14 марта Владимир Путин объявил, что Россия сокращает военное присутствие в Сирии. Это означает, что в Москве считают выполненными задачи, поставленные осенью 2015 года. «Власть» выяснила, что получилось у военных и что должны теперь сделать дипломаты, чтобы операцию не пришлось возобновлять.
Фото: Коммерсантъ / Александр Цветков / купить фото
Фото: AP
Фото: AP
Фото: Reuters / Bassam Khabieh
Вечером 14 марта Владимир Путин, только что вернувшийся из Ярославля, где проходило заседание Госсовета по вопросам дорожного движения, объявил на встрече с Сергеем Шойгу и Сергеем Лавровым о завершении активной фазы операции в Сирии. «Эффективная работа наших военных создала условия для начала мирного процесса»,— отметил президент. К исполнению приказа военные приступили незамедлительно. Уже на следующий день с авиабазы Хмеймим на воронежскую авиабазу Бутурлиновка во главе с самолетом военно-транспортной авиации Ту-154 вылетело первое звено фронтовых бомбардировщиков Су-34, еще через сутки в места постоянной дислокации последовали группы из штурмовиков Су-25СМ и бомбардировщиков Су-24М.
Известие об отводе войск оказалось куда менее ожидаемым, чем об их вводе. Официально военно-воздушная операция России началась 30 сентября 2015 года: за сутки до этого в Кремле получили письмо от Башара Асада, просившего оказать помощь в борьбе с террористами «Исламского государства» (ИГ, организация запрещена в РФ), под контролем которого находилось несколько десятков крупных городов. На деле же подготовка к сирийской операции активно велась уже в августе—сентябре. Сперва большие десантные корабли (в частности, «Новочеркасск», «Королев», «Саратов», «Азов» и «Цезарь Куников») и грузовые паромы («Александр Ткаченко»), а затем и купленные в экстренном порядке турецкие паромы, получившие статус кораблей ВМФ РФ, начали перевозить из Новороссийска в сирийский порт Тартус боеприпасы, горюче-смазочные материалы и спецтехнику. Этим же параллельно занимались и самолеты военно-транспортной авиации. Скопившим достаточное количество оружия военным оставалось перебазировать боевые самолеты. Несмотря на меры повышенной секретности (вся переброска истребителей, штурмовиков и бомбардировщиков происходила на фоне учений «Центр-2015»), американские спутниковые системы смогли зафиксировать наращивание военного присутствия РФ в Латакии, однако препятствовать этому не стали. К 30 сентября на авиабазе Хмеймим была сформирована полноценная смешанная авиационная группировка из более чем 50 машин (истребители Су-30СМ, бомбардировщики Су-34 и Су-24М, штурмовики Су-25, вертолеты Ми-8 и Ми-24П, а также самолеты разведки). Помимо летчиков туда были переброшены военнослужащие 810-й бригады Черноморского флота (Севастополь), 7-й десантно-штурмовой горной дивизии ВДВ (станица Раевская), а также отряды сил специальных операций. Первые две должны были обеспечивать охрану Тартуса и Хмеймима, а остальные — в случае необходимости проводить диверсионные и спасательные операции. Саму авиабазу прикрыли системами ПВО «Бук-М2» и «Панцирь-Ф» и модернизированными сирийскими комплексами (их ремонт также заблаговременно провели специалисты из РФ). В тот же день, 30 сентября, российские летчики нанесли первые удары по позициям террористов.
Ситуация осложнялась тем, что нужно было не просто прикрывать правительственные войска в момент наступления на позиции боевиков, но и обеспечивать им поддержку на земле, а это означало принципиальное изменение формата с военно-воздушной операции на полномасштабную. К этому ни Кремль, ни Минобороны готовы не были, ведь пришлось бы не помогать сирийской армии воевать, а вести боевые действия вместо нее. Источник «Власти» в Генштабе говорит, что с сирийскими военными первоначально существовала договоренность о помощи в освобождении лишь части страны, но никак не территории всей Сирии: «Для этого требовались куда более мощные ресурсы, нежели поддержка с воздуха». По сведениям «Власти», еще при проведении консультаций сирийский Генштаб оперировал цифрами до 130 тыс. военнослужащих, однако после начала операции выяснилось, что реально воевать способно не более 25 тыс. человек.
