Как Базель в океане
Алексей Тарханов
Базельская часовая ярмарка существует уже сто лет и повидала немало кризисов. Тучные годы сменялись тощими, и наоборот. В этот раз каждая марка докладывала, как и чем она собирается побить врага.
Главная идея — даже в самых дорогих часах создать бюджетные островки, ориентированные на начинающих, на молодежь, которым нужно заново объяснять, что показывают стрелки.
Ради этого используется индустриализация усложнений — на рынок наконец-то вышли бюджетные швейцарские турбийоны. Марки, всегда работавшие с золотом и платиной, увеличивают количество стальных корпусов. "Опасная тенденция,— говорит об этом глава Patek Philippe Тьерри Стерн,— спуститься к стали легко, но потом будет тяжело вернуться к золоту". К "коннектированным" часам теперь обращаются даже ювелирные марки вроде Bvlgari и de Grisogono, мода на электрику становится всеобщей.
Все это происходит одновременно со сменой поколений: постепенно к руководству приходят более молодые люди. После Базеля Swatch Group проводила на пенсию одного из последних гвардейцев Николаса Хайека-старшего — главу Omega Стивена Уркхарта. Семидесятилетний капитан уступил место своему вице-президенту, рожденному через пять лет после того, как Уркхарт пришел работать в Omega. Следующий Базель будет проводить Рейнальд Эшлиманн, запомним это имя.
Гораздо меньше внимания теперь уделяют механизмам, но не в том смысле, что ими не занимаются вовсе. Усовершенствований как раз очень много. Принципиальных новинок гораздо меньше, если не говорить о "независимых", ставящих оригинальность во главу своей политики. Зато почти в каждой марке говорят о новых материалах. С легкой руки экспериментаторов — от Ивана Арпы до Жан-Клода Бивера — испробованы все возможные циферблаты: вплоть до кожи, джинсовой ткани и миниатюрной живописи — не эмали, а классического масла. Драгоценные камни, инкрустации на всех мыслимых материалах, новые эмали, срезы метеоритов — перебрали почти все. То же самое с материалами корпуса. Химики и технологи предлагают новые сплавы, женят керамику с металлом, изобретают невесомую сталь и тяжелую пластмассу.
Всеобщей тенденцией стала прозрачность. Много лет назад корпус на основе сапфирового стекла был единственным в своем роде и стоил миллионы. О том, как его надо было беречь, не надо и спрашивать. И что же? Теперь сапфировые детали корпуса готовы поставить на поток, что же до хрупкости, то эта проблема решается тем, что стеклянные часы используются для усложнений. Вам легко объяснят, что, если уж вы уроните свой репетир, не будет никакой разницы, в какой корпус он уложен, хоть из танковой брони.
"Коннектированные" часы, которых боялись предыдущие два года, наконец-то явились во всей своей красе. Но, похоже, представляли их гораздо более опасными. На деле эти часы оказались страшно неудобными в обращении и стали скорее нишевым, чем массовым продуктом. Клиенты не хотят тратить время на то, чтобы осваивать маленькие квадратики и кружочки у себя на запястье,— в кризис людям есть чем заняться. А при наличии свободных миллионов и свободных вечеров лучше разобраться в вечном календаре или минутном репетире.
Как всегда в трудные времена, потирают руки ювелиры. Камни и украшения продаются больше, чаще и дороже, чем любые часы. За счет этого каждая марка, стоящая сразу на двух ногах, держится крепче и может компенсировать часовые потери ювелирными приобретениями. Из этого следует и то, что ювелиры могут теперь заказывать разработки самых сложных механизмов — просто для удовольствия верных клиентов. Заработка эти завиральные машины, конечно, не приносят, но очень украшают жизнь Baselworld.
Завсегдатаи Базеля стали изменять ему с Женевой. Это связано с тем, что основательно разнесенные по времени салоны (раньше они начинались один за другим) метят в разную клиентуру и предлагают разные продукты. Но крупные предприятия готовы подбрасывать новинки хоть каждые несколько месяцев — для таких чем больше салонов, тем лучше. А вот "независимые" ездят с одного салона на другой с единственной моделью в корзинке, словно с любимым котенком.
Часовщики ежатся, жалуются на кризис, но самые сильные марки прекрасно с ним справляются. В мире продается 1,2 млрд часов. Швейцария делает лишь 30 млн из них. Малая часть, верхушка айсберга. Но если этой глыбы хватает на целый год споров и обсуждений, швейцарское могущество не скоро растает без следа.