Вчера в Верховном суде Дагестана было закончено оглашение обвинительного заключения по делу о рейде чеченских боевиков на Кизляр и Первомайское. Затем слово дали главному из четырех подсудимых — Салману Радуеву. Он сказал, что Россия, вооружив чеченские формирования, сама спровоцировала войну на Северном Кавказе.
Обвинительное заключение, которое начали оглашать накануне, вчера читали с пулеметной скоростью. Торопясь, секретарь суда пропускала целые страницы текста, и с пятисотстраничным обвинением было покончено в рекордно короткий срок. Вместо пяти ожидаемых дней уложились в полтора.
После этого председательствующий на процессе Багужа Унжолов спросил у подсудимых, согласны ли они с тем, в чем их обвиняют, и все ли им понятно. Первым ответил Салман Радуев: "Я никогда не могу признать себя виновным в том, что я не совершал".— "Сейчас от вас требуется однозначный ответ, а не ваши измышления",— перебил его судья. Радуев повторил: "Я не совершал все эти преступления, если же вы переквалифицируете эти обвинения, возможно, я с чем-то и соглашусь".
Турпал-Али Атгериев, отвечая на тот же вопрос, оказался еще многословнее. Он признается в том, что участвовал в боевых действиях против российских войск и тем самым выполнял свой долг и приказы своих командиров. Свою вину в захвате и удержании заложников, поджогах и терактах он не признает. Хусейн Гайсумов сказал, что он бывший солдат и лишь выполнял приказы. И так же, как Атгериев, не признает себя виновным в захвате заложников, их удержании, издевательствах, убийстве и т. д. Асланбек Алхазуров сказал, что он "виновен перед дагестанским народом". "Ваших извинений здесь никто не просит,— оборвал его судья,— согласны с обвинением?" Алхазуров сказал "нет".
Во время перерыва, на который удалился суд, корреспондент Ъ встретил у здания суда родственниц Салмана Радуева. На вопросы отвечала Аминат, которая приходится ему тетей по линии отца.
— Что вы думаете об акции своего племянника в Дагестане?
— Это не Чечня развязала войну, а Россия. Когда Россия напала на Чечню, где стали гибнуть мирные жители, каждый чеченец должен был защищать свою родину. Поэтому я, как и многие чеченцы, считаю Салмана национальным героем.
После перерыва начался допрос подсудимых. Судья напомнил, что чистосердечное признание смягчает вину, и попросил не дискутировать и не делать заявлений для СМИ.
Первым выступил Радуев. Выразив признательность Генпрокуратуре, которая "всесторонне и объективно рассмотрела его дело", он тем не менее возмутился "юридической несостоятельностью текста обвинительного заключения".
В первую очередь Радуев не согласен с выводами прокуратуры о том, что он вместе с Дудаевым создавал вооруженные формирования в Чечне для свержения конституционного строя. "Я работал префектом Гудермесского района, а эта должность не предусматривает возможности создавать банды,— отметил подсудимый.— Они были созданы Дудаевым. Я думал, что следствие приняло мои доводы во время предварительного расследования, но, судя по обвинительному заключению, это до следствия не дошло".
Далее Радуев заявил, что инициатором отделения Чечни от России был не Джохар Дудаев, а Доку Завгаев, возглавлявший Верховный совет республики. "Честно говоря, я ожидал фабрикации 37-го года,— сказал Радуев, возвращаясь к своему делу.— Я думал, что меня будут судить по беспределу и со мной просто расправятся".
Потом Радуев продолжил свои разоблачения: "Я помню номер директивы — 92, по которой в 1992 году генералы и полковники бывшего министра обороны Грачева передавали нам оружие. Я тогда был членом комиссии и вместе с российскими полковниками принимал это оружие. По этой директиве 50% оружия Грозненского гарнизона было передано чеченской стороне для того, чтобы создавались вооруженные силы Ичкерии".
Только стрелкового оружия российская сторона, по его словам, передала 70 тыс. единиц. "Им,— отметил террорист,— можно вооружить семь дивизий". Кроме того, он сообщил, что Россия передала Чечне 40 танков, гаубицы, системы залпового огня и даже химическое оружие.
"Зачем вы нам дали это оружие? — спросил у обвинителей Радуев.— Если бы не было оружия, не было бы и соблазна оказать вооруженное сопротивление. А вы обвиняете меня в незаконном приобретении оружия! Я нахожусь в плену, и если вы сейчас закончите процесс и объявите мне приговор, я буду с этим согласен".
