"Противоречия между ресурсной и инновационной экономикой не существует"

Интеллектуальная собственность сегодня — мощный ресурс развития экономики, его эффективное использование — ключевое условие формирования инновационной индустрии. При этом у подавляющего большинства промышленников нет четкого понимания, как именно следует этот ресурс использовать. Об особенностях работы с интеллектуальными правами корреспонденту "Денег" Владимиру Корнилову рассказал патентный поверенный РФ, евразийский патентный поверенный, партнер юридической фирмы "Городисский и партнеры" Юрий Кузнецов.

Юрий Дмитриевич, в чем особенности работы с интеллектуальными правами?

— Интеллектуальные права — самый сложный вид прав. Их невозможно соотнести с материальным объектом. Если предприятие производит продукцию, это не значит, что у него есть на нее интеллектуальные права. И наоборот: обладатель прав не обязательно сам производит соответствующую продукцию.

Специфика этих прав хорошо видна на сопоставлении. Если утрачен документ на объект недвижимости, мы всегда можем привезти инспектора и показать, что вот он, этот объект, и у нас есть доказательства, что он принадлежит нам: право на земельный участок, оплаченные счета за материалы, архитектурный проект, работы и так далее... В совокупности все эти факты доказывают наше объективное право на эту недвижимость.

С интеллектуальной собственностью все по-другому. Мы не можем в подтверждение наличия у нас прав принести какую-то железку и сказать: вот, я ее сделал, поэтому у меня есть права на воплощенную в этой железке интеллектуальную собственность. Поэтому на практике и получается, что я могу делать некие железки, но не иметь патента на них. И наоборот: я могу обладать патентом на некую железку, при этом не производить ее, но требовать, чтобы другие соблюдали мои права.

Интеллектуальные права — это такое "облако", которое создается умственной деятельностью человека. Человек — основной элемент системы интеллектуальной собственности. Он изобретает, создает техническое решение — это оригинатор идеи. Другой человек — патентный поверенный или иной специалист в области охраны прав интеллектуальной собственности — понимает изобретателя, говорит с ним на одном языке, чтобы правильно оформить эти права. И потом этими зарегистрированными правами могут пользоваться другие люди, воспринимая их, используя в своей производственной деятельности, создавая на основе этих прав новые эффективные решения, чтобы выигрывать в конкурентной борьбе.

Интеллектуальные права стали такими в наше время?

— Интеллектуальная собственность в промышленности с самого момента ее появления как вида прав была и есть основа для развития передового бизнеса. Можно вспомнить историю Джорджа Вестингауза, известного американского предпринимателя прошлого века. Это классический пример инновационного предпринимателя: он создавал технические решения, патентовал их, внедрял, налаживал выпуск продукции, получал от нее доход и инвестировал доходы в новые изобретения.

Свои первые патенты Вестингауз получил на систему пневматических тормозов для железнодорожных вагонов, эти тормоза в несколько измененном виде используются до сих пор. Попав в Европу, Вестингауз обратил внимание на бурное развитие электротехники и заключил союз с Николой Теслой. Тогда в системе оборота интеллектуальной собственности в промышленности доминировала модель Томаса Эдисона, который считал: производитель должен полностью владеть правами на то, что он производит.

Вестингауз понял, что один человек не может и не должен быть гениальным во всем. Он первый создал у себя корпоративную патентную службу, куда пригласил ведущих юристов по интеллектуальной собственности, и предложил Тесле принципиально новую для рынка модель — корпоративной интеллектуальной собственности. То есть собственности, которая принадлежит не физическому лицу, а компании. В итоге Вестингауз в 1888 году приобрел у Теслы 40 патентов в пользу компании, а Тесла получил за это $500 тыс. и долю в ней.

Это привело к тому, что Джордж Вестингауз спустя очень короткое время стал полностью контролировать рынок США в области электрических моторов переменного тока.

Ситуация в принципе с тех пор не изменилась?

— С годами вес интеллектуальной доли в капиталах ведущих мировых производителей только нарастает. Интеллектуальная собственность — очень важный и часто ключевой актив компании. Причем ценность этого актива заметно растет, когда с ним в компании работают комплексно — и не только те, кто собственно изобретает, но и те, кто правильно оформляет права на инновации. Правовая незащищенность инновационных разработок стала одним из мощнейших тормозов развития экономики России.

