус-прогноза The Wall Street Journal в 15%), в январе — 11,2%. Импорт сократился на 13,8%, в январе на 18,8% (отчасти это объясняется более низкими ценами на сырье, хотя и в натуральном выражении импорт по многим категориям товаров показал падение). Падает и торговый профицит — до $32,6 млрд против рекорда в $63,3 млрд в январе. 2 марта рейтинговое агентство Moody's изменило прогноз по суверенному рейтингу КНР (Аа3) со стабильного на негативный, выражая обеспокоенность снижением темпов роста, сокращением валютных резервов и давлением на юань. В общем, поводов для оптимизма немного.
Растерянный рост
Реакция властей на спад говорит об их растерянности. С одной стороны, китайское руководство говорит о необходимости реформ и переориентации роста с промышленности на сектор услуг. Для этого надо резко снизить долю инвестиций в ВВП (сейчас около 45% ВВП) и перестать создавать новые мощности в промышленности, и так уже давно избыточные.
Торговая палата ЕС в Китае недавно выпустила доклад Overcapacity in China, в котором проанализировала ситуацию с избыточными мощностями в нескольких отраслях (нормальной считается загрузка на уровне 80-85%, уровень ниже говорит об избытке мощностей, средний уровень промышленности США с 1967 года — 82%).
В сталелитейной отрасли загрузка мощностей составляет 71% (против 80% в 2008-м). При этом сейчас Китай выплавляет стали в два с лишним раза больше, чем другие крупнейшие производители — Япония, Индия, США и Россия, вместе взятые. В алюминиевой отрасли загрузка 76% (78% в 2008-м), производство в 13 раз больше, чем в США, и покрывает половину мирового спроса. В цементной отрасли — 73% (76% в 2008-м), это 57% всего мирового выпуска (у ближайшего конкурента, Индии, в девять раз меньше). В химической промышленности (25 тыс. компаний) из рассматриваемых 16 подсекторов только три имели загрузку более 80%, четыре — 70-80%, остальные — ниже 70%. В нефтеперерабатывающей промышленности — 66% (против 80% в 2008-м). При этом в данной отрасли из-за высокой капиталоемкости производства нормальной считается загрузка в 85-90%. В стекольной промышленности — 79% (88% в 2008-м), в целлюлозно-бумажной — 84% (90% в 2008-м).
Экономисты Bloomberg оценивают загрузку мощностей в автомобильной промышленности в 2015-м в 70% против более чем 100% в 2009-м (загрузка выше 100% означает сверхурочную работу).
Избыточность мощностей и перепроизводство давит на цены производителей и рентабельность (5,76% в среднем по крупнейшим предприятиям в 2015-м против 5,91% в 2014-м). "Низкая рентабельность предприятий приведет к сложностям с выплатой процентов по долгам, не говоря уже о самом теле долга,— отмечается в Overcapacity in China.— Если доля плохих долгов резко вырастет в 2016-м, это может заставить власти рекапитализировать банки". Откуда взять на это деньги при планируемом дефиците бюджета на 2016 в 3% ВВП, непонятно.
В ответ власти создали массу программ по ликвидации избыточных мощностей. Например, как заявил Сюй Шаоши на сессии ВСНП, планируется сократить сталелитейные мощности на 100-150 млн тонн, а угольные — на 500 млн тонн, высвобождение рабочей силы может составить до 3 млн человек за два-три года. Похожие программы есть и по другим отраслям.
С другой стороны, под продукцию избыточных предприятий создается искусственный инфраструктурный спрос. Например, как объявил премьер Ли Кэцян на той же сессии ВСНП, в рамках пакета стимулирования экономики в строительство дорог будет инвестировано 1,65 трлн юаней ($253 млрд) и еще 800 млрд юаней на железные дороги (сеть китайских железных дорог и так вторая в мире по протяженности после США). Плюс за новую, 13-ю пятилетку планируется построить еще 50 аэропортов.
Квартирный вопрос
Перепроизводство, как ни странно, иногда сопровождается спекулятивными пузырями. В Китае имеются огромные нераспроданные запасы жилой недвижимости. По данным крупнейшей частной консалтинговой компании в области недвижимости China Index Academy, они достигают 6,2 млрд кв. м (по 4,7 кв. м на душу населения). При текущем темпе продаж этого объема достаточно на пять лет. Однако уже сейчас на городского жителя в Китае приходится 36 кв. м площади против 33 кв. м в Великобритании и 22 кв. м в России. При этом 75,6% всего жилого фонда построено совсем недавно, после 2000 года. 21% семей имеет более одной квартиры, доля собственников жилья в Китае — 90% (примерно столько же в России, в Великобритании — 67%, в США — 65%, в Японии — 61%, в Корее — 54%).
