Говорят, газеты умирают едва увидев свет. Это чистая правда, но с небольшим уточнением: умирают не для всех. И тех, кто, как я, по долгу службы путешествует по интернет-страницам старых газет, ждут любопытные открытия. Поскольку газеты я читаю в основном иностранные и большей частью о России, то открытия мои касаются необъяснимого изменения российского имиджа на Западе.
Вот, например, уважаемая The Washington Post месяц спустя после встречи президентов Буша и Путина в Любляне, 15 июля, все еще сетовала на скрытность российского президента: "В одном из потайных уголков души Владимира Путина осталось его намерение подорвать дипломатическое наступление Буша с целью усилить санкции ООН против Ирака. Буш и госсекретарь Колин Пауэлл были заморочены Россией по поводу Ирака до и после встречи в Словении". Не прошло и четырех месяцев, как та же The Washington Post 10 ноября написала о Путине: "Он твердо решил, что судьба России — с Европой и Западом. Он нашел способ заявить, что старая имперская холодная война исчерпала себя. Это большие шаги, смелые и творческие. Предприняв их, президент Путин помог сделать 11 сентября потенциально самым важным моментом в мировой истории после падения коммунизма".
Итальянская La Stampa 28 января утверждала, что "многие действия России вызывают опасения Вашингтона... продолжающаяся расовая война на Кавказе... план продажи ядерных реакторов Индии... антиамериканский характер сближения с Китаем и Северной Кореей. Вот от этих-то опасностей и надеется Америка защититься противоракетным щитом и расширением НАТО на Восток". Ей вторила Liberation от 17 марта, по мнению которой "только с очень большого перепоя русским могло показаться, что правительство Буша будет относиться к России с симпатией". И вот 27 сентября читаем в La Stampa: "Конечно, Путин пришел из КГБ. Но ведь он вообще пришел из советской эпохи... Кроме того, карьера российского президента в КГБ пришлась на 80-е годы, когда эта организация была в стадии трансформации... Далее, некоторые считают, что Россия недемократично ведет себя в Чечне. Таким господам нужно напомнить, что... сегодня Россия — демократическое государство со свободными выборами и без смертной казни... Что касается чеченцев, то Толстой еще полтора века назад писал о том, как они убивают и похищают людей... Трудно допустить, что русские должны были спокойно смотреть на их зверства и ждать, чтобы зараза распространилась на все 89 субъектов Российской Федерации".
Что же случилось? Президент Путин перестал быть человеком из КГБ? Прекратилась война в Чечне? Или Россия превратилась в образцовую демократию? Ничего подобного. Все объяснения западных газет сводятся к тому, что президент Путин первым позвонил президенту Бушу с выражениями соболезнования в связи с терактами 11 сентября, опередив даже суперактивного британского премьера Тони Блэра.
И все же нечто, имеющее гораздо большее значение для Запада, чем какие-либо изменения в России, случилось. Террористические атаки подорвали стабильность и комфорт западного существования, и Запад решил, что если уж столкновению цивилизаций быть, то лучше включить Россию в список цивилизаций "правильных". То, что происходит в самой России, имеет к изменению ее международного имиджа весьма отдаленное отношение.
А ведь чего только Россия ради дружбы с Западом не делала! Приватизацию и либерализацию рынков по рецептам гарвардской школы монетаристов проводила, национальную валюту, по совету МФВ, к доллару привязывала, и даже вот уже два года демонстрирует экономический рост и решимость выплатить долги досрочно. Да все не впрок — была "империей зла", стала "страной дикого капитализма".
Когда в Москве и Волгодонске взлетали на воздух дома вместе с жителями, Запад указывал: "Есть все основания утверждать, что эти теракты были организованы не чеченцами, а Кремлем, чтобы обеспечить Владимиру Путину победу на выборах" (Le Monde, 3 января 2001 года). Когда куски тел после очередного взрыва собирали на каком-нибудь рынке, России советовали вступить в переговоры с террористами. Когда Россия переживала трагедию "Курска", ей советовали лучше следить за устаревшей инфраструктурой.
Но вот случилось 11 сентября, и все изменилось. Демократический Запад принимает законы о предоставлении полиции и спецслужбам дополнительных полномочий для обысков и арестов подозреваемых в терроризме без официального обвинения. Вводятся внутренние паспорта и устанавливается специальное оборудование в аэропортах для получения многомерного изображения обнаженных пассажиров на случай сокрытия ими оружия. Ларри Элисон, основатель крупнейшей компании программного обеспечения Oracle, даже предложил правительству помощь в проведении тотальной дактилоскопии населения. Люди с восточной внешностью "порождают чувство дискомфорта у окружающих" — именно так афганской семье объяснили ее снятие с рейса авиакомпании America West Лос-Анджелес--Феникс 29 сентября. Privacy перестало быть священной коровой, а политкорректность не справляется с ксенофобией. Все как в России.
Вне зависимости от усилий России быть похожей на Запад и ему понравиться Запад сам стал больше похож на Россию — и нашел ее вполне приемлемой. Ну и, конечно, президент Путин вовремя позвонил.