 |
| Надпись на плакате: "Так будет с каждым авэхашником" (АВХ — венгерская госбезопасность) |
Как рассказывал мне Борис Пономарев, в середине 40-х годов занимавший должность заместителя заведующего международным отделом ЦК, в тот период происходило утверждение Сталиным глав восточноевропейских компартий: "Он лично принимал их перед избранием. Сталин говорил с ними один на один. Обычно эти деятели затем заходили в отдел и рассказывали о беседе в Кремле". Почти всем собеседникам Сталин советовал играть на националистических струнах. "Венгерскому руководителю Матьяшу Ракоши,— вспоминал Пономарев,— Сталин указал на необходимость нажимать на национальный вопрос, поднять его значение для венгров. Ведь совсем недавно в Австро-Венгрии, говорил он, господствующей нацией были австрийцы, венгры были ущемлены. Теперь они хозяева в стране, и это следует всячески подчеркивать". Но из утвержденной Сталиным пятерки руководителей венгерских коммунистов только один, Имре Надь, был венгром.
"Заповедник сионизма"
Расчет Сталина был прост. Развивая местный национализм, кремлевские назначенцы были вынуждены искать опору в еврейской диаспоре, привлекать ее членов на руководящие посты и тем самым еще больше усиливать ненависть к себе. В результате никакого единства партии и народа в принципе образоваться не могло, и коммунистические лидеры Венгрии были вынуждены поминутно обращаться за помощью и поддержкой к Москве. Схема одинаково хорошо работала по всей Восточной Европе. О недовольстве поляков "засильем евреев в руководстве" еще в 1945 году сообщал в Москву советник НКВД СССР при министерстве общественной безопасности Польши Николай Селивановский (см. "Власть" #12 от 28 марта 2000 года). Однако Венгрия в этом отношении выделялась настолько, что Берия как-то назвал венгерское руководство "заповедником сионизма".
О том, на что шел Ракоши ради власти, Хрущев вспоминал на встрече с венгерскими руководителями в марте 1957 года. Он, как рассказывал мне присутствовавший там переводчик, постоянно призывал Молотова в свидетели и говорил, что Сталин во время борьбы с космополитизмом дал ему указание создать специальные рабочие отряды. Хрущев не сказал прямо: для проведения погромов, но заметил, что даже его отец — простой человек — на дух не переносил черносотенцев. Хрущев утверждал, что оттягивал создание отрядов, пока Сталин о них не забыл. "А вот Ракоши доложил о формировании таких отрядов еще до того, как официально получил указание их создать".
На безотказность венгерского генсека Сталин отвечал безусловной его поддержкой. И это делало группировку Ракоши сильнейшей. Однако поддержкой Москвы в лице Берии и Маленкова пользовался и давний агент НКВД Имре Надь. Правда, партийная верхушка слишком хорошо помнила о его роли в уничтожении венгерской эмиграции в СССР в 30-е годы, и поэтому Ракоши удавалось держать Надя на третьих ролях.
Немалой поддержкой в партии, но не в ее руководстве пользовался харизматический лидер Янош Кадар. В отличие от Ракоши и Надя он во время второй мировой работал в подполье, а не отсиживался в далекой Москве. Его Ракоши попросту посадил. Причем одним из тех, кто подписал письмо с требованием арестовать Кадара, был Надь.
Игра всех против всех
 |
Вся дальнейшая борьба за власть в венгерской верхушке по-прежнему шла с оглядкой на Москву. Когда Хрущев в 1955 году "выдавил" Маленкова с поста председателя Совмина СССР, Ракоши лишил Надя всех постов и исключил его из партии, а в результате получил опального политика, который, как считало население, больше других хотел народу блага.
Когда в СССР Хрущев устроил XX съезд, всем стало ясно, что эра Ракоши закончена. Он без особого восторга поддержал разоблачение культа личности. К примеру, Ракоши согласился на реабилитацию жертв организованных им же репрессий — правда, при этом переложил всю ответственность за происходившее на других. Но ни к чему, кроме дезорганизации работы венгерской ГБ — АВХ, это не привело. Время шло, в стране росло недовольство затянувшейся властью сталинистской группы Ракоши, и Москва потребовала от Ракоши оставить свой пост.
 |
| Матьяш Ракоши (вверху слева), Имре Надь, Янош Кадар (внизу слева) — три источника и три составные части венгерского конфликта |
Однако члены группировки Ракоши не желали терять командные высоты. По разным каналам они довели до советских эмиссаров "мнение партии": ни за Кадара, ни за Надя голосовать не будут, а членам венгерского ЦК "доверительно сообщили", что против этих двух кандидатур возражает Кремль. В итоге первым секретарем избрали давнего соратника Ракоши, а сам он уехал "на отдых" в СССР. По сути, ничего не изменилось.