С огромными усилиями сирийским офицерам удалось собрать 4-й штурмовой корпус, который с 8 октября начал вести наступление в долине Аль-Габ и горах северо-восточной Латакии. Остальная работа легла на плечи российских офицеров, прибывших в Дамаск для координации усилий, но по факту вынужденных уговаривать отряды сирийских наемников приступить к боевым действиям против ИГ. Несмотря на создание координационного центра в Багдаде (в него вошли военные из Сирии, Ирака, Ирана и России), говорить об особом усилении не приходилось: существовал лишь обмен разведданными, а также согласовывались цели для нанесения авиаударов. Основной заслугой Ирана, по словам офицера Генштаба, можно считать привлечение к военным действиям ливанской «Хезболлы», а вот малочисленные группы Корпуса стражей исламской революции участвовали в боях лишь на нескольких направлениях: «Это была скорее номинальная поддержка: они не особо хотели воевать, даже когда договаривались о поддержке войск Асада в конкретный момент, иранцы впадали в какой-то ступор».
Для исправления ситуации при сирийском Генштабе в Дамаске был создан аппарат военных советников, а часть офицеров направили фактически на передовую: им предстояло в ручном режиме де-факто создавать новую армию Асада. Параллельно с этим в Сирию были отправлены и артиллеристы-наводчики — например, в районе Хамрат провинции Хомс именно они осуществляли корректировку огня по противнику из шести гаубиц «Мста-Б», переброшенных туда для усиления правительственной армии. Отчасти это помогло: опытному командованию удалось в короткие сроки мобилизовать все имеющиеся ресурсы, но для коренного перелома этого все равно не хватало.
Минобороны РФ оставалось только усиливать авиагруппу и пустить в ход новейшее оружие. Первой ласточкой стали пуски крылатых ракет морского базирования «Калибр-НК» из малых ракетных кораблей Каспийской флотилии (всего было проведено 48 пусков), позже аналогичные стрельбы из акватории Средиземного моря выполнила подлодка «Ростов-на-Дону».
Активизации действий российских военнослужащих сопутствовали и трагические события октября—ноября 2015 года. Сначала боевики ИГ совершили теракт на борту самолета Airbus-A321 компании «Когалымавиа», следовавшего из египетского Шарм-эш-Шейха в Санкт-Петербург. А потом истребители ВВС Турции расстреляли российский бомбардировщик Су-24, якобы пересекший сирийско-турецкую границу. Оба эти события стали поворотными для операции: к авиации на аэродроме Хмеймим прибавилась вторая авиагруппа, расположенная на территории РФ (в частности, на аэродромах Моздок и Энгельс): это четыре истребителя Су-27СМ, восемь бомбардировщиков Су-34, а также стратегическая авиация — Ту-22М3, Ту-160 и Ту-95МС. Число задействованной в кампании авиации превысило 70 машин. Флагманом средиземноморской группировки ВМФ РФ стал ракетный крейсер «Москва», оснащенный системой ПВО С-300Ф и способный поражать цели в воздушном пространстве Сирии. Кроме того, в Хмеймим вместе с боевым расчетом была оперативно переброшена новейшая зенитная ракетная система С-400 «Триумф», прикрывшая практически всю территорию Сирии.
Однако и этим Москва решила не ограничиться. После разрыва отношений с Анкарой в Кремле пошли на еще более радикальные меры, перебросив в Сирию ряд ударных ракетных комплексов. Что это были за системы, доподлинно неизвестно: военные этот факт никогда не афишировали. Однако в интернете несколько раз засвечивались фотографии шасси МЗКТ-7930 — на их базе создаются оперативно-тактические комплексы «Искандер-М». Источники «Власти» в оборонно-промышленном комплексе эту информацию комментировать не стали, уточнив, что завезенное в феврале оружие уже находится на территории России.
Российские власти оценивают успехи операции крайне высоко. При минимальных человеческих потерях (по официальным данным, погибли пятеро военнослужащих) российские ВКС уничтожили свыше 2 тыс. боевиков, которые являлись выходцами из России и несли потенциальную угрозу безопасности страны. Войска Башара Асада, по словам российских военных, сумели перейти в наступление на основных стратегических направлениях: из Латакии вытеснены террористы, восстановлено сообщение с Алеппо, в Пальмире продолжается зачистка боевиков, авиабаза Квайрес деблокирована. «Всего при поддержке нашей авиации сирийские войска освободили 400 населенных пунктов, достигнут существенный перелом в борьбе с терроризмом»,— доложил президенту министр обороны РФ Сергей Шойгу. Последнее достижение и позволило Путину отдать приказ о начале вывода основного воинского контингента.
