Лица маски и маски рока

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Предыдущая фотография

Следующая фотография

1 / 4

Фото: пресс-служба Александринского театра

Фото: пресс-служба Александринского театра

Фото: Anastasia Blur

Фото: Anastasia Blur

Большие гастроли одного театра сейчас скорее редкость — чаще ездят с одним-двумя спектаклями. Правда, и поездка в Петербург на премьеру уже давно перестала быть чем-то экзотическим, но большая часть зрителей все же не готова раз в два-три месяца усаживаться в "Сапсан". Так что приезд одной из главных драматических трупп страны, которая практически привозит свой полный сезон на смотрины,— событие неординарное. Александринка, возглавляемая Валерием Фокиным, покажет в начале апреля в Москве восемь спектаклей; за исключением двух постановок ("Конец игры" по Беккету и "Литургия ZERO" по "Игроку" Достоевского), все они не старше года.

"Новое время"
Режиссер Марат Гацалов

Самый политический из привезенных в Москву спектаклей сделан на самом "древнем" материале — это говорит многое не только о текущем моменте, но и о том, что бывают универсальные сюжеты. Вот, например, про Галилея, святую инквизицию и raison d'etat — интересы государства. Вариация Марата Гацалова на тему "власть отвратительна, как руки брадобрея" разыгрывается в напряженном взаимодействии между очень современной сценической средой и классическим актерским квартетом. За исполнителей главных ролей иногда даже становится тревожно: как они выдерживают вдохновенные скрежеты музыкальной партитуры Владимира Раннева в исполнении автора — и сцену, превращенную в просвечивающий лабиринт металлических конструкций, который, с одной стороны, жестко регламентирует каждое движение, а с другой — не предоставляет ни малейшего укрытия, защиты. В этом странном прозрачном и безжалостном государстве-спектакле четверо пожилых актеров затевают злой, вязкий и безнадежный диспут на тему о том, кому, зачем и в каком виде предпочтителен Галилео Галилей со своими знаниями и открытиями. Сам объект диспута, разумеется, никого не интересует.

Центр им. Вс. Мейерхольда, 1 апреля, 19.00

"Макбет"
Режиссер Кшиштоф Гарбачевский

Новая сцена Александринки вообще-то предназначена для постановок необычных, неожиданных, неформатных, сочетающих разные жанры, исследующих границы и возможности современной театральности. Польский режиссер последовал приглашению к эксперименту: действие его "Макбета" разворачивается в нескольких измерениях, среди которых чуть ли не главным становится видео — отделенные от зрителя экраном персонажи превращаются в узников контейнера, то ли беженцев, то ли участников какого-то шоу образца "Дома-2". Кем бы они ни были — камера не выпускает их из поля зрения, и чем пристальнее она вглядывается в лица и движения, тем менее человеческими они становятся. Шекспировский сюжет здесь берут, чтобы превратить его в почти танцевальное действо, разыгранное уже не людьми, а "существами" — клонами, троллями, призраками. "Земля, как и вода, рождает газы. И это были пузыри земли" — у Шекспира это о ведьмах, в спектакле Александринки — обо всех персонажах. Некоторые из них даже способны некоторое время держаться в рамках правдоподобия, но и это лишь маска, форма обмана, камуфляж. В центре представления, залитого химическим дискотечным светом и пронзительной музыкой,— история, которая мало похожа на историю борьбы за власть. Макбет и леди Макбет (Алексей Фролов и Ольга Белинская) — пара очень молодых людей, абсолютно завороженных злом, которое они обнаруживают повсюду — в воздухе, в земле и, наконец, в себе самих.

Центр им. Вс. Мейерхольда, 3 апреля, 19.00

"Ворон"
Режиссер Николай Рощин

Карло Гоцци — драматург, очень сильно повлиявший на Всеволода Мейерхольда, возможно, самого важного сегодня для Александринки режиссера-основоположника. Тексты автора, превратившего импровизационный итальянский театр масок в своего рода литературную комедию, по дороге из XVIII в XXI век оказывались на удивление открыты самым современным настроениям и тенденциям. Мейерхольд видел в Гоцци сочетание почти блоковского мистицизма со средневековой сказочной условностью. У Николая Рощина "Ворон" — это жесткий формальный театр, на грани клоунады, то и дело грозящей утонуть в крови. Двое братьев, чародей, его похищенная заколдованная дочь, заколдованный ворон и заколдованный конь — из этого набора персонажей собирается гротескный сюжет, в котором каждый (за исключением разве что чародея) становится объектом безостановочных сложных манипуляций. Роль волшебства берет на себя сложная сценическая техника и очень изобретательно сконструированная машинерия — герои ни на минуту не остаются наедине с ролью, судьбу их на протяжении всего спектакля решает не "бог из машины", а машины, которые в данном случае суть бог. Не человек в борьбе с роком, а маска в борьбе с машиной — из этой, в самом деле, вполне современной коллизии режиссер извлекает очень парадоксальный, резкий и мрачный спектакль, который едва ли возможно предположить в таком сказочном сюжете.