Суслов в одном из отчетов констатировал: "Под флагом привлечения к руководству более авторитетных и опытных кадров, среди которых большинство составляют товарищи еврейской национальности, имеется тенденция еще более отодвинуть от руководства... молодые кадры венгерской национальности". Недовольство интеллигенции и студентов продолжало нарастать. Причем, как утверждали некоторые очевидцы событий, оно искусно подогревалось извне.
Чужие среди чужих
В советском посольстве в Будапеште не без оснований считали, что в интригу вокруг раздела власти в Венгрии стали негласно вмешиваться югославские представители. И они в своей игре делали ставку на Имре Надя. Эмиссары Белграда, правда, не выходили на прямой контакт с опальным премьером. Но советские дипломаты, которым Андропов поручил отслеживать развитие венгерско-югославских отношений, констатировали, что их югославские коллеги, стараясь не привлекать внимания, встречаются с людьми из окружения Надя.
 |
Вскоре стало ясно, что события начинают развиваться по польскому сценарию. В том же 1956 году разгорелась борьба за власть в Польше. На фоне экономического кризиса группа ранее оттесненных от власти коммунистов использовала в своих интересах демонстрации и забастовки. Власти подавили их войсками, и компромисс был найден лишь после прямого вмешательства Москвы. Как полагают мои собеседники, югославы толкали Надя на тот же путь — немного демонстраций в обмен на большую долю власти. Андропов передал в Москву свой прогноз: вопрос о власти будет решаться на улицах. Ему не поверили.
23 октября в Будапеште начался митинг с лозунгами за советско-венгерскую дружбу на новых условиях. В толпе, кроме сотрудников КГБ, находились несколько близких к Андропову дипломатов, знавших венгерский язык. Один из них рассказывал мне, как постепенно происходило изменение настроений. Ораторы несколько часов постепенно "раскручивали" десятки тысяч собравшихся. Офицеры КГБ, уставшие слушать, удалились и написали отчеты, что выступления носят мирный характер.
Венгрия для венгров
А молодые люди, главным образом студенты, заводились все больше. Выступавшие сменяли друг друга. И в этот момент неожиданно инициативу у интеллигентов, близких к Надю, перехватили "бывшие" — те, кто был у власти до прихода коммунистов. Их никто не принимал в расчет. Считалось, что "бывшие" полностью подавлены, изгнаны в эмиграцию и не имеют в стране никакой поддержки. А они, как никто, умели использовать национализм, а также антисемитизм, ведь именно во времена их правления случались погромы. И кто-то из их ораторов бросил ясный абсолютно всем лозунг: "У Венгрии должно быть венгерское руководство!"
Толпа двинулась на площадь Сталина свергать памятник ненавистному вождю. Послать войска и полицию на защиту символа диктатуры никто не решился, и толпа почувствовала свою силу. Снесенный памятник, прицепив к двум грузовикам, тащили на буксире по городу, а студенты кричали, что не хотят учить русский язык и марксизм-ленинизм. Появились люди, раздававшие молодежи винтовки и бутылки с "коктейлем Молотова". Началась стрельба по охране Радиокомитета, были предприняты попытки поджечь вошедшие ночью в Будапешт советские танки.
Превращения мирной демонстрации в вооруженное выступление не ожидал никто. "Если бы мы знали,— рассказывал мне один из свидетелей событий,— хотя бы запаслись едой. А то ведь в посольстве через несколько дней не осталось ничего съестного. Магазины и лавки закрыты. В основном гоняли чаи. Сбегали домой, принесли из квартир, у кого они не были разграблены, хилые запасы. У меня нашлись две здоровые банки варенья, которым мы и пробавлялись".
 |
| Нелюбовь венгров к Сталину, коммунистам, своим евреям и чужим русским оказалась фатальной не только для агентов госбезопасности (внизу), но и для будапештского магазина советской книги (вверху) |
Добравшийся до посольства, точнее, до находившегося неподалеку от него "особняка Ворошилова" Микоян посчитал, что нужно идти по польскому пути — договариваться с Надем и его сторонниками. Никакую контраргументацию посла Микоян не принял и фактически отстранил Андропова от дел.
Ночью 24 октября Надя назначили премьер-министром. Но надежд Микояна он не оправдал. Сославшись на короткий срок пребывания в должности, Надь отказался подписать просьбу к СССР ввести войска в Будапешт. Пришлось подписывать экс-премьеру. Надь маневрировал, но получалось это у него с каждым днем все хуже. Уже 29 октября он попросил о выводе советских войск. И в Будапеште началась охота на высокопоставленных коммунистов и сотрудников АВХ. Их легко опознавали по желтым ботинкам с толстой рифленой подошвой, выдававшимся в этой организации. Масштабы зверств восставших, по-видимому, впоследствии были значительно преувеличены. Свидетели тех событий считают, что в общей сложности количество жертв террора (а не военных столкновений) вряд ли превышало сотню человек.