Российские власти считают выполненными не только политические, но и военно-технические задачи. Путин отметил, что «российское оружие достойно прошло испытание, и не на учебных полигонах, а в реальных условиях, в бою — это самая строгая, самая суровая проверка». За почти шесть месяцев операции военным удалось не только испытать в реальных боевых условиях новейшие виды техники (например, боевые вертолеты Ми-35М, Ка-52 и Ми-28Н, истребители Су-35С, перекинутые в Сирию в начале марта), но и образцы вооружений (крылатые ракеты Х-101 и Х-555). Военные опробовали беспилотные летательные аппараты, средства связи и разведки, ресурсы спутниковой группировки. Кроме этого, по словам экс-главкома сухопутных войск, генерала армии Владимира Болдырева, военные получили «бесценный опыт переброски войск, создания группировки за границей, совместных действий разных видов и родов войск»: «Летчикам пришлось осваивать совершенно новый для них театр военных действий, сложнейший и географически, и климатически. Это не новый полигон или направление».
Самолеты ВКС провели в сирийском небе свыше 9 тыс. часов. Самая интенсивная кампания для отечественной военной авиации со времен войны в Афганистане не могла не сказаться на ресурсах бомбардировщиков Су-24М и штурмовиков Су-25СМ, привести которые в летную годность без заводских условий просто невозможно. Отчасти это признал Владимир Путин, сообщив, что помимо 33 млрд руб., потраченных на операцию, потребуются «дополнительные расходы, связанные с пополнением арсеналов и текущим ремонтом техники, которая использовалась в Сирии». Согласно другой версии, с учетом начавшегося 27 февраля перемирия между воюющими в Сирии оппозиционными группировками военные не хотели рисковать с нанесением ударов: любое случайное попадание по ним было чревато срывом и без того хрупкого дипломатического процесса. На прошлой неделе Хмеймим начали покидать фронтовые бомбардировщики и штурмовики: по сведениям «Власти», на авиабазе останутся вертолеты, бронетранспортеры БТР-82А и танки Т-90С, многофункциональные истребители Су-35 и Су-30СМ. Кроме того, по словам Путина, в Сирии продолжат нести дежурство комплексы ПВО «Панцирь» и С-400. «Мы выводим не все войска, а только ту часть, которая на данном этапе операции там не очень нужна,— говорит Герой России, экс-главнокомандующий ВВС, генерал армии Владимир Михайлов.— Не надо делать из этого трагедию».
По словам источника «Власти» в Генштабе, российские советники и офицеры продолжат консультировать и направлять правительственные войска. Помимо этого, Минобороны оставляет за собой право нанесения ударов крылатыми ракетами, причем не только из акватории Каспийского или Средиземного моря. Однако, в какой именно момент это произойдет, прогнозировать невозможно. Полковник запаса Генштаба Михаил Ходаренок считает, что итоги операции можно будет подвести только по окончании гражданской войны. Пока же, по словам эксперта, боеспособность армии Башара Асада вызывает сомнение: сирийско-турецкая граница так и не была взята под контроль, не был окончательно освобожден Алеппо, а продвижение войск в Пальмире идет крайне медленно (хотя отдельные высоты сирийским военным взять все-таки удалось). «У ИГ есть определенные территориальные и численные потери, но группировка пока не уничтожена, и о пощаде никто не просил»,— отмечает он. В свою очередь, высокопоставленный источник в Кремле прокомментировал «Власти» достигнутые успехи кратко: «Без нас уже к декабрю 2015 года не было бы никакой Сирии вообще, а сам Асад рисковал повторить судьбу Муаммара Каддафи (ливийский лидер, убитый в 2011 году во время гражданской войны.— “Власть”). Мы дали Сирии шанс сохранить себя».
БУКВ Заявление о начале вывода российских войск из Сирии прозвучало через несколько часов после того, как в Женеве начался очередной раунд переговоров по мирному урегулированию. В нем, напомним, принимают участие представители сирийского режима, опекаемый Саудовской Аравией Высший комитет по переговорам (ВКП) и целых две группы, ориентирующиеся на Москву и прямые переговоры с сирийским режимом (делегация, сформированная по итогам встреч в Москве, Астане и Каире, и так называемая группа Хмеймим).
О неплохих шансах «Женевы-3», стартовавшей в пятилетнюю годовщину сирийской революции, избежать провала, которым окончились в 2012 и 2014 годах «Женева-1» и «Женева-2», говорило то, что перемирие, заключенное по итогам соглашения между Россией и США 27 февраля, пока не сорвалось. В поддержку статус-кво высказались региональные союзники противоборствующих сторон: Саудовская Аравия и Иран. Последний в октябре прошлого года впервые был допущен к переговорам о сирийском урегулировании наряду с другими заинтересованными сторонами, так что в нынешнем раунде к переговорам, наконец, оказались подключены все силы, чего Россия и пыталась добиться с самого начала сирийского конфликта.