"Ставка на госзаказ — это показатель экономической несостоятельности"

Столько лет говорят о том, что необходимо перейти от нефтяной иглы на экономику знаний...

— Как показывает международный опыт, категорического противоречия между ресурсной и инновационной экономикой не существует. Ресурсная экономика при правильной ее организации является частью экономики инновационной. Это подтверждает патентная статистика. Давайте посмотрим на объемы патентования изобретений в области разведки углеводородных ресурсов. В США в этой сфере подается порядка нескольких тысяч заявок на изобретения в год и выдается несколько тысяч патентов, а в России за 2014-2015 годы была выдана всего сотня патентов. Даже в той отрасли, которая составляет основу благосостояния страны, инновационные подходы, увы, не применяются. Мы утратили позиции изобретательства, которые в СССР были на очень высоком уровне.

Недавно агентство Thomson Reuter сообщило, что российская "Татнефть" вошла в список компаний, наиболее активно патентующих решения в области нефти и газа: за ней числятся 900 патентов. Нет ли здесь противоречия с приведенной вами цифрой?

— Thomson Reuter привело цифры по количеству всех полученных компанией "Татнефть" патентов с 2011 по 2015 год. Из всех этих патентов непосредственно к способам разведки углеводородов относятся около десяти, если судить по патентной классификации, остальные же — к бурению, добыче нефти и газа, а также ремонту и эксплуатации буровых скважин. И на самом деле патентов этих уже почти тысяча, то есть благодаря "Татнефти" рынок устройств и способов бурения и эксплуатации скважин в России остается в значительной части российским. Думаю, остальные участники этого рынка должны быть ей за это благодарны.

Вернемся к советскому прошлому. В СССР изобретать было и престижно, и выгодно?

— До 1991 года в нашей стране активно велась разработка новой техники, поощрялось и вознаграждалось изобретательство. Звание "Заслуженный изобретатель" СССР было престижным, оно давало дополнительные социальные льготы. Активно действовали патентование и лицензирование, в том числе за рубежом. Работали патентные службы предприятий, которые занимались обеспечением прав на интеллектуальную собственность.

Принципиальный недостаток у той системы был только один: основные направления технических разработок, как правило, диктовались государством, а возможности для инновационного предпринимательства в промышленности были ограниченны. Зарубежное патентование и лицензирование также контролировались государством. И возможность влияния патентной службы предприятия на его инновационную деятельность была незначительной.

Что же происходит дальше — развал промышленности, фактическое исчезновение патентных служб на предприятиях. Внимание к корпоративной интеллектуальной собственности стало ничтожно малым. При приватизации предприятий чаще всего вообще забывали об интеллектуальной собственности как нематериальном активе. Снизились вплоть до нуля объемы патентования, что было вызвано во многом отсутствием в те годы государственной инновационной политики, которая для развития промышленности просто необходима.

После нескольких десятков лет, когда все регулировалось государством, регуляторы мгновенно исчезли и направленность на инновационную деятельность, к сожалению, тоже ушла. А предпринимательство на этом поле так и не возникло.

В значительной мере у нас в инноватике наблюдается принцип качелей: когда вверх идет активность со стороны законодательных органов, у промышленников почему-то падает интерес к этой теме. И наоборот: при активизации интереса промышленников к охране прав на объекты интеллектуальной собственности законодатели начинают действовать в противоположном направлении.

Тем не менее российские предприятия выпускают инновационную продукцию...

— Безусловно, такая продукция появляется. Но не благодаря, а вопреки той системе, которая вроде бы должна поддерживать инноватику. Кстати, есть немало примеров, когда предприятия создают новую продукцию, везде о ней говорят, но потом выясняется, что на самом деле этой продукции выпущено несколько единиц, которые вывозят на выставки, показывают высоким руководителям, а о реальном серийном производстве и выходе на рынок не думают вовсе. Ждут государственного заказа. Полагают, что, если убедят военное ведомство сделать заказ для армии, само государство будет защищать их права на интеллектуальную собственность и поможет с выводом продукции на рынок.

То есть они сами не хотят прилагать усилий?