МХТ им. А.П. Чехова, Основная сцена, 3 и 4 апреля, 19.00

"Земля"
Режиссер Максим Диденко

Спектакли "по сценариям" не выходят из моды, но Максим Диденко не разыгрывает легендарный фильм Довженко как пьесу, его спектакль обращается к "Земле" как к единому целому, как бы проверяя, какие сюжетные линии и конфликты еще "звучат" в современном пространстве. При этом режиссер, сделавший за последние сезоны несколько очень успешных постановок ("Земля", в частности, приезжает в Москву не только как участник гастролей, но и как номинант "Золотой маски"), которые можно отнести к жанру радикального физического театра, как будто намеренно сбивает цели и ориентиры. У Довженко "Земля" — торжество органики, фильм, купающийся в солнечном свете, живущий всеми вариантами природной красоты и индивидуальной выразительности, которую камера видит и в яблоках, и в тракторах, и в человеческих лицах. Диденко расчерчивает планшет сцены, как баскетбольную площадку, выводит на него людей, одетых в спортивную униформу и собранных в две команды — и тем самым, кажется, удаляется от первоисточника на максимально возможную дистанцию, взяв с собой лишь диалоги в титрах. А диалоги — это, поистине, не самое запоминающееся в фильме Довженко. Но чем дальше развивается сложная пластическая партитура спектакля, тем больше обнаруживается сквозных тем и сюжетов, связывающих его с фильмом Довженко,— от мужского противостояния и сословной ненависти до смертельной власти почвы, семьи и крови.

Центр им. Вс. Мейерхольда, 5 апреля, 19.00; 6 апреля, 12.00 и 19.00

"Теллурия"
Режиссер Марат Гацалов

Вообще-то поздняя проза Владимира Сорокина так живописно самоигральна, что, кажется, менее всего нуждается в театре. В ней слова и понятия устраивают свой собственный театр. Но и то, что именно на этой самоигральной прозе художественный руководитель Новой сцены Александринки Марат Гацалов проверяет возможности театра, тоже объяснимо. Каким бы рискованным и объемным ни был литературный текст — он никогда не встретится со своим читателем в трехмерном пространстве. Текст — это история двух измерений, книга — предмет, лишенный наступательной силы, а превращение читателя в зрителя — переход в другую систему взаимоотношений. И, кажется, именно этот переход интересовал режиссера больше всего. Главной необъявленной приманкой для зрителя здесь становится возможность стать участником спектакля, и таким образом еще отчасти и героем сорокинского романа. Спектакль Марата Гацалова окружает и берет в плен, покушается на слух и зрение, физически заводит в лабиринт. Оглядываться в этом лабиринте, повсюду обнаруживая обрывки и фрагменты историй, чрезвычайно увлекательно — даже несмотря на то, что актеры периодически оказываются в меньшей степени персонажами Сорокина, чем публика. Все попытки перевести литературные образы "Теллурии" в сценические, разумеется, заведомо наивны, но, стократ преломившись в зеркалах, свете софитов и камерах, наивность перестает быть такой уж однозначной.

Центр им. Вс. Мейерхольда, 8 апреля, 19.00; 9 апреля, 13.00 и 19.00

"Маскарад. Воспоминания будущего"
Режиссер Валерий Фокин

"Маскарад", который (как и "Земля") приезжает в Москву еще и как номинант "Золотой маски",— один из самых эффектных и сложносочиненных театральных проектов прошедшего сезона. И, несмотря на свою помпезную сияющую красоту, пожалуй, один из самых мрачных. "Маскарад" Мейерхольда — едва ли не главная театральная легенда Петербурга, пышный, изумительной красоты спектакль, сыгранный в преддверии революции, вошел в историю как спектакль-предчувствие, знак, водораздел. Валерий Фокин, художественный руководитель Александринского театра, демонстрирует реконструкцию мейерхольдовского спектакля и игру с нею в одно и то же время. Роскошь его постановки — это роскошь музейного пространства, только у Фокина музейные витрины превращены — буквально — в машину времени. Рискну, кстати, предположить, что сам Мейерхольд, будучи огромным ценителем театральной техники, фокинским витринам-лифтам и световым панелям позавидовал бы. На этой машине въезжают в сегодняшний день — то ли лермонтовский маскарад, то ли венецианский карнавал, то ли мейерхольдовский пир во время чумы (именно так восприняли спектакль, премьера которого состоялась 25 февраля 1917 года, современники). Но даже и с машиной времени музей остался бы музеем, если бы Валерий Фокин не оставил в центре всего этого великолепия очень компактный актерский ансамбль, который, по сути, состоит из Арбенина (Петр Семак), Неизвестного (Николай Мартон) и Нины (Елена Вожакина). Петр Семак, играя одновременно и Арбенина, и исполнителя этой роли у Мейерхольда, легендарного трагика Юрьева, погружает все действо из яркого музейного света в трагический непроглядный мрак. То ли рок призывает себе на помощь безумие, то ли безумие и есть в данном случае рок — так или иначе, от него не спасают ни время, ни красота.

МХТ им. А.П. Чехова, Основная сцена, 8 и 9 апреля, 19.00