Мировая добыча золота переживает непростые времена: цены на металл держатся на низком уровне, и долгосрочные перспективы отрасли остаются неопределенными. Одна из крупнейших золотодобывающих компаний РФ Polymetal развивает купленный в 2014 году проект Кызыл и в прошлом месяце купила месторождение в Армении. О том, куда стоит инвестировать, насколько выгоден отрасли дешевый рубль и зачем Polymetal алмазные проекты, "Ъ" рассказал главный исполнительный директор компании ВИТАЛИЙ НЕСИС.
Фото: Коммерсантъ / Евгений Павленко / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Евгений Павленко / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Евгений Павленко / купить фото
— С начала года цены на золото понемногу растут — вас это радует?
— Да, конечно, радует, но цены — это достаточно эфемерная материя: сегодня они растут, завтра падают. Пока фундаментальных причин этого роста не видно, и я предпочитаю относиться к нему как к краткосрочному феномену.
— И какую цену на золото и курс закладываете в бюджет этого года?
— Закладывали $1100 за унцию и курс 72 руб. за доллар. Никакого прогнозирования нет, просто взяли круглые цифры, наиболее близкие к текущим значениям на момент рассмотрения бюджета.
— Может ли планка в $1100 быть преодолена в целом по году? Сейчас цена уже выше.
— Конечно, может. В краткосрочном периоде основной upside будет зависеть от денежной политики ФРС США: если в конце прошлого года на рынке ожидали, что будет четыре повышения базовой ставки и к концу 2016 года она составит 1%, то сейчас в среднем ожидается уже два повышения. Считаю, что это сокращение ожидаемой ставки и привело к росту цен на золото. Если окажется, что ФРС еще менее агрессивно будет наращивать ставку, возможно, золото продолжит дорожать.
— Физический спрос на золото, в том числе со стороны Азии, как-то толкает цены вверх или нет?
— Оценивать перспективы динамики азиатского спроса очень сложно. Некоторые комментаторы пишут, что на текущий спрос положительно повлияло крушение китайского фондового рынка. То есть китайцы, у которых исторически очень высокая склонность к сбережениям, последние годы активно вкладывали деньги в акции, те росли, соответственно, меньше денег шло в золото. Сейчас ситуация изменилась, и, возможно, часть китайских сбережений в золото вернется. Но это чистая спекуляция: что на самом деле происходит, совершенно непонятно. Думаю, азиатский спрос — это некоторая константа. И мой долгосрочный оптимизм по отношению к золоту основывается на том, что спрос останется, а предложение неизбежно сократится из-за падения производства во всем мире в ближайшие два-четыре года. И участники рынка, которые будут в состоянии пережить этот сложный период, окажутся победителями в гонке на выбывание.
— А где может быть падение?
— Во всех крупнейших странах-производителях. По итогам 2015 года Китай показал снижение в первый раз за последние 12 лет, практически по нулям производство в России. А в 2016 году оно будет практически везде, в том числе в США, Австралии, Африке. Падение будет небольшим, но на горизонте трех лет должно войти в строй мало новых активов, а на старых предприятиях будет падать содержание металлов в руде, сокращаться производство. И в России, к сожалению, на временном отрезке в три года этот процесс необратим.
— У вас сейчас есть новый проект Кызыл в Казахстане — крупнейшее приобретение с 2009 года. Давно ли интересовались активом и как начали переговоры с бывшим его владельцем Тимуром Кулибаевым?
— Кызыл был нам интересен с 2005 года, поэтому мы начинали общение еще с давним контролирующим акционером проекта Робертом Фридландом (владел Кызылом через Ivanhoe Mines, 50% в которой в 2012 году выкупила Rio Tinto и переименовала в Turquoise Hill Resources.— "Ъ"). Я лично несколько раз с ним встречался: в 2005-м, 2009 и 2011 годах. Но общего языка по стоимости проекта найти не удалось. Потом произошла сделка, в результате которой контролирующим акционером проекта стала Rio Tinto, для которой Кызыл был все-таки непрофильным. Rio Tinto проводила формальный процесс продажи своей доли в проекте, разослав предложения 20 потенциальным интересантам, и мы этот процесс выиграли, но у казахстанских партнеров, Sumeru Тимура Кулибаева (владела 50% Кызыла с 2008 года.— "Ъ"), было право первого отказа, которое они реализовали. Мы сразу же начали общаться с Sumeru. Это был достаточно длительный процесс: обсуждались разные варианты, структура, но нам помогло, что цена на золото стала падать, интерес китайских золотодобывающих компаний к активу начал увядать, и в результате мы остались единственной стороной, готовой реализовать сделку быстро и в достаточно простой форме — приобретение 100% актива за наличные и акции Polymetal. К тому же продавец получал значительную опциональность при росте цен на золото.