Перемирие стартовало на фоне воинственных заявлений сторон: официальный Дамаск, вдохновленный поддержкой российской авиации, проявлял намерение сражаться «до победного конца», а Турция и Саудовская Аравия намекали на возможность отправки в Сирию сухопутных войск. Еще в феврале ВКП отказывался ехать в Женеву для участия в переговорах, однако перед началом мартовского раунда стало понятно: раз смогли договориться между собой Россия и США, выступившие гарантами перемирия, то придется договариваться и всем остальным, причем на условиях, подготовленных пятью месяцами российской военно-воздушной операции в Сирии.
Если «Женева-1» прошла на фоне военных успехов оппозиции (кампании Свободной сирийской армии в Алеппо и Идлибе), «Женева-2» — на фоне стремительной экспансии суннитских джихадистских групп и обе они — под эгидой требований западных и региональных союзников оппозиции о немедленной отставке Башара Асада, то к началу нынешнего этапа требования изменились. Теперь утверждение «Асад должен уйти» превратилось в вопрос «Что делать с Асадом?».
Сирийская правительственная делегация вела себя непривычно уверенно, бойкотируя идею коалиционного переходного правительства и отказываясь обсуждать вопрос о выборах в Сирии. Однако вскоре стало ясно, что Вашингтон надавил на Эр-Рияд и опекаемую им оппозицию, склонив последнюю к переговорам. Неизвестно, какие именно гарантии были получены собеседниками России по сирийскому урегулированию, но для них лучше объявления об окончании операции стала бы только новость о полном выводе российских войск из Сирии. Госсекретарь США Джон Керри, который должен на этой неделе приехать в Москву, заявил о «наилучшей за годы» возможности положить конец сирийскому конфликту. Позитивным шагом прекращение операции «Возмездие» назвал глава МИД Саудовской Аравии Адель аль-Джубейр, отвергнувший предположения о том, что решение Москвы стало результатом договоренности с Эр-Риядом о сокращении добычи нефти и стабилизации цен на энергоносители (спекуляции на эту тему не прекращаются в СМИ на протяжении последних недель). Иранские власти, судя по всему, в последнее время и сами перестали считать целесообразным продолжение активных боевых действий: еще в декабре и феврале сообщалось об отводе нескольких тысяч иранских военных из Сирии.
Вместе с тем собеседники «Власти» среди экспертов сходятся в том, что объявление о прекращении российской операции в Сирии пока имеет в основном символическое значение — как сигнал режиму Асада о том, что следует проявить больше сговорчивости. «Сирийское правительство было не во всем согласно с российскими коллегами по поводу женевского процесса. Теперь появился шанс, что они станут конструктивнее»,— считает глава ближневосточной программы Международной кризисной группы Йост Хильтерман.
Впрочем, судьба женевских переговоров до сих пор остается туманной. Неясно, насколько надежно перемирие, каковы планы Анкары и Эр-Рияда и до какой степени Россия и США готовы и способны оказать давление на вовлеченные стороны. Как заявил представитель генсека ООН по сирийскому урегулированию Стаффан де Мистура, на первом этапе планируется обсудить создание переходного коалиционного правительства, на втором — принятие новой конституции, на третьем — проведение парламентских и президентских выборов в течение 18 месяцев. При этом первый раунд «Женевы-3» должен завершиться уже на этой неделе, а представители правительства хотели бы если не предотвратить, то максимально оттянуть создание коалиции, на котором настаивают международные посредники. На уступки им готовы пойти лишь пророссийские группы, не имеющие влияния на вооруженную оппозицию. В то же время ВКП — единственная сила на переговорах, связанная с бойцами антиправительственных сил,— требует создания правительства национального единства, где «не будет места Асаду». Единственная компромиссная идея, прозвучавшая пока в Женеве,— федерализация при сохранении целостности страны, однако против этого варианта выступают как сирийский режим, так и все группы оппозиции. «Федерализм — это очень провокационное и взрывоопасное слово на Ближнем Востоке. Для большинства людей это означает попросту распад страны на части,— говорит Хильтерман.— Правильнее было бы говорить о децентрализации. Но даже об этом пока говорить рано, сначала необходимо добиться устойчивого прекращения огня и тщательного изучения и обсуждения всего списка возможностей будущего политического устройства Сирии». Единственной силой конфликта, которая не только приняла идею федерализации, но и тут же начала пытаться ее реализовать, стали курды, отстаивающие в конфликте собственные интересы и не участвующие в переговорах. Однако их одностороннюю инициативу никто не поддержал.
