Вчера президент России Владимир Путин открыл шахматную секцию в сочинской школе "Сириус", а специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ, беседуя с приехавшими на церемонию бывшими и будущими чемпионами мира по шахматам, старался понять, станет ли "Сириус" Нью-Васюками. И пришел к выводу.
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
Владимира Путина ожидали в школе "Сириус", так как здесь открывали новое, шахматное направление, а без Владимира Путина в "Сириусе" ничего открыть не представляется возможным. Даже вообразить-то это нельзя. Такая шахматная задачка вообще не для человеческого ума.
Тут в этот день был представлен без преувеличения весь цвет российской шахматной мысли: и настоящей, и будущей, и прошлой. Чемпионы мира по шахматам Анатолий Карпов и Владимир Крамник, президент FIDE Кирсан Илюмжинов, претендент на мировую шахматную корону Сергей Карякин и, не побоюсь этого слова, Геннадий Тимченко... Я уж не говорю о невероятном количестве детей, перед каждым из которых стояла по крайней мере одна шахматная доска.
В стороне от всех сидел белобрысый мальчик в белой футболке и с белым рюкзачком за плечами и о чем-то таком сосредоточенно думал. О чем он думал? Я просто подошел и спросил. Да мог бы и не спрашивать: анализировал относительно новый для себя классический этюд и находил в нем катастрофические, по всем признакам, изъяны. Когда я спросил мальчика, какой у него разряд, он пожал плечами: я камээс.
— И давно? — на всякий случай уточнил я.
Оказалось, не зря уточнил.
— Давно,— кивнул он.— Три года.
То есть застоялся, можно сказать, в кандидатах в мастера спорта.
— А тебе самому-то сколько?
— Десять,— вздохнул он.
Причем он именно вздохнул. Эта ноша, то есть наслаивающиеся друг на друга годы, дается ему, видимо, нелегко.
Это уж потом я узнал, что Илья Маковеев еще два года назад стал чемпионом мира среди мальчиков до десяти лет.
— А с кем тут ты хотел бы сыграть? — поинтересовался я у него.
— Да ни с кем,— равнодушно оглядел он подошедших к нам людей, среди которых был, например, и Владимир Крамник.
— С Путиным хотел бы, наверное, все-таки? — переспросил я.
Вопрос был, по моим представлениям, риторическим.
— А он умеет? — с сомнением переспросил Илья Маковеев.
Я, в свою очередь, вопросительно посмотрел на Геннадия Тимченко. Тот задумался и в конце концов честно пожал плечами.
Через несколько минут Геннадий Тимченко уже горячо, даже можно сказать неистово, обсуждал что-то с Владимиром Крамником. Стоило прислушаться. Господин Тимченко доказывал, что надо хотя бы на время вернуться к советской системе, когда сборная формировалась на базе одного клуба. Владимир Крамник энергично поддерживал Геннадия Тимченко. К разговору подключился вице-президент Сбербанка Владимир Ворожейкин, который занимается клубом "Сибирь".
— Вот как только ты стал выступать за "Сибирь",— обратился Владимир Ворожейкин к Владимиру Крамнику,— то и результаты сразу стал показывать!
И все-таки что-то мне подсказывало, что речь тут идет не о шахматах.
— Да, пока только вратари тут показывают,— включился в разговор вице-премьер Аркадий Дворкович.
Да, это уж точно было не о шахматах. Хотя можно предположить, что есть такой тип шахматиста, которому свойственна исключительно вратарская психология...
Но нет, это все-таки было про хоккей, причем про чемпионат мира по нему в России.
— И что, интересно, это может быть за клуб, на основе которого должна быть сделана сборная? — спросил я у господина Тимченко.— Видимо, это будет трудное решение...
На самом деле вот этот вопрос и был уж точно риторическим.
— А чего тут трудного? — удивился он.— Система же опробована еще в советское время. Это должен быть армейский клуб. Правда, тогда это был ЦСКА. А сейчас — необязательно...