— Китайцы интересовались Кызылом, когда он был у Rio Tinto?
— Rio Tinto получила, кажется, всего три внятных предложения, которые серьезно рассматривала, и среди них китайского не было. Китайцам обычно некомфортно в ситуациях, когда они должны делать юридически обязательное предложение в сжатый промежуток времени. Им также некомфортно в ситуациях, когда у них нет какого-то эксклюзивного диалога, и они должны постоянно соревноваться с другими участниками процесса. На переговорах с Sumeru формального процесса не было, не было соревновательности, переговоры были все-таки полуэксклюзивными, и китайцы активнее принимали в них участие.
— Как ведут себя в подобных переговорах китайцы?
— О китайцах необходимо знать одну очень важную вещь. Если у российской компании горизонт планирования — 3-5 лет, у западной — 10-15 лет, то у средней майнинговой китайской компании горизонт планирования от 100 лет. Поэтому они никуда не торопятся. Если по выводам китайцев конъюнктура складывается таким образом, что ожидание приведет к улучшению переговорной позиции, вы никогда не добьетесь от них твердого предложения. Они будут просто сидеть и ждать. У них есть деньги, и дешевле, чем у нас.
Просто в бизнес-культуре китайских предпринимателей присутствует очень сильное нежелание переплатить, нежелание оставить деньги на столе. Китайцы будут стоять до последнего, мы это хорошо видим в коммерческих отношениях с покупателями наших концентратов. И при этом, если рыночная ситуация позволяет, как она позволяла после возникновения сложной ситуации на рынке медных концентратов, они гнут через колено и иногда притесняют на грани юридического фола. Если же ситуация на рынке в пользу контрагентов, как на рынке золотых концентратов, они комфортные партнеры, которые ведут себя если не идеально, то очень хорошо.
— Решен ли вопрос финансирования проекта?
— Мы близки к окончательному решению, но сильно торопиться не хотим. Планируем начало строительных работ после майских праздников, и как раз к этому времени у нас и должна быть полная ясность с финансированием. Взаимодействие с российскими банками будет оптимальным, а окончательный выбор партнеров и подписание документов, думаю, произойдут в марте-апреле.
— Я не ошибусь, если назову ВТБ, Сбербанк?
— У нас со Сбербанком и ВТБ долгая история взаимодействия, поэтому они среди первоочередных кандидатов.
— Речь идет о простом проектном финансировании или они могут стать соинвесторами?
— Классическое проектное финансирование.
— Как у вас развиваются отношения с казахстанскими властями и регуляторами?
— Нам комфортно в Казахстане. В конце декабря я выступал на совете по горно-металлургическому комплексу при премьер-министре, и реакция на наш проект была положительная. Кызыл давно на слуху, много лет обсуждается необходимость его ввода в эксплуатацию, поэтому я постарался подтвердить наше намерение начать производство в 2018 году и объяснить, чем Polymetal отличается от предыдущих владельцев как в подходе к освоению, так и в способности реализовать этот подход. Думаю, я был услышан.
— И какие сейчас требования и ожидания могут быть как к отрасли, так и к конкретно к Кызылу?
— Ключевое ожидание — аффинаж в стране части золота, которое производится на территории Казахстана. Именно поэтому рассматриваем сейчас в качестве базового варианта переработку части концентрата с Кызыла по толлингу на нашем Амурском гидрометаллургическом комбинате, а затем возвращение концентрата на аффинаж в Казахстан, чтобы слитки продавались нацбанку. Это и одно из основных пожеланий, и одна из основных наших задач в рамках проекта.
— Насколько это выгодно?
