«Картины Босха — зеркало морали»

В Москву по случаю премьеры документальной ленты «Иероним Босх: вдохновленный дьяволом» голландского режиссера Питера ван Хёйсте в рамках международного фестиваля фильмов об искусстве Perform приехал один из главных мировых специалистов по творчеству великого нидерландского живописца МАТТАЙС ИЛСИНК. Он возглавляет Центр изучения творчества Босха, благодаря активности рабочей группы удалось привезти в родной город художника Хертогенбос 17 из 24 дошедших до нас его работ на эпохальную выставку «Видения гения» к 500-летию со дня смерти Босха. Именно Илсинк атрибутировал «Искушение св. Антония» и поставил под сомнение принадлежность картины кисти самого загадочного художника, что вызвало большой скандал. О новейших технологиях, непростых отношениях с музеем Прадо и невероятных образах Босха с экспертом поговорила ЕЛЕНА КРАВЦУН.

— Маттайс, мне кажется, ваша профессия сродни археологии. Даже фильм начинается с кадров, как вы очень подробно рассматриваете в лупу мельчайшие детали картин. Вы всегда хотели этим заниматься, или были и другие мечты?

— Когда я был ребенком, я мечтал стать футболистом, а затем пожарным и полицейским. Когда мне было восемнадцать, я начал изучать в институте историю искусств, потому что очень любил живопись, мне действительно нравилось рассматривать картины, и уже тогда в числе фаворитов был Иероним Босх. Интерес мой, как видите, и дальше развивалcя. Я окончил факультет истории искусств Университета Неймегена имени св. Радбода, а потом защитил кандидатскую диссертацию по теме «Саморефлексия в работах Босха и Брейгеля». Я изучал рисунки этих двух художников. Я начал искать ответ на вопрос, в какой степени это искусство о самом искусстве. Именно поэтому я выбрал рисунок, чтобы непосредственно приблизиться к самому художнику. Рисунок — это ведь фразеология художника. В этом смысле Босх — художник-ремесленник, который владел мастерством рисунка очень хорошо. Некоторые его рисунки настолько виртуозны, что уже сами по себе произведения искусства. Другие — просто наброски, но именно они и дают представление о том, как он работал и думал. Метод стилистического сравнения я использовал и в работе нашей научной группы, которая началась в 2010 году, когда мы решили посетить все музеи, в которых хранятся картины Босха, чтобы потом привезти их на нашу выставку в Музей Северного Брабанта. Ведь у нас, на родине живописца, нет ни одной его картины.

— А как сегодня технологии помогают исследователям картин? В фильме подробно показано, как вы работаете с инфракрасной фотографией.

— Когда мы начали изучать картины Босха, объектом исследований были объекты, созданные человеком,— пигменты, нанесенные на дерево. Мы хотели понять, как он рисовал, как он выстраивал эти многофигурные композиции. Как его картины смогли выжить спустя 500 лет? Мы задокументировали его картины очень тщательно в разных вариантах. Как с помощью обычной фотографии, так и с помощью инфракрасной, потому что, используя эти лучи, ты можешь заглянуть под поверхность живописных слоев и посмотреть, с чего живописец начинал писать картину. По этим вариантам, которые нашему глазу не видны, можно попробовать понять, как менялся замысел картины, что художник уничтожил, а что оставил в конечном итоге. Когда ты занимаешься такой кропотливой работой, то потом результат можешь сравнить с другими уже картинами. Эти методы оказались очень полезными для нашего исследования. У нас образовалась целая база информации по Босху, с которой мы обратились уже к компьютерным специалистам, которые смогли свести все к единому знаменателю и сделать доступным для нас в цифровом виде для дальнейших исследований, а чуть позже — и для широкой публики. Это и есть две основные стадии использования современных технологий в исследовании объекта, которому 500 лет.

— В ходе работы у вас сложились очень непростые отношения с музеем Прадо. Они обещали представить на выставку в Хертогенбос картину «Извлечение камня глупости», даже успели включить ее в каталог, но буквально за несколько дней до открытия ретроспективы испанцы, насколько я знаю, отозвали произведение, не согласившись с вашими умозаключениями относительно его атрибуции. Вы посчитали эту работу принадлежащей кисти либо кого-то из мастерской Босха, либо его последователя. Как у вас с Прадо после такой драмы обстоят дела сейчас?