— Видимо, может быть и просто СКА? — зачем-то спросил я об очевидном.
Геннадий Тимченко пожал плечами с таким недоумением, что мне даже неловко стало, в конце концов, за этот вопрос: да неужто может быть иначе...
— Тогда уж лучше на основе "Вашингтона"! Там тоже наши играют. А в СКА полно иностранцев! — воскликнул Александр Жуков.
— Да мы их наоборот сократили,— расстроенно сказал Геннадий Тимченко.
С шансов в хоккее я попытался перевести разговор на шансы в шахматах. Анатолий Карпов сказал, что у Сергея Карякина такой шанс против норвежца Магнуса Карлсена есть.
— Этот парень может, хотя очень уж тяжело будет. Хорошо, что играть будут не в России, потому что тут на него все слишком сильно давило бы,— сказал Анатолий Карпов.— Это я сам хорошо знаю.
Владимир Крамник согласился, что и правда шансы есть. Но очень уж сложный противник этот норвежец Магнус Карлсен. Владимир Крамник вспомнил, как однажды играл с норвежцем блиц. У того оставалось меньше секунды, и положение было явно невыигрышное. А он, казалось, не спеша поднимал руку и нажимал кнопку на шахматных часах. Он был до абсурда невозмутим. И до сих пор Владимир Крамник не понимает, как норвежец успел и смог сделать ничью.
— Потом анализировали партию, и оказалось, что все ходы в состоянии этого адского цейтнота он сделал из первого-второго ряда (то есть это лучшее, что мог предложить компьютер.— А. К.).
— И Карлсен такой всегда! — воскликнул Владимир Крамник.— А еще ведь его же Америка обожает. Он недавно за 11 секунд Билла Гейтса обыграл, у него сейчас такая тема: ездит по Кремниевой долине и всех в шахматы обыгрывает. То есть выясняется, что он и там самый умный. Цукерберга только что обыграл. Так что все Штаты за него будут в ноябре.
Через несколько минут президент FIDE Кирсан Илюмжинов рассказал мне, что на самом деле он сознательно предложил провести матч на первенство мира по шахматам в Нью-Йорке, в Эмпайр-стейт-билдинг:
— Это как будто возвращение к противостоянию двух великих систем! К тому же Сергей Карякин из Крыма, и это дополнительный нюанс... И какой нюанс!.. Бывший украинец... В общем, все тут сошлось... Ажиотаж растет страшными темпами!..
— Погодите,— вспомнил я,— но ведь вы же под санкциями в США! Вам въезд запрещен! Вы, получается, не увидите этого матча.
— Да,— признал Кирсан Илюмжинов.— Запретили они. За связь с Башаром Асадом. За то, что я был в Сирии, встречался с ним, подарил сирийцам тысячу досок на развитие шахмат... А они обвинили меня в финансировании режима. Но я подал иск о защите чести и достоинства, ущерб свой оценил в $50 млрд...
— Знакомая цифра,— кивнул я.
— Конечно,— согласился Кирсан Илюмжинов.— Они нам за ЮКОС 50 млрд выставили, а я им такую же обратку дал. И закрываться не стал от расследования, уже на 200 вопросов ответил...
— Что же это за вопросы?
— А они глубоко копают... Все мои переезды из страны в страну подняли, все билеты, все финансовые операции, два сотрудника ФБР в Россию приезжали, в одном из наших банков по моему поводу работали... Я каждый случай объясняю, ничего не скрываю. Да, ездил — как президент FIDE... по всему миру... и буду ездить, должен ездить... Я им написал, что полиграф готов пройти и подтвердить, что не финансирую никакой режим, в том числе и Асада. А у них такая система, что если они за три месяца, то есть до 29 мая этого года, ничего не докажут, то тогда уже они должны будут предъявить доказательства, на основе которых мне въезд в США запретили. И вот мы посмотрим...
