Вчера, во вторую годовщину воссоединения Крыма и России, президент страны Владимир Путин приехал на будущий мост, который должен соединить Крым и Россию, и долго искал человека, которого можно будет повесить, если все, что задумано, не будет сделано к сроку. К поискам присоединился специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ.
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
Такое впечатление, что полмоста уже готово. Даже жалко, что это впечатление обманчивое. Но все-таки: выезжаешь из Тамани и беззаботно едешь по мосту до острова Тузла, который еще во времена президента Виктора Ющенко казался таким недосягаемым... В то время шла, казалось тогда, окончательная демаркация границы между Россией и Украиной, и из России даже попытались насыпать земли по направлению к Тузле, чтобы остров не очень заметно для невооруженного глаза превратился в полуостров... Но в какой-то момент невооруженных глаз там не осталось, потому что на Тузле высадились непокорные украинские пограничники, и стеной встали со стороны Крыма, и сказали свое "нет"... (так бы они хоть что-нибудь сказали два года назад... но ведь на этот раз промолчали...). Так и не демаркировали тогда ничего толком. И казалось, никогда уже не демаркируют.
А теперь мы минут за десять доехали до Тузлы, от которой недалеко и до Керчи (то есть, если быть точным, один год и десять месяцев остался).
Сейчас тут, конечно, еще есть к чему стремиться. Посреди острова белеет, как парус одинокий, стенд, на котором зафиксирована кривая авто- и железнодорожная магистраль через Керченский пролив.
— Вот, видите, синий флажок слева... Ближе к Черному морю...— рассказывал мне Александр Островский, генеральный директор "СГМ-Мост".— Это будет ось железнодорожного моста... а со стороны Азовского моря — вон там, еще один флажок... это автомобильный мост... ох, ветер усиливается... ох, какой ветер... в общем, забиваем сваи в землю, ставим каркас... в море забиваем другие сваи, навариваем на них еще сваи...
Рядом начинает ухать чудовищный молот: решают, что пора забивать очередную, 174-ю сваю, а это верный знак, что скоро тут сядет вертолет с Владимиром Путиным на борту, иначе с чего бы этот молот так надсадно заработал именно теперь, выбивая на километры вокруг из сваи какой-то адский такт.
— И сколько времени забивается одна свая? — интересуюсь я.
— Не буду говорить пока...— почему-то категорически качает головой господин Островский.
— Почему?
— Должен же быть элемент секретности в стройке...— бормочет он и, занятый какими-то другими мыслями, начинает машинально рассказывать:
— Здесь 40 метров слабых грунтов... потом молотом идем через слой плотных грунтов... просто очень уж сложно все это... мостовики, которые раньше такими вещами занимались, чувствуют себя поуверенней... а есть строители, которые никогда ни с чем подобным не сталкивались... да тут вся Россия будет работать... и сибиряки уже развернулись, и северяне... но об этом пока не надо...
Александру Островскому предстоит повторять все это президенту, от этого он так растерянно и озирается по сторонам, словно в его поисках.
— Холодно тут было зимой? — спрашиваю я.
— Зима благоволила нам,— повествует он.— Я, помню, уезжал 31 декабря в Москву, вернулся 3 января, так все озеро Тузла замерзло, а мой зам здесь на Новый год остался, так 1 января вышел из дома в поселке Тамань, а минус 17, и машина на 70 сантиметров под снегом...
— А вы, таким образом, Новый год не захотели тут встречать — и в Москву, к семье...— не удержался я.
Александр Островский выглядит раздосадованным:
— И что? Я живу тут, на этом мосту! Это был редкий случай! Я даже в отпуск никуда не поехал, здесь провел!..
— Ну да, в Крыму...
— Да! Сел на катер, перешел на ту сторону, взял такси — и в Ялту, в "Ореанду"... А обычно в Кисловодске, между прочим, отдыхаю! Предпочитаю!.. И дети ко мне приезжали сюда... в Анапу!.. У нас многие так приспосабливаются...
Ну не БАМ все-таки строят, в конце-то концов...
К стенду подошел министр транспорта Максим Соколов.
— А вы часто тут бываете? — спросил я.
— Четыре-пять раз уже был,— признался он.
По его виду было очевидно: это очень часто.
Вертолет президента высадился прямо на острове. Господин Путин внимательно слушал господина Островского, наводящих вопросов не задавал. Был здесь и главный подрядчик Аркадий Ротенберг, и глава Крыма Сергей Аксенов с бело-сине-красной ленточкой, насаженной на лацкан (праздник же у крымского народа), и министр экономического развития Алексей Улюкаев, и вице-премьер Дмитрий Козак...
Впрочем, когда Владимир Путин фотографировался со строителями на мосту, одним человеком, на отсутствие которого рядом с собой обратил внимание Владимир Путин, оказался именно господин Ротенберг:
— Аркадий Романович, не прячьтесь, идите сюда...
И перестал прятаться Аркадий Романович.
Тут же, в одном из вагончиков, прошло производственное совещание. Владимир Путин поделился с присутствующими историей строительства моста. Начал издалека: с Николая II, "при котором уже тогда планировалось строительство, но Первая мировая война не позволила, в 1930 году подготовили проект железной дороги от Поти до Херсона, с мостом через Керченский пролив... и опять война помешала...Оккупанты возводили тут мост, и не временный, и решено было его не бомбить нашими самолетами... но не успели и они возвести... после войны возвели было все-таки временный мост, но так и осталось все нереализованным... Надеюсь, мы все-таки выполним эту историческую миссию...".
