Немецкая прокуратура на днях приступила к рассмотрению обвинений, которые президент Турции выдвинул в адрес комедианта Яна Бемермана. Последствия могут быть непредсказуемыми: эта коллизия уже расколола Германию и обвалила рейтинг канцлера Меркель
Ян Бемерман со своими, как говорится, "воробышками" на вручении музыкальной премии популярного радио: контекст меняется, но стиль шуток понятен
Фото: Getty Images
Напомним суть этой скандальной истории: президент Реджеп Эрдоган счел себя оскорбленным, узнав, что немецкий комик в телевизионной передаче издевательски рифмует его имя с непечатными словами и выражениями. Если честно, любой из нас, услыхав в свой адрес такого рода "оценочные суждения" в быту или на митинге, углядел бы в них оскорбление и захотел набить обидчику физиономию. Немцы не исключения: не случайно подобная "форма коммуникации" запрещена законом и наказуема.
Но к кейсу "Эрдоган против Бемермана" должен быть совершенно иной подход, уверены в Германии. Бемерман — артист, комик, кабаретист. И потому слова, произнесенные им "при исполнении профессиональных обязанностей", являются автоматически искусством, сатирой и находятся под защитой Конституции. "Право на свободу слова, свободу мнений, свободу творчества принципиально важно для нашего общества",— напоминает издатель Bild Кай Дикман и "рекомендует" Эрдогану: не мешайте нам жить, петь, плясать, рисовать, рифмовать, как мы хотим. В этом с ним, с Дикманом, как следует из опросов, согласно подавляющее большинство населения и творческой интеллигенции ФРГ.
А Матиас Депфнер, глава медиаконцерна Springer, в открытом письме целиком и полностью присоединяется "ко всем формулировкам и оскорблениям" Бемермана и даже готов сесть рядом с ним на скамью подсудимых.
Это обещает продолжение нынешнего "юридического семинара, на котором Германия страстно и жарко обсуждает такие понятия, как честь, достоинство, оскорбление, свобода творчества, свобода слова и их границы", иронизирует Хериберт Прантл, главред Suddeutsche Zeitung.
"Очнись, Германия"
Чем же так принципиальна для немцев, и, как выясняется, не только для них, эта дискуссия? "Бемерман заставляет задуматься, как и почему сатирические стихи могут вызвать реальный государственный кризис",— отвечает Депфнер. Дело не в качестве текста, не в том, глубок он или примитивен и оскорбителен, а в том, что автор "ярко, понятно и в нужный момент заставил нас задуматься о смысле и роли сатиры вообще и в Германии в частности".
А важно все это потому, говорит Депфнер, что Германия явно подошла к "точке кристаллизации". В физике это критический момент, когда вода превращается в лед, расплав в металл. Депфнер не знает, во что превратится поток иммигрантов, но чувствует, что происходит саморазрушение демократического западного мира, как это описал Мишель Уэльбек в романе "Подчинение", чей выход совпал с кровавым нападением исламских террористов в январе 2015-го на французский сатирический журнал Charlie Hebdo. Дело, между прочим, было тоже после публикации карикатур, расцененных исламистскими экстремистами как издевательские.
Этот страх, ощущаемый Депфнером, в Германии, да и вообще в ЕС, становится все сильнее. И поскольку истинные причины происходящего слишком противоречивы и сложны для понимания, а сознание уже парализовано страхом перед иммигрантами, вину за происходящее все активнее возлагают на стрелочника — Ангелу Меркель. Прошлой осенью она напугала немцев (не всех, но большинство), поскольку вдруг оказалась неспособна совершить чудо — остановить поток беженцев. Немало и тех, кто уверен, что она вообще во всем виновата: открыла им двери, позвала в дорогу, выполнила волю Обамы.
И потому сегодня, что бы Меркель ни предложила, что бы ни сделала — все будет освистано. Она поставила перед собой в этом году две основные цели: существенно сократить приток беженцев и улучшить охрану внешних границ ЕС. И то, и другое невозможно без помощи Турции (хотя самой Турции это не очень нужно). Посему и неудивительно, что Эрдоган пытается выжать из ситуации максимум для себя (миллиарды евро, безвизовый въезд в ЕС для турок-туристов, прием в ЕС по форсированной программе). А Меркель готова на какое-то время "забыть" о претензиях к Турции по части многочисленных нарушений гражданских прав и свобод.
Вот только в ФРГ эта финансово-политическая сделка многим не нравится. Причины разные. Одни уверены, что Турции, в принципе, не место в ЕС. Другие боятся нашествия турок. Третьи убеждены, что с диктаторами нельзя заключать вообще никаких соглашений.
Поэтому неудивительно, что в немецких СМИ публикуется множество статей, видеоматериалов, карикатур, критикующих Эрдогана. В середине марта, например, на региональном телеканале NDR прошел сатирический видеоклип. Документальные кадры, показывающие разгон демонстраций в Турции, были положены на популярный мотивчик и сопровождались незатейливыми рифмованными обличениями Эрдогана. Его это просто взбесило. Немецкого посла в Турции вызвали в МИД и потребовали убрать клип из интернета и не допускать впредь подобных выходок. Немцы, естественно, отказались. Напомнили, что свобода слова относится к базовым принципам демократии, существующей в ЕС, куда, кстати, стремится и Турция. А Бемерман в очередной передаче (она вышла 31 марта) решил развить и углубить эту тему, разъяснив публике, что такое сатира.
