России хватит резервов еще на четыре года, даже если ничего не делать. Такую оценку дал Владимир Путин в ходе прямой линии. Президент подчеркнул, что объем накопленных средств составляет более 10% процентов ВВП. «Это означает, что страна может замереть на четыре месяца и будет существовать», — заявил президент. Главный эксперт Центра экономического прогнозирования Газпромбанка Егор Сусин обсудил тему с ведущим «Коммерсантъ FM» Петром Косенко.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ / купить фото
— Какие резервы президент имел в виду — это золотовалютные резервы, Резервный фонд, ФНБ? Насколько вы согласитесь с оценкой президента запаса нашей с вами прочности?
— С точки зрения золотовалютных резервов действительно какие-то сложности в ближайшие годы ожидать не стоит. Резервы вполне достаточны даже на случай сложных, возможно, шоковых ситуаций во внешней экономике, поэтому с точки зрения резервов Центробанка здесь вопросов, может быть, и не возникает. Резервные фонды правительства, которые на данный момент составляют порядка 10 трлн руб., — наверное, здесь определенные вопросы в целом есть. Потому что в этом году дефицит бюджета будет существенно выше, чем в прошлом, и, конечно, в значительной мере он будет финансироваться из Резервного фонда.
Есть еще Фонд национального благосостояния, но его использование пока вряд ли будет как-то акцентировано. Пока есть Резервный фонд, все будет финансироваться за счет него. Конечно же, при текущей конъюнктуре нефтяных цен, в первую очередь, рублевых нефтяных цен Министерство финансов находится в достаточно сложной ситуации с точки зрения размера дефицита бюджета. И этот размер, в общем-то, нужно будет сокращать, и дефицит бюджета нужно будет сокращать.
Если говорить по текущей ситуации, то запас прочности, в целом, есть. Запас прочности есть. Мало того, сейчас конъюнктура складывается таким образом, что Министерство финансов может позволить себе существенно нарастить заимствования, особенно в текущем году, когда будет много свободной ликвидности на рынке. В общем-то, меньше использовать резервные фонды, больше использовать инструменты заимствования. Хотя пока мы не видим сигналов о том, что этот хотят сделать.
— Помните выражение президента Лукашенко давнее: белорусский народ будет жить плохо, но недолго. Смотрите, Владимир Путин сегодня же повторил те цифры, которые последнее время повторяет министр экономического развития о том, что в этом году нас ждет небольшой спад экономики, а в следующем году мы будем видеть уже рост. При этом многие альтернативные независимые прогнозы говорят о том, что не все так радужно. Все-таки на чье мнение нам лучше ориентироваться? На мнение официальных властей или на реальное положение в экономике?
— На самом деле, мнение официальных властей всегда должно быть немного более оптимистично — просто для того, чтобы не формировать негативных настроений в экономике. Это характерно для всех стран, это нормально. С точки зрения реальной ситуации, в общем-то, прогнозы отличаются только одним закладыванием цен на нефть…
— Смотрите, Улюкаев дает, грубо говоря, 0,5-0,7% роста ВВП в следующем году, а эксперты западные ухудшают прогноз — там до минус 1,5-2%, если я ничего не путаю, поправьте меня.
— Нет, на 2017 год прогнозы как раз, наоборот, более нейтральные — они в районе нулевой отметки или даже небольшого плюса у многих. Здесь все упирается исключительно в вопрос того, какую цену на нефть в своих прогнозах закладывают эксперты. Поэтому, конечно же, если кто-то закладывает цену на нефть $30 за баррель — это сокращение. Если кто-то закладывает цену на нефть $40-50, которая, я считаю, более реалистична в текущей ситуации, то в 2017 году вполне возможен небольшой рост.
— Хорошо, еще из заявлений президента. «В кризис 2008 года, — заявил Путин, — падение ВВП было значительно большим, чем сейчас». Насколько это отражает реальность?
— Это действительно так. Падение ВВП было существенно более интенсивным. Здесь, наверное, нужно говорить о том, что мы к текущей ситуации подходили уже практически в стагнации. То есть очень медленные темпы роста были в 2013 году. А в 2008 году, наоборот, мы к ситуации кризиса подошли на пике роста, на очень интенсивном, мощном росте цен на нефть и так далее. Конечно же, за счет этого тогда падение было более интенсивным. Сейчас, если говорить по-хорошему, то падение на 3-4%, наверное, не так критично, учитывая тот объем шоков, экономических шоков, который у нас был.
— Еще один очень короткий вопрос: в начале прямой линии обсуждался рост цен, инфляция. По-вашему, именно продовольственную инфляцию удастся нам подавить, и если да, то за счет каких мер?
— Во-первых, уже уходит эффект, который был связан с падением курса рубля. Мы не ожидаем, что этот эффект будет как-то значимо влиять на цены в обозримой перспективе, в перспективе года-двух. Во-вторых, мировые цены на продовольствие явно не демонстрируют какой-то повышательной значительной динамики, что точно так же должно сильно сдерживать цены на продовольствие и российские. Поэтому, в целом, ситуация стабилизируется — мы видим это уже по общему даже уровню инфляции, который приблизился к 7%, и даже небольшой всплеск в середине года вряд ли как-то изменит общую динамику.