— Несколько дней назад я получил письмо из Прадо и пытался угадать, что там. Это оказалось приглашение на их выставку «Босх. Выставка столетия», что очень мило с их стороны. У нас было время сложных взаимоотношений — это рабочие моменты. Наша выставка оказалась самой дорогостоящей в истории Нидерландов. Мало того, ведь мы взяли на себя реставрацию некоторых работ. Например, «Мученичество св. Вильгефортис» из Дворца дожей в Венеции — восстановление бороды святой продолжалось почти восемь месяцев и обошлось в €300 тыс. В Прадо открывается выставка также по Босху — один и тот же художник, одни и те же работы — конечно, это все было очень сложно. Отношения между Испанией и Нидерландами сейчас теплые, но, если вспомнить историю, было время испанского господства, и только Вильгельму Оранскому Молчаливому удалось привести восстание против испанского короля Филиппа II к успеху. И в 1581 году была провозглашена независимость. Это стало рождением Нидерландов, которые были признаны другими странами только после Восьмидесятилетней войны. Тем не менее самый известный триптих Босха — «Сад земных наслаждений» — был приобретен именно испанским королем, картина долго висела в Эскориале в спальне короля.

— Как менялось отношение к Иерониму Босху: всегда ли он пользовался такой популярностью? Я знаю, что на вашу выставку продано невероятное количество билетов и люди очень хотят увидеть эти картины.

— Босх работал в XV веке (точная дата его рождения неизвестна), в то самое время, в которое работали классические ренессансные живописцы в Италии: Рафаэль, Микеланджело, Леонардо. Но Босх во многих случаях антиклассический художник, он находится как будто в оппозиции классической традиции. В XVII веке его имя мало упоминалось, и вплоть до XIX века мы почти о нем не слышим. Его заново открывают в конце XIX века благодаря статье историка искусств из Германии. И с этого момента начинается его восхождение к мировой славе, в XX веке он становится невероятно популярным, не в последнюю очередь в связи с сюрреализмом и эстетикой Сальвадора Дали.

— Я знаю, что в семье Босха художниками были Ян ван Акен (дед Босха) и четверо из его пяти сыновей, включая отца Иеронима — Антония. Как вы думаете, как ему жилось в такой семье? То, что он стал художником, было предопределено самой судьбой?

— Если коротко, я не знаю. До нас дошло очень мало документов, связанных с Босхом. Однако, когда ты думаешь о средневековом обществе, понимаешь, что для сына логично было вырасти и заниматься тем же делом, что и его отец, дед и братья. В этом случае, когда все мужчины в твоей семье художники и ты живешь в средневековом Хертогенбосе, можно сказать, что да: сама судьба определила профессию. Удивительная вещь — вся семья рисовала, но при этом мы сегодня знаем работы лишь его одного. Среди них, получается, был только один гений — Иероним Босх. Единственное, что мы о них знаем,— это то, что у них была другая фамилия, ван Акен. А Иероним уже взял себе этот псевдоним — Босх. Если говорить об отношениях, которые складывались в семье живописцев, то нам ничего об этом не известно.

— Мне кажется, что искусство Босха можно сравнить с Бахом. Ведь есть исследования, что темы баховских фуг — это темы хоралов, которые тогда знала вся община и могла считывать коды и смыслы, а сегодня мы их не знаем. По-вашему, какой смысл работы Босха имели для современников? Что они видели, когда смотрели на его образы?

— Я понимаю, почему вы сравниваете их. Конечно, Бах жил на 150 лет позже Босха, поэтому информации о нем гораздо больше: мы знаем, кто на ком был женат, и т. д. Что касается Босха — эта информация отсутствует. Для исследователей как раз так вопрос и стоит: как ты можешь получить информацию о современниках, живших в эпоху, о которой в принципе осталось мало информации. Мы видим и можем сказать, что он работал для очень традиционной группы заказчиков — для церкви, аристократов и родовой знати. Живопись и картины никогда не стоили дешево и никогда не создавались для огромных масс. Это всегда был продукт роскоши. Его картины находились во дворцах, в очень специальных и закрытых условиях, доступ к которым имели лишь члены королевского двора. Картины — это драгоценные камни, сокровища, которыми могли насладиться и которые могли оценить только редкие счастливцы.