Но и на фоне избыточного предложения китайские власти допустили очередное обострение рынка. Так, цены на недвижимость в Шэньчжэне с начала года скакнули на 25%, чуть меньше в Шанхае. В Шэньчжэне средняя цена квадратного метра достигла $7 тыс., в Шанхае — $6,2 тыс. В китайских газетах появляются сообщения о многочасовых очередях в риэлторские компании. Кое-где даже идет продажа места в очереди за тысячу юаней (11 тыс. руб.). Те, кто не имеет средств для оплаты первоначального взноса по ипотеке, имеют возможность поучаствовать в спекуляции. Интернет-компании (например, сайт с говорящим названием pinfangwang.com.cn — "битва за дом") принимают взносы частных лиц (от тысячи юаней и выше) и скупают на них недвижимость.
Несмотря на явные признаки перегрева рынка (похожего на прошлогодний пузырь на фондовой бирже), власти не собираются его охлаждать. Например, губернатор провинции Гуандун (Шэньчжэнь находится в ее составе) недавно заявил о разработке плана по покупке жилой недвижимости государственными предприятиями для уменьшения количества нераспроданных домов. Абсурдность ситуации многомерна. С одной стороны, спекулятивный пузырь, с другой — избыток предложения, с третьей — стремление властей решить проблему избыточного предложения директивными покупками со стороны госкомпаний.
Несмотря на локальные мании в Шэньчжэне, Шанхае, Пекине, Нанкине и Гуанчжоу, в остальных крупных городах (государственная статистика отслеживает 70 крупнейших городов) цены стабильны или даже падают. Что не останавливает власти от создания новых программ по социальному жилью и урбанизации.
Чистка вместо реформ
Растерянность власти можно понять. Она загнана в цугцванг: старая модель роста уже не работает, а реформы неизбежно будут болезненными и грозят устойчивости КПК. Президент Си Цзиньпин, вероятно, это понимает и пытается хотя бы восстановить авторитет партии. Стартовавшая три года назад антикоррупционная компания беспрецедентна по своим масштабам. За 30 лет экономического роста многие высшие партийные чиновники сколотили миллиардные состояния, а до правления Си Цзиньпина на фантастическую по масштабам коррупцию смотрели как на побочный эффект быстрого развития.
Сейчас все изменилось. Впервые за период реформ под суд попали бывший член постоянного комитета политбюро ЦК КПК, бывший глава канцелярии ЦК КПК и бывшие заместители председателя Центрального военного совета, всего более 100 крупных чиновников. "Органы партийного контроля просеивают чиновничий аппарат мелким ситом, в результате сотни тысяч людей теряют свое положение и перспективы, десятки тысяч — свободу или жизнь, но миллионы напуганы и вынуждены принять новые правила игры",— отмечает эксперт Центра анализа стратегий и технологий китаист Василий Кашин. Текущие чистки уже сравнивают с периодом "культурной революции" Мао.
Очищение системы от коррупции принципиально важно, но недостаточно. Увы, в реформе нуждается вся система — по всей видимости, без трансформации политического режима не удастся сменить и экономическую модель. Аналитики Торговой палаты ЕС в Китае выделяют три фактора, препятствующие экономическим реформам, и все они политические.
Первый — региональный протекционизм. Перспектива снижения темпов роста ВРП (все ориентируются на целевой уровень ВВП, заданный КПК), снижения налогов от избыточных предприятий и угроза роста безработицы пугает региональные элиты. А партийная чистка только усиливает страх — никто не хочет проблем в своем регионе. В итоге все соглашаются с необходимостью снижения инвестиций в избыточные производства, с закрытием лишних предприятий, но только не в своем городе или провинции — пусть это делает сосед.
Второй — боязнь массовых беспорядков. Этот фактор особенно актуален для китайских аналогов российских моногородов, где основным или единственным источником занятости и налогов является то или иное предприятие, часто избыточное. При отсутствии эффективной системы социальной защиты населения (пособия по безработице, пенсии и т. п.) удержание наибольшего количества работников на местах, пусть даже при низких зарплатах и низкой производительности труда, предпочтительнее, чем их увольнение. Особенно это важно, если рабочие имеют ограниченные навыки и плохие перспективы найти другую работу в остывающей экономике.
Как отмечает экономист Deutsche Bank Чжан Чживэй, в региональном разрезе эта проблема особенно актуальна для китайского "ржавого пояса" — северо-восточных провинций КНР: именно там наибольшая концентрация отсталых предприятий и моногородов. Попытки передать неэффективные госпредприятия под контроль частных компаний и раньше нередко заканчивались бунтом (например, передача государственной Tonghua Steel частной компании Jianlong Steel в городе Тунхуа провинции Цзилинь в 2009-м). Всего в стране, по данным гонконгской China Labor Bulletin, число протестов и забастовок на предприятиях в 2015 году выросло вдвое (до 2774 инцидентов против 1379 в 2014 году).
Третий, фундаментальный, фактор — роль КПК в экономике страны. Для эффективных реформ необходимо дать рынкам свободу. Для системы, которая всегда подчинялась решениям сверху, где до сих пор доминируют госпредприятия и госбанки, это означает идти против установленных правил, а также против модели, которая до последнего времени была успешной. Возможно, именно это имел в виду премьер Ли Кэцян, когда в марте 2015 года сказал, что реформы подобны "ножу, вонзенному в собственную плоть".