— Очень выгодно, потому что внутренняя переработка дешевле, чем продажа в Китай, особенно после девальвации рубля и тенге. Дополнительные инвестиции будут не такими значительными, к тому же это совпадает с нашими планами по снижению зависимости от внешних переработчиков концентрата. И плюс мы попадаем в струю госполитики недропользования в Казахстане. Идеальный баланс интересов.
— Есть мнение, что с началом девальвации нацвалют многие из тех, кто раньше готов был расстаться с активами, снова стали несговорчивыми. Это правда?
— Однозначно. Вообще я думал, что 2014 год станет в России годом значимых банкротств, остановок предприятий. Этого не произошло, потому что предприятия-зомби, которые еле-еле покрывали текущие затраты, вдруг получили второе дыхание. Так что если речь о действующих активах, то шансы на достижение разумного компромисса по стоимости существенно уменьшились. Но если речь об активах на стадии разведки или на стадии развития, то шансы, наоборот, улучшились, потому что профинансировать строительство нового предприятия и в России, и в Казахстане стало существенно сложнее и дороже. Рынки акционерного капитала для золотодобывающих компаний закрыты, проектное финансирование для проектов с нуля можно получить, но оно будет очень дорогим и обременительным. Наконец, многие проекты в России полагались на какой-нибудь источник государственного финансирования — либо в виде ГЧП, либо фондов развития, но понятно, что в текущей экономической ситуации, в атмосфере ужимания бюджетов шансов найти эти деньги немного.
— Вы объявили о сделке по золоторудному Капану в Армении. Какие у вас планы по развитию в стране?
— Для нас Армения — стратегический регион, видим в стране большую геологическую и бизнес-перспективу, поэтому сделка по Капану — не случайная сделка.
— Рассматриваете инвестиции в новые проекты, в СП, в выкуп игроков?
— Все возможно.
— А что вы думаете по Сухому Логу, который, видимо, все-таки выставят на продажу в этом году?
— В январе было заседание нашего совета директоров, где я презентовал стратегическое видение развития компании в двухлетней перспективе, и там Сухого Лога нет. Потому что мы стратегию строим на том, что с высокой долей вероятности находится в сфере досягаемости. Пока же Сухой Лог в области отдаленных опций, никаких стратегических планов насчет него у нас нет. Если вы зададите мне несколько другой вопрос: "Когда объявят аукцион на Сухой Лог, и к аукциону будут приложены условия, вы эти условия прочитаете?" — отвечу: "Да, прочитаю". Но, что будет после этого, сейчас сказать не могу. С одной стороны, это нежелание сковывать себя какими-то туманными перспективами, с другой — понимание, что у нас есть достаточное количество стратегических опций внутри Polymetal. Мы в состоянии двигаться вперед, наращивать объемы производства и стоимость компании уже на тех активах, которые у нас есть.
— В прошлом году стало известно, что Polymetal приобрела блок-пакет в алмазном поисковом проекте компании "Проэкс сервис". Почему сделана эта неожиданная инвестиция? Вы знаете лично акционера, вы давно хотели зайти в алмазный бизнес?
— РФ существенно недоразведана, и максимальный потенциал создания стоимости в долгосрочной перспективе — это открытие новых качественных месторождений. Причем не абстрактных месторождений, а тех, которые будут иметь очевидную промышленно-экономическую ценность. Поэтому мы пытаемся найти геологов, способных сформулировать внятные поисковые идеи. Геолог генерирует идею, а мы параллельно предоставляем девелоперскую экспертизу. Другое дело, что таких геологов в России днем с огнем не сыщешь. Мы не хотим брать много геологических проектов, особенно чисто поисковых, внутрь организации, для Polymetal оптимально развивать подобные проекты через стратегические инвестиции в юниоров. Соответственно, инвестиции в "Проэкс сервис" — это как раз пример, как мы нашли юниора, а точнее, он нас нашел и презентовал свою геологическую концепцию. Она впечатлила и наших геологов, и меня лично, и мы коллективно решили, что идея достаточно привлекательная. Поэтому инвестировали.
— Все крупные акционеры компании дают карт-бланш на такие венчуры?