— Ну хорошо, но для тех немногих, кто мог себе позволить иметь работы Босха, что они значили?

— Его работы очень христианские — религия для Босха была, очевидно, очень важна. Он добавил в традицию изображения страстей Христовых и грехов кое-что новое. Он развивал новый жанр в живописи — моралите, который в какой-то степени адресует публике вопросы: «что бы зритель сделал на месте героев картины, живя в этом мире, какой путь бы выбрал между добром и злом?» И далее он всегда запечатлевает последствия этих самых решений — в основном, конечно же, плохих решений, так как он всегда любил картины ада.

— А почему Босху был настолько интересен ад? И даже фильм про ваши исследования называется «Вдохновленный дьяволом».

— Возможно, одна из причин — чисто художественная: изобразить то, о чем никто не знает, как оно выглядит, то, чего никто никогда не видел. Это вызов самому себе быть творческим в очень свободной манере. Также влияло само время. Вокруг круглых чисел в летоисчислении всегда витают апокалиптические настроения. Он жил около 1450–1516 годов. Вспомните 2000-е, с каким ужасом некоторые из нас ждали миллениума. Это может быть одним из объяснений — само время влияло на этот его интерес. Также в это время происходили значительные социальные и экономические перемены. Всего несколько лет оставалось до Реформации церкви. Все эти аспекты вместе взятые и сыграли роль в его самоопределении как художника. Также в конце XV века в Нидерландах всерьез верили, что после раскола христианской Церкви на Восточную и Западную никто уже больше в Рай не попадал. Поэтому что еще оставалось изображать?

— В фильме служительница музея Прадо высказывает интересную версию, что в детстве Босх видел ужасный пожар и это пламя навсегда осталось с ним. Поэтому на его картинах так много адского огня и других атрибутов. Вы согласны с этой точкой зрения?

— Конечно, это может быть правдой. У нас нет возможности заглянуть в сознание самого Босха, мы можем строить только догадки. Есть исторический факт: когда он был ребенком, город постигло страшное несчастье — сильнейший пожар, в котором выгорело множество домов. Такие же катаклизмы происходили тогда по всей Европе в городах, где была деревянная застройка. В частности, великий пожар в Лондоне случился почти сто лет спустя. И пожары… Я не знаю, были ли вы их свидетелем, но они действительно впечатляют.

Почему не дать этой гипотезе жизнь? Это хорошая история.

— Многие считают Босха сюрреалистом XV века. Другие полагают, что искусство Босха отражает средневековые «эзотерические дисциплины»: алхимию, астрологию, черную магию. Третьи стараются связать художника с различными религиозными течениями. Говорят, что Босх был членом еретической секты, возникшей в XIII веке. Вы какой стороны придерживаетесь?

— Я совсем не верю в то, что Босх мог быть членом еретической секты. Он был членом Братства Богоматери — религиозного сообщества с очень традиционными ценностями, которые поклонялись Деве Марии и занимались благотворительностью. Он был элитным членом. И, если бы он был причастен к каким-то оккультным учениям, он бы просто не смог быть частью этого религиозного сообщества. На мой взгляд, на оккультизм в его биографии нет никаких указаний. В этих работах можно найти очень большое количество смыслов. Другое дело, что не факт, что он эти самые смыслы туда закладывал. В этом и есть разница между миром зрителей и миром художника. Художник работает, режиссер снимает фильмы, а аудитория, публика ищет смыслы. Босх был художником, который рассказывал истории, его картины — будто сериал, с большим количеством героев и сцен. Картины Босха — зеркало морали. Ты смотришь на них и получаешь то, что хочешь найти. Каждое поколение создает своего Босха, и в этом плане мы не может с собой ничего поделать и интерпретируем его с позиции постмодернизма.

— История не сохранила оригинальных названий картин, которые дал своим творениям Босх. Как так получилось?

— Не все старые мастера давали названия своим картинам. Обычно название — это описание, которое является интерпретацией того, что ты видишь, некий вывод из того, что ты видишь.