"Деньги" уже сбились со счета, сколько эпитетов к словам "стагнация" и "застой" изобрели российские чиновники, пытаясь избежать излишне эмоциональных или неполиткорректных описаний ситуации. Беда, впрочем, не в эвфемизмах — скорее в исчезновении амбиций, в почти всеобщей готовности мириться с "новой бедностью".
Фото: Reuters
"Экономика близка к точке стабилизации" — это глава ЦБ Эльвира Набиуллина. Министр экономики Алексей Улюкаев, исчерпав, вероятно, список русских синонимов слова "кризис", на прошлой неделе пополнил свой список эвфемизмов "состоянием stand by", а также "нерешительностью" (возобновить рост.— "Деньги"). Заместитель Набиуллиной Ксения Юдаева на днях говорила об адаптации к "новой реальности". Эту же проблему называл в качестве ключевой заместитель главы Минфина Максим Орешкин в зимнем интервью "Деньгам". Юдаева и Улюкаев, кстати, были одними из первых, кто в России заговорил о "новой нормальности" — популярной после 2008 года на Западе и где-то с 2014 года в Китае концепции New Normal. Ее суть — сочетание низких темпов роста экономики и (обычно) довольно высокой безработицы, а значит, и низких — если не вообще отрицательных — темпов роста доходов населения.
Жизнь, впрочем, богаче описаний. А у большинства обычных людей шок от перехода к "новым реалиям", от почти 15 лет бурного — если не сказать "галопирующего" — роста доходов к их резкому падению, еще, похоже, не прошел. Судя по социологическим и панельным исследованиям, потребительское и сберегательное поведение (не говоря уже о деловой активности) лучше всего описывается как раз улюкаевской "нерешительностью". В новостных лентах сейчас могут буквально соседствовать истории о повальном отказе от, скажем, крупных покупок и о внезапном их всплеске.
Для обычных людей адаптация идет на бытовом уровне. Лучше всего происходящее, видимо, описывается выражением "жить по средствам" — давно пора, кстати. Если бы лет десять назад сообразили, может, и нынешний кризис был бы не столь болезненным: меньше потребление, меньше импорта, больше сбережений и инвестиций, ниже процентные ставки, больше внутреннее производство, больше потенциала для несырьевого экспорта.
Это, конечно, условная история (тоже важная; разумеется, принимать решения типа "Что делать?" гораздо проще, когда уже есть ответ на вопросы: "Кто виноват?" и "Когда и что пошло не так?"). Но куда интереснее другое — что происходит сейчас. Аналитики Sberbank CIB подытоживают апрельский "Индекс Иванова": потребительское поведение "постепенно нормализуется". Средние потребители очень озабочены тем, как бы сэкономить, но, кажется, сообразили, что нужно просто выбрать супермаркеты подешевле. Сбережения (точнее, то, что средний россиянин привык ими называть) постепенно проедаются, но люди собираются откладывать больше.
Другое свидетельство "новой нормы" на прошлой неделе пришло от "Ромира". Оказалось, что впервые за историю наблюдений желаемый доход совпал с реальным. Семье из трех человек, из которых двое работают, для "нормальной жизни" теперь в среднем нужно 72,7 тыс. руб. в месяц. Пять лет назад желаемый доход был почти в полтора раза выше фактического.
В самом "Ромире" считают: "Говорить о том, что мечты россиян о доходах наконец-то пришли в согласие с реальностью, вряд ли возможно. Причиной сближения двух кривых стал скорее не рост доходов, а более реалистичный взгляд на желаемое материальное состояние. В кризисные времена происходит переоценка ценностей. Меняется стиль потребления, происходит переориентация на самое необходимое. Мечты уходят, запросы становятся приближенными к реальности".
По Росстату среднедушевой доход в стране сейчас чуть ниже 30 тыс. руб. в месяц, а средняя зарплата — чуть выше. Точных данных по медиане нет, но, по оценкам, средний медианный доход — несколько выше 20 тыс. в месяц.
Обнаруживается в данных "Ромира" и другое. Например, доход больше 120 тыс. на семью из трех человек (то есть всего 40 тыс., чуть больше €500 на человека) считают нормальным и желаемым всего 10% населения. Проще говоря, лишь 10% претендуют на уровень бедной европейской страны, остальные готовы довольствоваться куда меньшим. А больше чем 40% достаточно менее 20 тыс. в месяц ($10 в день) на человека — это уже бедность на уровне скорее Африки.
Смирение с "новой бедностью" — опасная вещь. Во-первых, такой уровень дохода почти гарантирует деградацию человеческого капитала: на эти деньги даже питаться-то нормально нельзя, не говоря уже о нормальном образовании или медицине. А во-вторых, это свидетельство отсутствия в обществе амбиций, желания и способности работать и зарабатывать больше. С точки зрения экономической политики это тупик. Добро пожаловать в "новый застой". Будет печально, если лет через десять экономические власти будут упражняться в изобретении эвфемизмов для этого выражения.