Впрочем, в том, что для Владимира Путина это именно миссия, а не хоть что-нибудь другое, не было и с самого начала никаких сомнений.
Еще записывая свое обращение к людям по поводу второй годовщины воссоединения России и Крыма, на фоне арматуры и свай, Владимир Путин так говорил про этот мост и про это воссоединение... с такой горячностью, с таким блеском в глазах, что казалось, все случилось только вчера и он еще не отошел от своей битвы за Крым и даже еще не пришел к мысли, что Крым-то — уже наш... и мне даже казалось, что, наверное, нужен еще один дубль, поспокойней... такой дубль, чтобы уж всем дублям дубль... Но оказалось, конечно, что это и было именно то, что нужно. Да и в самом деле: ни у одного из этих корреспондентов, записывавших потом точно такие же стендапы примерно на таком же месте на ту же тему, я такого огня в глазах уже не видел.
Владимир Путин обратил внимание на то, что к декабрю 2018 года надо не только построить мост, но и расширить до четырех полос дорогу Керчь--Симферополь, "иначе грош цена всем нашим усилиям... Ну не грош, но все-таки...".
Он говорил и говорил, а я все не мог отделаться от впечатления от этого его стендапа.
Сергей Аксенов, докладывая об успехах интеграции Крыма в российское конституционное и экономическое поле, не в состоянии был отказать себе в удовольствии обратить внимание на то, как развивается Украина без Крыма:
— Мы же не интересуемся, конечно, деятельностью украинских коллег... болеем за народ Украины, а руководство Украины нуждается в серьезном лечении...
— Ну ясно,— соглашаясь, перебивал его российский президент.
Глава Севастополя Сергей Меняйло, известный теперь прежде всего тем, что на вопрос Владимира Познера в одноименной телепередаче, что бы он, Сергей Меняйло, сказал, оказавшись перед Богом, ответил: "Прибыл в ваше распоряжение!" — так вот, Сергей Меняйло, до сих пор отказывавшийся поделиться с депутатами заксобрания Севастополя отчетом о своей деятельности, охотно поделился им с Владимиром Путиным, и заняло это чуть не полчаса. Ничего удивительного: ясно, что президент вряд ли проанализирует, действительно ли "поменяли 113 лифтов, которые ходили еще с 60-х годов", или их было все-таки 111. А депутаты могли и хотели поговорить именно на эту тему. И до сих пор хотят.
Дмитрий Козак очень быстро перешел к теме, которая, как выяснилось, только и интересовала по-настоящему Владимира Путина,— к строительству дороги Симферополь--Керчь.
— Находимся в стадии проектирования,— сообщил господин Козак.— Был срыв, связанный с тем, что недобросовестный проектировщик... проработали стоимость в четырехполосном исполнении, как вы хотели...
— Недобросовестный проектировщик?..— переспросил господин Путин.— И что, деньги ему заплатили?
— Нет, деньги не заплатили,— с удовольствием сообщил Сергей Аксенов.— Он, правда, требует 288 млн... за невыполнение работы!.. В суде... и это известный стране подрядчик!..
Господин Путин намерен был разбираться дальше. Оказывается, накануне вечером он звонил разным людям и пытался выяснить, кто отвечает за строительство дороги. Отвечают сразу несколько: Министерство экономического развития, власти Крыма, Министерство транспорта...
— Что вы предлагаете? — спрашивал российский президент у Дмитрия Козака.— Кто отвечает? Что-то менять или оставить все как есть?..
— Есть плюсы и минусы...— смиренно отвечал Дмитрий Козак.
— Нет, скажите: оставить все как есть или поменять? — переспрашивал президент.
— Предлагаю оставить все как есть,— неожиданно, видимо, прежде всего для самого себя вдруг произнес господин Козак.— Предлагаю оставить все как есть...
Заканчивал он уже, можно сказать, обреченно.
— Я вчера начал разбираться — и не с кого спросить! — раздраженно продолжил Владимир Путин.
— Может, в составе дирекции выделим подразделение? — робко предположил Алексей Улюкаев.— Которое будет осуществлять координацию?
— Да, нужен конкретный человек, который лично отвечает за результат работы... чтобы мне не приходилось всех обзванивать полдня! — перебил его господин Путин.
Ясно было теперь, что его больше всего вывело из себя. И действительно: звонишь, звонишь одному, второму, третьему, а история только все больше запутывается... А ты же все-таки президент... или нет?.. ты хочешь построить эту дорогу... а они тебя передают по инстанциям...
— Это моя ответственность! — вдруг воскликнул Алексей Улюкаев.— И руководителя дирекции!
Этот человек отчего-то решил броситься на амбразуру. Но в последнее мгновение, видимо, решил захватить с собой еще хоть одного.
— А вот это не подходит,— кивнул президент.— Нужен конкретный человек, которого можно повесить, если он этого не сделает.
Вакансия перестала казаться привлекательной.
Совещание между тем на этом и закончилось: взята была, конечно, слишком высокая нота, чтобы за ней могло последовать что-то меланхолическое.
И только уже на улице, когда Владимир Путин уехал, я слышал, как из узкого круга, образованного Алексеем Улюкаевым, Дмитрием Козаком и Максимом Соколовым, доносилось время от времени на уже просто бушующем ветру:
— Кто за это отвечает?! С тебя спросить?! С меня?! А то что?.. До понедельника надо решить! Хорошо, мы все заберем!.. А давайте вы!..
Ветер усиливался все больше. Я посмотрел налево. На Черном море был уже шторм. Я посмотрел направо. Странно, на Азовском был полный штиль.
Лучше было не думать обо всем этом.