Что такое хорошо и что такое плохо
Пару слов о специфике передачи. Она идет на молодежном развлекательном телеканале (ZDFNeo), а по форме и сценарию очень похожа на "Вечернего Урганта". Разве что у Бемермана чаще бывают политические репризы. На серьезную сатиру он никогда не претендовал, называл свои передачи трепом, стебом, зубоскальством. В пользу этого говорит и бессмысленное название — Neo Magazin Royale.
В таком стиле он повел и разговор о том, чем сатира отличается от издевки и оскорбления, на что следует обижаться Эрдогану, на что нет. "То, что было в NDR, это сатира — критика в шутливой форме — это в Германии допустимо,— говорит Бемерман и тут же уточняет: в Германии есть юридическое понятие Schmahkritik, то есть оскорбительная критика, оскорбление с целью унижения достоинства. Она чревата судебным преследованием, но чтобы вы поняли, о чем идет речь, приведу конкретный пример".
Мол, послушайте и запомните на будущее, чего нельзя говорить, что может быть воспринято как оскорбление. И затем он скороговоркой выплескивает в эфир длинный поток абсолютно непечатных выражений. Компот из примитивно зарифмованных вульгарных расистских клише, персональных унижений, ударов ниже пояса и политических обвинений, смешанных с подозрениями в аморальных сексуальных практиках, увлечении детской порнографией, гомосексуализме — в общем, все, что только можно найти на стенах вокзальных туалетов.
Закончив, он спрашивает публику: что в таком случае должно произойти дальше? Правильно, Турция, если сочтет это оскорблением, может подать на меня в суд, начнется долгий спор о сатире, о том, что допустимо, что нет...
Можно только гадать, зачем Бемерману понадобилось провоцировать Эрдогана. Ясно лишь: комик понимал, что делает, но политическую подоплеку и напряженность ситуации недооценил. Не понял, что ЕС в целом и Меркель в частности находятся сейчас в полной зависимости от Эрдогана и этому нет реальной альтернативы. Этой безысходностью, похоже, и объясняется все, что происходило и происходит после злосчастной передачи.
Уже на следующий день телеканал ZDF распорядился удалить передачу из интернет-архива и из всех видеоканалов, вроде YouTube. Руководство ZDF заявило, что, в принципе, оно "широко смотрит на сатиру" (и это, кстати, абсолютно справедливо: острых и злых материалов там предостаточно), но эта передача явно переходит допустимые границы. Меркель тут же позвонила премьер-министру Турции и в ходе разговора "главы обоих правительств согласились считать текст Бемермана сознательным оскорблением". По крайней мере, так сообщил пресс-секретарь Меркель.
Сам Бемерман ернически написал в соцсети: "Надеюсь, мы с ZDF однозначно показали, где проходит граница сатиры в Германии. Наконец-то!" Правда, одновременно он почему-то обратился к руководителю аппарата Меркель с просьбой о поддержке. Это обращение подтверждает предположение: сам артист не совсем четко понимал, что затевает.
Уже не смешно
А вот Реджеп Эрдоган немецкого юмора не понимает. И намерен отучить от него самих немцев
Фото: DPA / AFP
Проблема в том, что в стране существует специальная статья 103 Уголовного кодекса, грозящая большим денежным штрафом и даже тюрьмой за оскорбление главы иностранного государства. Причем немецкая прокуратура обязана в таких случаях автоматически предъявлять обвинение оскорбителю.
Но при этом оскорбление своего президента или канцлера рассматривается не строже, чем оскорбление соседа или случайного прохожего. В таких случаях используется другая статья — 185-я, а дело начинается лишь после жалобы пострадавшего. Иными словами, закон охраняет честь чужого президента строже, чем честь своего.
Статья эта появилась еще в 1871 году с политической и экономической целью: наказывать тех, кто наносит вред отношениям с другими странами. При Гитлере этой статьи не было, но после войны канцлер Аденауэр добился ее восстановления, поскольку ФРГ остро нуждалась в союзниках и партнерах. На практике же статья применялась очень редко. В 1964-м шах Ирана счел себя оскорбленным карикатурой в Kolner Stadt-Anzeiger: виновные заплатили штраф. В 1977-м были оштрафованы демонстранты, оскорбившие чилийского диктатора. В тюрьму же по 103-й статье в наше время никого не сажали, хотя в начале ХХ века это бывало сотни раз.
Сейчас в связи с "делом Бемермана" немцы, в том числе и Меркель, говорят, что пора отменить эту статью.
Но пока, если чужой президент чувствует себя оскорбленным, он может рассчитывать на прокуратуру ФРГ, которая этим делом заняться обязана.