— Это не карт-бланш. Проект укладывается в глобальную стратегию восполнения минерально-сырьевой базы самого Polymetal. Мы очертили круг товаров, которые нас теоретически интересуют: драгоценные металлы, цветные металлы, алмазы. Часть ставок делаем самостоятельно. Допустим, ищем полиметаллические месторождения на Урале, месторождения металлов платиновой группы (МПГ) в Карелии. "Проэкс" — это первая и пока единственная алмазная ставка. Важно понимать, что, помимо собственно венчура, это еще и образовательный процесс для компании. Мы ничего не знаем про алмазы, но, взаимодействуя с юниором, в котором у нас есть значимая доля, потихоньку набираем компетенцию в этой подотрасли горнодобывающей промышленности.
— Считается, что золотодобыча и алмазодобыча — это два абсолютно разных бизнеса. Пожалуй, можно привести как контрпример только Anglo American, владеющую De Beers.
— Да, это абсолютно разные бизнесы. Но вопрос, что есть бизнес Polymetal? Сейчас Polymetal — это однозначно добыча драгоценных металлов. Но в долгосрочной перспективе 10-20 лет, считаю, бизнес нужно определять шире. И определение бизнеса по образцу Anglo American, то есть освоение минерально-сырьевой базы в конкретной стране — они в ЮАР, мы в РФ — может быть вполне приемлемым. Если компания успешная, способна реализовывать проекты с нуля, то рано или поздно в какой-то конкретной подотрасли становится тесно, так как существуют объективные ограничения по приросту и восполнению минерально-сырьевой базы. Ну и диверсификация - это тоже неплохо. Согласен, алмазы обладают очень большой спецификой, но это не значит, что ими не нужно заниматься.
— Polymetal, по сути, вторая в России по производству золота, если брать в золотом эквиваленте, но на бирже стоит практически вдвое дешевле "Полюс Золота". Вы видите потенциал роста капитализации?
— Одним из катализаторов роста котировок может стать успешное продвижение и в конечном итоге запуск Кызыла. Потому что проект у многих западных институциональных инвесторов ассоциируется с неудачами предыдущих собственников. И когда я встречаюсь с ними, многие выражают глубокий скепсис относительно способности компании создать стоимость там, где провалились такие маститые предыдущие владельцы, как Rio Tinto. Пока успешно не запустим Кызыл, существенный дисконт будет заложен в цену наших акций. Поэтому нужно просто стиснуть зубы и работать.
— Как западные инвесторы оценивают ситуацию в России?
— Европейским банкам в основном комфортно работать с качественными российскими заемщиками, они хладнокровно относятся к текущей экономической ситуации, что демонстрирует наша недавняя сделка по синдицированному предэкспортному кредиту. Причем мы сначала получили $245 млн, а потом привлекли еще три банка с $82 млн. Больше всего инвесторов и банки волнует возможное повышение налоговой нагрузки на предприятия-экспортеры в условиях падения цен.
— Это реальная угроза для российского майнинга?
— Конечно. Понятно, что золотодобытчики РФ являются выгодоприобретателями от ослабления курса рубля, но на самом деле отрасль находится в весьма неустойчивом положении. Мы как бегун на 3000 м с препятствиями. И практически всем участникам отрасли нужно сейчас перепрыгнуть сразу несколько барьеров. Первый — просто высокий барьер — восполнение минерально-сырьевой базы с тем же качеством на действующих предприятиях. Потом — огромная уже стенка — строительство новых мощностей, инвестиции в новые предприятия — это еще сложнее. И потом идет достаточно длинный участок по песку, потому что нужно продолжать инвестировать в геологоразведку, чтобы сформировать долгосрочный потенциал развития отрасли. Горизонты планирования у большинства игроков очень короткие. Соответственно, если сейчас увеличится фискальная нагрузка, появится еще один дополнительный барьер.
Наверное, первое препятствие будет взято, но вот об стенку — строительство новых предприятий — вся отрасль просто расшибется. И естественно, даже не добежит до инвестиций в масштабную геологоразведку. Поэтому люфта для увеличения фискальной нагрузки на золотодобычу в России нет. Налоги можно поднять и даже получать какие-то дополнительные доходы два-три года, но в результате всю отрасль ждет катастрофическое сокращение производства. Оно и так будет падать, потому что недропользователи недостаточно занимались осмысленной геологоразведкой. Но, если сейчас изъять девальвационную прибыль, инвестиции в разведку прекратятся, и Россия очень быстро сползет со своего второго-третьего места в мировой табели о рангах на пятое-шестое.