— То есть в ноябре вы намерены приехать все-таки в Нью-Йорк? — уточнил я.
— Да я и на суд совсем скоро туда, видимо, поеду,— кивнул Кирсан Илюмжинов.
Меньше всех в этой компании разговаривал Сергей Карякин. Он, как бы сказать, не публичный человек. Он всю свою жизнь занимается одними только шахматами и до сих пор не видит и, по-моему, не чувствует окружающего мира. Ему это не нужно. По крайней мере пока.
И в глазах его можно прочесть сейчас только одно слово: "Крымнаш!"
Появление Владимира Путина между тем в очередной раз было отложено, и детей отвели в столовую. Но российский президент не мог не приехать сюда в этот день: слишком большое значение он придает всему, что происходит со школой "Сириус", которую он сам и придумал. Поэтому и виолончелист Сергей Ролдугин сейчас был здесь, и руководители других направлений "Сириуса". Господин Ролдугин старался лишний раз не обнаруживать своего присутствия и в разговоры вступал еще реже, чем Сергей Карякин. То есть совсем не вступал.
Глава Шахматной федерации России Андрей Филатов подвел меня к стендам выставки, которую сделали специально к этому событию, а также ко Дню Победы. Это была и в самом деле удивительная выставка: здесь, например, имелась итоговая таблица чемпионата Ленинграда 1943 года, то есть самого блокадного года, и две фамилии в этой таблице были зачеркнуты, и напротив каждой стояло: "Выбыл". Но эти люди не погибли, как выяснилось: один был сапером, и его вызвали на передовую. Другой — разведчик, и его тоже отозвали... И оба остались живы... А Павел Кондратьев отыграл весь турнир и разделил 5-6-е места, отчего, говорят, страшно маялся до конца жизни, а она была длинной. А тогда пошел воевать дальше после этого чемпионата. И всю войну он прошел командиром роты в штрафном батальоне, и удивительно, что его, во-первых, не убили и что, во-вторых, не отпустили из штрафбата ни за какие заслуги... Видимо, незаменимым был человек на своем месте...
Среди экспонатов есть и шахматы, которые Мао Цзэдун подарил врачу Иосифа Сталина, гастроэнтерологу, когда китайский вождь заподозрил, что его неправильно лечат, а советский врач, товарищ Василенко, приехал в Китай и в самом деле вылечил... И именно тогда заподозрил Иосиф Сталин, что ведь и его наверняка не так лечат, и началось с этого в СССР "дело врачей".
И афиша, анонсирующая шахматный матч между Давидом Ойстрахом и Сергеем Прокофьевым в 1937 году...
И это первое, что увидел Владимир Путин, приехав наконец в "Сириус". И почти про все это ему тоже успели рассказать... И остается надеяться, что никаких оргвыводов на этот раз, как в случае с Мао Цзэдуном, не последует...
Школьникам Владимир Путин сказал всего-то несколько слов и уехал играть в хоккей, забивать свои шайбы (хотя на этот раз ему невиданное и даже можно сказать нечеловеческое сопротивление оказал вратарь), и открытие шахматной школы теперь тоже будет связано с ним. Конечно, это же он, в конце концов, попросил Кирсана Илюмжинова и матч на первенство мужского чемпионата мира два года назад в Сочи провести, и женский мировой чемпионат тоже... И так все и случилось. А "Сириус" превращается в нечто настолько многообещающее, что Царскосельский лицей уже кажется кубанской средней школой.
Отсюда должны, обязаны просто выходить чемпионы мира по шахматам и мировые чемпионы по игре на виолончели тоже. А иначе какой смысл Сергею Ролдугину, например, уезжать из "Сириуса" вместе с Владимиром Путиным? Простой учитель музыки сочинского учебного заведения с простым президентом... Что-то все это должно же, в конце концов, означать. К чему-то все должно привести.
Только вот к чему?