Эрдоган, однако, не стал ждать, пока немецкая прокуратура раскачается, а сам (с помощью юридической фирмы) обратился туда и потребовал судить Бемермана. И хотя немецкие СМИ разъясняют, что это требование абсолютно соответствует немецкому законодательству, в ФРГ и в мире поднялась новая буря протестов.
По информации New York Times, Эрдоган потребовал не только наказания для комедианта, но и своего рода покаяния от правительства ФРГ
Ситуация усугубилась, когда после недели раздумий Ангела Меркель сообщила, что жалобе Эрдогана будет дан ход: прокуратура и суд займутся "делом Бемермана". Сообщается, что за месяц в прокуратуру поступило и около 1 тысячи частных претензий к Бемерману, которым тоже должен быть дан ход. Их происхождение останется неизвестным, но не стоит забывать, что в Германии постоянно живут более 4 млн выходцев из Турции, большинство из которых поддерживают Эрдогана.
Теперь шишки посыпались и на Меркель. Причем со всех сторон. Заокеанская Washington Post, как и немецкая правоконсервативная Welt, считает, что Меркель прогибается перед Эрдоганом. Одна из лидеров немецких коммунистов, Сара Вагенкнехт, идет дальше: бичует канцлера за то, что та изменила принципам демократии и приносит в жертву турецкому деспоту свободу слова в Германии.
New York Times — крупнейшая американская газета — и вовсе сравнивает это решение Меркель с выкупом бандитам, захватившим заложников. "Это может решить одну проблему, но станет опасным прецедентом. Никогда нельзя предсказать, чего еще захочет Эрдоган или какой-то другой властитель". Больше того: по информации New York Times, Эрдоган потребовал не только наказания для комедианта, но и своего рода покаяния от правительства ФРГ. Газета также напоминает: в самой Турции сейчас заведено около 2 тысяч дел по обвинению в оскорблении президента и высказывает опасение, что Меркель, согласившись преследовать Бемермана, автоматом выдала индульгенцию Эрдогану на преследование инакомыслящих у себя дома.
Читая, слушая все это, можно подумать, что Меркель согласилась отправить артиста в Турцию, или посадить без суда и следствия, или лишить работы.
Нет, она просто сказала: суд разберется. Якоб Аугштайн, комментатор Spiegel, поясняет: будучи руководителем правового государства, Меркель должна была показать и показала, что в стране соблюдается Конституция, работает принцип разделения властей, то есть никто не будет давить на суд.
— Странно, что те политики, деятели культуры и шоу-бизнеса, которые трубят о свободе слова и своей независимости от государства, вдруг начинают утверждать, что у политиков есть право кого-то карать и миловать без суда, в обход закона,— удивляется редактор немецкой Frankfurter Allgemeine Zeitung Михаэль Ханфельд.
Однако с канцлером согласны лишь 22 процента немцев. Большинство (66 процентов) этого понять и принять не готовы (опросы институтов Emnid и Infratest dimap). Критикуют канцлера даже члены ее кабинета, в том числе министр иностранных дел и министр юстиции. Это решение нанесло новый и сильный удар по престижу Меркель в стране. Опрос ARD говорит, что лишь 45 процентов довольны ее работой канцлером (самый низкий показатель за все годы пребывания Меркель на этом посту). Даже после коллапса с беженцами, но до "дела Бемермана", Меркель как канцлер устраивала 65 процентов.
Правда, ряд серьезных юристов заметил, что если бы Меркель объявила требования Эрдогана неприемлемыми и заявила, что суда быть не может, поскольку есть принцип свободы слова, то на нее тут же посыпались бы упреки в том, что она ставит себя выше закона. Это дало бы Эрдогану право в дальнейшем игнорировать любые упреки со стороны немцев (а они постоянно критикуют его и за преследования инакомыслящих, и за борьбу с курдами и т.д.). Эту историю в нужный момент вспомнили бы и лидеры других стран, критикуемых немцами (Китай, Россия).
А теперь у немцев есть железный аргумент в любых правозащитных спорах: мы имеем право критиковать, поскольку соблюдаем закон, даже если это большинству не нравится.
Кстати, в конце апреля прошла своего рода проверка логичности этих рассуждений. В Дрездене при содействии Еврокомиссии решили провести концерт "Геноцид должен называться геноцидом". Посольство Турции потребовало убрать информацию об этом с сайта Еврокомиссии. Та слегка призадумалась, на день-два раздражающий турок текст был убран, но затем снова появился. Правда, с указанием, что Еврокомиссия не отвечает за содержание текстов на своем сайте. Одновременно было сообщено, что Еврокомиссия учитывает мнение и чувства как Турции, так и Армении.
Имя Бемермана продолжают перетирать в СМИ, но сам он решил взять отпуск на месяц, заявив, что у страны есть темы, поважнее его сатирической передачи. Как заметил один из комментаторов: место в истории немецкой журналистики Бемерману обеспечено. Особенно когда дело дойдет до Конституционного суда, которому предстоит решать, что и в каких выражениях допустимо говорить и писать в СМИ.