Если до настоящего урегулирования в Сирии еще очень далеко, то дивиденды от прекращения почти полугодовой операции Россия начала получать уже сейчас. Вопрос Украины если и не был вытеснен из повестки западных стран ближневосточными делами, то подход к России был явно уравновешен. А поскольку сирийский процесс не обещает завершиться в ближайшем будущем, Россия, оставаясь на Ближнем Востоке военно-политическим фактором, надолго обезопасила себя от новых попыток международной изоляции. Москва остается ключевым участником диалога о будущем Сирии и о борьбе с «Исламским государством» и подобными ему группировками, что закреплено в недавно принятой стратегии ЕС по отношению к России.
Удастся ли Москве конвертировать нынешние тактические победы в стратегическое присутствие в регионе, в долгосрочной перспективе будет зависеть от ее умения балансировать между интересами ключевых игроков и реагировать на происходящие изменения. Нужно понимать, что алавитское меньшинство больше никогда не будет управлять суннитским большинством, а с любыми силами (даже имеющими в составе суннитов), связанными с режимом Асада, будут бороться как с проиранскими и пособниками «Хезболлы» (которую Лига арабских государств по инициативе Каира и Эр-Рияда признала террористической организацией).
К какому бы решению в итоге ни пришли в Женеве, Сирия еще надолго останется полем опосредованного противостояния Тегерана и Эр-Рияда, которые постараются там по максимуму сыграть на религиозных противоречиях. Чем обернется для Сирии падение режима, в миниатюре демонстрирует раздираемый проиранскими и просаудовскими силами Ливан, который, впрочем, в силу своего этноконфессионального состава не представляет столь широких возможностей для ваххабитской пропаганды. «Вопрос, кто будет представлять интересы суннитов в Сирии, остается открытым,— предупреждает Хильтерман.— И в сегодняшней ситуации больше всего шансов на успех у радикалов».
В сентябре прогнозы ряда экспертов относительно сирийской кампании были достаточно скептичными. На фоне сильного спада в отношениях между Россией и США, нестабильной экономической ситуации и сложного положения внутри Сирии существовало мнение, что Россия ввязывается «во второй Афганистан» со слабо прогнозируемыми последствиями. Поначалу действия Москвы действительно вызывали отторжение: Вашингтон говорил, что российские самолеты бомбят преимущественно сирийскую оппозицию, Лондон критиковал вмешательство в дела сирийского народа, попытки создать широкую коалицию проваливались одна за другой. Последующие пять месяцев показали, что договориться можно практически со всеми, если есть желание. Постепенно Минобороны начало оказывать поддержку оппозиционным формированиям, выразившим желание воевать против ИГ. В итоге, проведя консультации с США, сторонам удалось создать два координационных центра — российский в Хмеймиме и американский в иорданском Аммане. Они занимаются объединением оппозиционных группировок, согласившихся прекратить междоусобицу и ввести режим прекращения огня, а также доставкой гуманитарной помощи в регионы. Один только этот факт, по словам источника «Власти» в Генштабе, вызывает уважение: «Вначале никто не верил, что мы сможем хоть как-то, но работать совместно, а теперь у нас налажен диалог: раз в сутки по телефону происходит сеанс связи (от Минобороны РФ переговоры ведет генерал Сергей Кураленко, от США — два-три офицера, в том числе из Вашингтона.— “Власть”), мы находимся в постоянном контакте».
По словам генерала Владимира Болдырева, спецоперация ВКС в Сирии помогла России достичь в первую очередь политических целей: «Ради этого она и затевалась». «Мы действительно предотвратили военную катастрофу, угроза которой маячила перед Асадом, мы запустили эти переговоры в Женеве»,— замечает политолог Анатолий Несмиян. «В случае с Сирией изменилась политическая ситуация, стало более выгодно действовать дипломатическими методами, а не военными»,— отмечает востоковед Григорий Меламедов. Он считает, что Асад на фоне недавних успехов рассчитывает взять под контроль всю территорию страны собственными силами и рассматривает переговоры с оппозицией как тактический ход: «Оппозиция же считает, что с уходом России из Сирии и в условиях перемирия ей будет легче и она сможет восстановить силы. Трудно сказать, останется ли Сирия целостной страной».
Сирийская кампания показала не только возросшую боеготовность армии, но и создала отчасти миротворческий образ России: появившись в самый разгар конфликта, она смогла свести практически все заинтересованные стороны к дипломатическим переговорам. В случае срыва последних у Москвы есть возможность провести при необходимости усиление группировки в Хмеймиме — это займет не более суток. Однако Владимир Путин заявил 17 марта, что такой вариант развития событий для России нежелателен.