Из бесед с бывшими советскими дипломатами стало ясно, что и другие хрестоматийные описания будапештского октября излишне драматизированы. Коммунистов перед зданием посольства никто не вешал. А обстреливалось дипломатическое представительство СССР лишь дважды. Один раз пулеметная очередь едва не задела выходивших из посольства дипломатов. В другой раз зажигательная пуля срикошетила от стоявшего неподалеку советского танка и попала в окно кабинета Андропова. Пострадал ковер, которым накрыли пулю. Реальную опасность для Андропова и его подчиненных представлял венгерский батальон, занявший после вывода советских войск здание во дворе посольства: он фактически блокировал посольство и в мог превратить его обитателей в заложников.
Какими бы ни были масштабы зверств, именно после них от Надя отшатнулась масса сторонников, в том числе югославы. Руководство СФРЮ хотело видеть в соседней стране социализм с несоветским лицом, а не антикоммунизм с диким оскалом. В советское посольство начали звонить видные венгерские коммунисты с просьбой о предоставлении убежища. Но Андропов считал, что не следует создавать повод для проникновения мятежников в посольство. И всем нуждавшимся в защите сообщалось, что они смогут найти ее на советской авиабазе вблизи Будапешта.
 |
4 ноября, когда советские войска по просьбе правительства Кадара вновь вошли в Будапешт, число перебежчиков из лагеря Надя стало расти лавинообразно. Солдаты блокировавшего посольство венгерского батальона, разагитированные будущим председателем КГБ Владимиром Крючковым, сложили оружие и разбрелись кто куда.
Все понимали, что восстание не имеет перспективы. Его не поддержали крестьяне. "Бывшие", хорошо умевшие играть на национальных чувствах венгров, крайне неудачно сыграли на чувстве собственности венгерских крестьян. Когда лидер "бывших" примас Венгрии кардинал Миндсенти, недавно выпущенный из тюрьмы, в выступлении по радио заявил, что церкви должны быть возвращены ее земли, крестьяне предпочли плохую жизнь при коммунистах, но с землей.
Пока советские войска подавляли очаги сопротивления в Будапеште, руководители и немалая часть восставших бежали через брошенную пограничниками границу в Австрию. Оставшиеся спрятались в посольствах: кардинал Миндсенти — в американском, где ему пришлось провести следующие 15 лет, Имре Надь — в югославском. Он, видимо, не знал, что Тито 1 ноября одобрил советский вариант силового решения венгерской проблемы.
Осада посольства
В первые дни Надю предлагали выйти, признать свои ошибки и войти в правительство Кадара. Но бериевский агент слишком хорошо знал своих бывших хозяев. Посольство находилось под наблюдением, и председатель КГБ Иван Серов лично проверял посты и обходил посольство.
Затем из проезжавшего возле посольства СФРЮ танка по зданию выстрелили из пулемета. Советские представители до сих пор утверждают, что очередь была случайной. Но вряд ли югославы думали так же — у них был убит первый секретарь посольства. Это выглядело как намек Белграду. Возможно, серьезное влияние на позицию югославского руководства оказали быстрота и беспощадность, продемонстрированные советскими войсками в Будапеште.
И югославы занялись спасением лица. Они соглашались выдать Надя, требуя при этом лишь устных гарантий его безопасности. В конце концов договорились, что Надя доставят домой. Не доставили — в 1958 году его казнили.
Кадар правил до своей смерти в 1989 году.
Андропов после окончания боев получил обширный инфаркт, орден Ленина и должность заведующего отделом ЦК КПСС, ведавшим социалистическими странами.
Ракоши собирался вернуться в Будапешт вместе с советскими войсками. Не удалось, и его "отдых" в СССР превратился в ссылку. Урна с его прахом была доставлена на родину в 1971 году. Говорят, что после кремации возник спор, какая урна положена бывшему генсеку. Председатель КГБ Андропов приказал не мелочиться и дать кремлевскую.
А венгерский народ успокоился так же быстро, как и зажегся. В декабре 1956 года в посольстве СССР в Будапеште получили телеграмму, что на гастроли в Венгрию выезжает ансамбль песни и пляски Советской армии имени Александрова. Дипломаты решили, что у кого-то в Москве плохо с головой и на первый концерт шли в ожидании полной обструкции. Зал был полон, и каждое выступление зрители встречали овациями.
ЕВГЕНИЙ ЖИРНОВ
При содействии издательства ВАГРИУС "Власть" представляет серию исторических материалов в рубрике АРХИВ
Фото предоставлены РГАКФД — "Росинформ".