Кинообозреватель «Коммерсантъ FM» Даниил Ротштейн рассказал о новой картине немецкого режиссера Оливера Хиршбигеля.
Фото: Bernd Schuller
Одно из стандартных вирусных видео в интернете — бешеная тирада Гитлера, которому помощники докладывают, что война проиграна. На этот видеоряд часто накладывают субтитры на любые темы: фюрер может сокрушаться по поводу характеристик нового айфона, качества фильма «Бэтмен против Супермена» и так далее. Родом эта сцена из очень серьезной драмы «Бункер» режиссера Оливера Хиршбигеля. В 2005-ом он даже был номинирован за эту работу на «Оскар» и, как часто бывает с европейскими кинематографистами в этой ситуации, перебрался в Голливуд снимать поистине ужасное кино вроде «Вторжения» и «Дианы». Теперь же Хиршбигель решил вернуться к корням и снова снять фильм о нацистской Германии. В оригинале лента называется «Эльзер» — так звали плотника, который попытался убить Гитлера еще в ноябре 39-го. В англоязычных странах картину назвали «13 минут» — именно на столько времени взрыв разминулся со своей жертвой. В российском прокате же новая драма Хиршбигеля называется просто и понятно — «Взорвать Гитлера».
Фильм начинается с того, что Эльзера ловит гестапо и начинает допрашивать со все нарастающим пристрастием. Ни фюрер, ни представляющий его интересы эсэсовец не верят, что молодой идеалист действовал один, и пытаются найти несуществующий заговор. Сцены пыток чередуются с экскурсами в прошлое Эльзера, в которых, как выясняется, и скрыта вся соль фильма. Потому что Хиршбигелю не интересен сам Эльзер и его странная биография — по какой-то неведомой причине казнен несостоявшийся убийца был лишь через шесть лет после ареста, под самый конец войны. Режиссера куда больше волнуют воспоминания героя о начале 30-х, в которых видно, как его родной город постепенно превращается из провинциального рая в рассадник нацизма. Но параллельно Хиршбигель с упоением реконструирует тщательную подготовку покушения и методы допроса гестаповцев, что в итоге придает картине несколько рассеянный вид. В итоге у режиссера получается примерно так же, как у героя картины — намерения благородные, но исполнение — чуть-чуть мимо.