В Москве с 1 по 8 мая проходят праздничные пасхальные мероприятия. В этом году в центре внимания оказались неординарные инсталляции и цветочные композиции, которые были установлены в центре города в рамках фестиваля «Московская весна». Финансовую составляющую проекта оценил предприниматель Антон Хреков.
Фото: 936
Фото: Коммерсантъ / Эмин Джафаров / купить фото
Ничто не способно сорвать диванную армию с мягкого места в окопы так, как работа кого-то другого. Недаром говорят, что чужой труд (наряду с огнем и водой) — идеальное зрелище. Наконец-то они нашли достойного врага: пасхальные яйца с ушами, рога на Пушкинской и голова зеленой женщины. Последняя, после тяжелых боев в Facebook и Живом журнале, отступила в район оборонительной линии в Строгино. Фейсбучное воинство заслужило за это как минимум шоколадную медаль.
Если говорить серьезно, травяная женщина на Пушкинской — она хоть и зеленая, но не доллар, чтобы всем нравиться. Ее задача — не нравиться, а привлекать. Это не Пушкинский музей и не Третьяковка с выставкой Серова. Это, если угодно, гигантская обложка туристического журнала. Огромная витрина магазина. И если на витрине — Дед Мороз со Снегурочкой, к магазину ведь нет претензий за то, что на самом деле там продают чулки? Как выразился один мой знакомый блогер, «этим господам и без травы плохо, и с травой плохо».
На днях я слышал жалобу одной дамы бальзаковского возраста: хочу, говорит, чтобы льгот было больше, а еще хочу, чтобы прикрыли стройку гостиницы недалеко от дома. Милая дама не понимает, что между этими двумя вещами есть прямая связь — как не понимают дикие племена Полинезии связи между совокуплением и деторождением. Ведь если не будет гостиницы, не будет рабочих мест, а значит — налогов, доходов бюджета, которые и смогут сохранить льготы.
Вот так и Москва на уличном украшательстве должна зарабатывать. Потому что прежних денег «из-под земли» больше нет, и надо крутиться самим. 200 млн руб., затраченных на весь этот стрит-арт, — это не затраты, а короткие инвестиции, дающие быстрый возврат. На некоторых площадках на вложенный рубль выручают три — в виде налогов от торгующих там ларьков. Ненастоящие золотые купола, травяные женщины, дяди Степы и бумажные цветы — это повод выйти на улицу, над чем-то поглумиться, с чем-то сделать селфи, что-то съесть, выпить, купить, попробовать. Ярмарка — это наша версия безбашенного кича, как в Бразилии — тотальный карнавал или маскарад в средневековой Венеции. Как Новый Год в СССР.
А что, пластиковые коровы в Лондоне, медведи в Берлине, львы в Иерусалиме или какие-то странные твари в Праге — это высокое искусство? О нет, но турист едет и расстается с деньгами с удовольствием. Моя знакомая чиновница рассказала, как на одной из осенних московских ярмарок, которые тоже были праведно руганы креативным сообществом, ночью украли деревянных баранов. Видимо, баранов тырили из чувства эстетического протеста, не иначе как.
Не спорю, что-то можно сделать лучше. Чиновникам, наверное, стоило бы не жмотничать, а выделить площадки, где свободные художники и инсталляторы могли бы размещать что-то свое. Кому что любо — бабу зеленую или с веслом. Баранов из дерева или автопортреты козла Тимура под хохлому. И тут бы как раз очень пригодилось экспертное мнение вечных критиков окружающей жизни. А то даже не знаю, зачем бы еще они могли пригодиться.