В Москве 9 Мая прошла акция «Бессмертный полк». По данным полиции, в праздничном шествии приняли участие более 700 тыс. человек: они прошли по главным улицам города — от станции метро «Динамо» до Красной площади — с портретами своих воевавших родственников.
Фото: Кристина Кормилицына, Коммерсантъ / купить фото
Шествие «Бессмертного полка» было, без сомнения, главным мероприятием всего праздничного дня — о нем сообщали даже в метрополитене. Машинисты по громкой связи напоминали пассажирам, что «акция начинается от метро “Динамо”». В поезде, ехавшем от «Речного вокзала», в каждом вагоне было по пять-десять человек с распечатанными фотографиями воевавших родственников. На эскалаторе станции «Динамо» таких было большинство, но давки не было — люди выходили из метро свободно. Там их встречали продавцы праздничной атрибутики: пилотки предлагали по 400 руб., красные флажки и триколоры уходили по 100 руб., флаги побольше — по 200–300 руб. Молодой человек бесплатно раздавал белые и синие кепочки с символикой ЛДПР. В толпе ходили молодые люди в футболках «Волонтеры Победы» и с холщовыми сумками с надписью «Я горжусь». Из сумок они доставали и бесплатно раздавали пластиковые бутылочки воды «Шишкин лес». «Берите-берите,— настойчиво предлагали они участникам акции.— Берите сейчас, дальше уже за деньги будет».
«Бессмертный полк» оказался семейным праздником: подростки шли вместе с родителями, молодые пары держали за руки детей, везли их в колясках. Одна из колясок имитировала танк: в зеленой картонной люльке с надписью «За Родину» возлежал младенец, мирно посасывающий бутылку. Прохожие умилялись, а один дедушка украсил «танк» значком «9 Мая».
Военная тема была особенно популярна — даже беременные женщине надели камуфляж или хаки. Впрочем, встречались и девушки в форме советских школьниц. Мужчины тоже были при параде — кто-то нацепил каску, кто-то щеголял шевронами «Новороссия» и «Вежливые люди». Толпа рябила алыми майками с желтыми буквами СССР. Кое-где были видны флаги Таджикистана, Белоруссии, Кубы и даже Швеции. «Что означают серп и молот? Это символ трудового народа»,— объяснял мужчина своему сыну в пилотке, недоуменно разглядывавшему один из флагов.
Но главным элементом праздника, конечно, были фотографии родственников. «Справа — мой дед, красноармеец Полетаев Даниил Васильевич. Он воевал в составе сибирских батальонов, когда Рихард Зорге сообщил, что японцы не откроют на Дальнем Востоке фронт,— рассказывал мужчина у станции метро “Маяковская”.— Был переброшен под Москву, воевал здесь, потом прошел весь Сталинград. Когда уже отбивали Сталинград, пропал без вести в 43-м году». Он показывает на другой портрет, который крепко сжимает в руках серьезный мальчик: «А это красноармеец Раков Михаил Александрович, он моей бабушки родной брат. И еще одного ее брата, Ракова Ивана Александровича, убили в 42-м году. Два ранения имел, был награжден медалью за отвагу. Был замкомандира отряда по строевой части». Мужчина вздыхает: «Он героически погиб, в интернете я нашел его наградной лист. Первый встал в атаку, поднял за собой командиров роты. Они прошли минное поле, преодолели колючую проволоку и ворвались в окопы. В рукопашном бою выбили из окопов противника, там он и погиб». Все его плакаты оформлены в одном стиле — к фотографии добавлена георгиевская ленточка и надпись «Бессмертный полк»: «Я заказал их в фотоателье, там было даже несколько вариантов оформления».
Много и простых фотографий, в обычных рамках — их прикрепили скотчем к деревянным или пластиковым палкам. Кто-то вообще прикрепил фотографии к одежде. Двое мальчиков лет восьми–десяти прикрепили фотографии к теннисным ракеткам.
За каждой фотографией была своя история.
«Это наши дедушки и бабушка,— рассказывают две женщины. У них четыре фотографии, распечатанные на черно-белом принтере.— Бабушка, медсестра, под Вязьмой была взята в плен, бежала, когда их вели на расстрел. Мужики сказали: “Девчонки, бегите” и затеяли драку с охраной. Мужиков всех положили, а девчонки бежали, обмороженные вернулись домой».
«Моя мама ушла в 16 лет на фронт. Была медсестрой в 3-й гвардейской танковой маршала Конева,— рассказывает другая женщина.— Мама на Украине жила. Пока была жива, приезжала в Москву и встречала День Победы с однополчанами. Они ходили на Новодевичье кладбище, там памятник Рыбалко. Я хотела их найти сегодня, но у меня не получилось. А это брат моего папы, он был военным корреспондентом».
«Это дедушка моего первого мужа вице-адмирал Торик. Он был очень хороший человек, про него в “Википедии” много информации есть. А это мой дедушка, он воевал везде, где только можно воевать, и Халхин-Гол прошел, и Финскую войну. Он жил вон в том доме, на четвертом этаже,— женщина показывает на одно из зданий на Тверской.— Моя бабушка уговорила его окна покрасить, там он и услышал по громкоговорителю, как передают сообщение о нападении».
Сейчас из громкоговорителей разносились военные песни — самым известным подпевали всей многотысячной толпой. От «Катюши» или «Дня Победы» дрожали стекла бутиков и кафе. Над толпой пролетел вертолет полиции, его встретили дружным «Ура!».
В начале Тверской пилотки шли уже по 300 руб., а в конце улицы их отдавали по 250. Перед Красной площадью бродили последние волонтеры, предупреждая, что дальше воды не будет. Если по ходу движения были места, где шествие можно покинуть или присоединиться к нему, то с Охотного Ряда и до Большого Москворецкого моста все перегорожено. «Выход только по спецпропускам»,— отвечали и суровые полицейские, и волонтеры. На Манежной площади полиция повторяла привычное «Уважаемые граждане, проходим, не задерживаемся». Но именно в этом месте шествие замедлялось — всем хотелось сфотографироваться на фоне памятника Жукову. Полиция и ОМОН окружили памятник, чтобы никто не мог подойти,— исключение сделали только для двух маленьких девочек с цветами да пожилой женщины, которая медленно-медленно, опираясь на сына, ковыляла к всаднику.
В конце шествия, на Красной площади, люди шли мимо сидевших на трибуне стариков. «Волонтеры Победы» создали живую цепь, ограждая ветеранов от тех, кто хотел с ними фотографироваться. Через волонтеров передавали цветы на трибуны. Над немногочисленными ветеранами висела огромная растяжка «Наши деды — бравые, наше дело — правое». Возле храма Василия Блаженного милитаристская тематика наконец сменилась миротворческой — волонтеры хором скандировали: «Нет войне!»