Далее Салман Радуев рассказал о том, почему он совершил рейд в Дагестан. В конце 1995 года Радуева вызвал в селение Гехи-Чу Джохар Дудаев и приказал возглавить операцию по "политической части", а Хункар-Паши Исрапилов стал ее непосредственным руководителем. Им предписывалось войти в республику, разгромить российскую вертолетную часть и "ни в коем случае не захватывать мирных жителей", а тем более "никого не убивать" (из мирных), поскольку Дагестан — "самая дружественная Чечне республика".
По словам Радуева, о целях и задачах операции знали всего четыре человека, поэтому действия некоторых рядовых боевиков были "неадекватными приказу Джохара, считавшего, что акция должна была нанести чисто политический эффект".
Закончив с воспоминаниями о Дудаеве, Радуев высказался по поводу обвинений в захвате заложников. По его словам, такой задачи перед боевиками никто не ставил. Когда в больницу, где уже находилось более 2 тыс. заложников, пришел Турпал-Али Атгериев, он возмутился, почему люди находятся в больнице: "Мы приехали сюда не брать заложников, а воевать". "Тогда,— как сказал Радуев,— я ему ответил: 'Не лезь, Турпал, не в свое дело, это не моя прихоть, это прихоть Дудаева'". По словам Радуева, многие его действия не одобрили другие полевые командиры, участвовавшие в рейде на Кизляр. Они считали, что нельзя идти на уступки российскому руководству и что у них достаточно сил, чтобы удерживать под контролем весь город.
"Я не давал команды брать людей в автобусы, когда мы уже собирались возвращаться в Чечню,— продолжил Салман Радуев.— Это предложили представители дагестанского руководства. Гарантию до Новогрозного нам письменно давал председатель госсовета Дагестана Магомедали Магомедов. По всей видимости, он опасался, что мы будем стрелять по правительству, поэтому кое-кто из руководства попросил взять с собой еще 150 обычных заложников".
Обвинение в захвате 37 сотрудников сводного отряда милиции Новосибирской области по дороге в Первомайское из Кизляра Радуев назвал наивным. "Когда я прибыл на место, они уже были разоружены,— объяснил он,— и даже сейчас я не знаю, кто это сделал. В момент захвата я был с генералом Валерием Беевым, замминистра внутренних дел Дагестана".
Далее Салман Радуев рассказал, что над пленными милиционерами, которых привезли в село Первомайское, никто не издевался. "Когда я сказал милиционерам, что мы собираемся уходить из Первомайского, и предложил им на выбор остаться или последовать за нами, они ответили: 'Нет, мы уйдем с тобой, иначе нас уничтожат наши же войска'".
Салман Радуев отметил, что он предлагал по телефону российской стороне без всяких условий забрать новосибирских милиционеров. По его словам, никаких стариков в селении Первомайском не расстреливали, как об этом говорили СМИ: "Это была чистой воды российская пропаганда, чтобы очернить нас. Я спас этих людей от смерти. Погибали наши бойцы, которые шли впереди, а милиционеры и мирные граждане, которых вы называете заложниками, шли обозом".
Свои многочисленные угрозы в адрес России, которые распространяли мировые СМИ, Салман Радуев объяснил лишь желанием привлечь к себе внимание. По его словам, в Чечне работало много иностранных телекомпаний, например CNN, BBC. "Когда они спрашивали меня, о чем я хочу с ними говорить на какой-либо из пресс-конференций, я объяснял, что о ситуации в Чечне. Тогда они звонили в свои бюро в Москве, и там им говорили, что такие материалы не нужны. Поэтому я вынужден был говорить о всевозможных взрывах, и такие материалы они брали. Поэтому я считаю, что они (журналисты.— Ъ) провоцировали меня делать сенсационные заявления. На самом же деле я не собирался взрывать".
Что касается теракта на железнодорожном вокзале Пятигорска, за который уже осуждены две чеченки, то Салман Радуев сказал, что он не помнит, лично или его пресс-служба делали заявление в СМИ о том, что он берет ответственность за взрыв (на самом деле перед видеокамерами выступал сам Радуев). "Я не имею отношения к этому взрыву. Есть только косвенные моменты, по которым меня можно обвинить в этом теракте. Я повторяю, что делал это для того, чтобы популяризировать себя".
ЮРИЙ Ъ-САФРОНОВ, Махачкала