— К сожалению, большая часть крупной промышленности исходит из такой модели: когда будут государственные деньги, тогда мы что-то сделаем. И если при этом нас заставят сплясать ритуальный танец в виде патентования, мы спляшем, кого-нибудь для этого подрядим — желательно подешевле. Получим несколько патентов, повесим их на стену, покажем Владимиру Владимировичу или Дмитрию Анатольевичу, когда они заедут. Такой подход тормозит развитие патентной системы и оказывает значительное влияние на отношение к интеллектуальной собственности. Российские крупные предприятия, которые выступают законодателями промышленно-рыночного поведения и могли бы генерировать значительные объемы интеллектуальной собственности, на самом деле показывают отрицательный пример поведения.

Особенно это касается упования на оборонные заказы и пренебрежения гражданским рынком. Сэмюэл Кольт создавал свой знаменитый револьвер не для армии, а как оружие самообороны для обычных людей. А потом, когда армия увидела и оценила револьвер, появился и заказ для нее. У ставки на государство есть обратная сторона. Достаточно вспомнить, что знаменитый Ли Якокка признавал: корпорацию Chrysler в свое время погубило обилие оборонных заказов. Другими словами, ставка на госзаказ — это показатель экономической несостоятельности. А у нас в стране промышленность бьется за эти заказы и не видит для себя иной формы поведения.

Почему вы полагаете, что оборонные заказы отрицательно влияют на экономику и патентование?

— Получая такой заказ, предприятия чувствуют себя неприкасаемыми. Они проходят конкурсные процедуры, которые оценивают не уровень их интеллектуальных прав, не уровень их развития как инновационной компании, а просто готовность выпустить определенное изделие. Предприятия не озабочены патентной защитой своих разработок, созданием правил, по которым каждая разработка должна быть защищена патентами. Порой излишне полагаются на защиту этих разработок в форме ноу-хау. У нас в стране получение патента — не правило экономики, не повседневная жизнь, а некий особый прецедент.

А патентовать необходимо?

— Практически все страны мира, в которых заметна инновационная деятельность, характеризуются очень высокими цифрами национального патентования, растущими год от года. В ряде стран, например в Южной Корее, действует государственная программа поощрения инновационной деятельности — так они защищают свой рынок, свои рабочие места от захвата другими участниками. С одной стороны, мы вступаем в ВТО, подписываем все конвенции по интеллектуальной собственности, то есть принимаем инструментарий для того, чтобы облегчить зарубежным заявителям вход на российский рынок. С другой стороны, у нас неуклонно снижаются цифры отечественного патентования, в некоторых отраслях они уже близки к нулю. Мы просто отдаем свой рынок!

В среднем за год в России подается 40 тыс. новых заявок на получение патентов на изобретения, а, скажем, в США — 580 тыс., в Японии — 330 тыс., в Южной Корее — 205 тыс., в Китае — 830 тыс. Самой страшной санкцией для нас могла бы быть, например, ситуация, когда ведущие зарубежные страны сказали бы своим компаниям: "Патентуйте в России все, что можно, мы вам дадим для этого деньги или льготы". После этого в принципе невозможно выпускать на рынок новую отечественную высокотехнологичную продукцию, не нарушая тем самым патент иностранной компании.

Возникает парадоксальная ситуация: вместо того, чтобы защищать свой патентный рынок, обеспечивать возможности роста, мы отдаем перспективные направления нашим сегодняшним и завтрашним конкурентам.

Как можно исправить ситуацию?

— В стране, где отечественные производители занимаются главным образом не новыми рыночными разработками, а борьбой за государственные деньги, системе интеллектуальной собственности развиваться безумно сложно. При этом все понимают: ситуация в области патентной практики требует срочных кардинальных решений, иначе мы не только будем тормозить развитие, в том числе программ импортозамещения, но и просто безвозвратно проиграем перспективные рынки.

Чтобы наша страна могла адекватно развиваться, нужно на государственном уровне решить задачу по возрождению патентных служб предприятий и реализации широкомасштабной программы повышения культуры и навыков в области охраны интеллектуальных прав.

В развитых экономиках каждая серьезная промышленная компания старается захватить максимум плацдармов, чтобы потом насыщать рынок техническими решениями. Для этого они активно патентуют, рассматривая патенты в том числе как защиту своих инвестиций. А у отечественных предприятий отношение к патентной системе выглядит довольно странно. Особенно учитывая, что сегодня государственные пошлины за патентование — одни из самых низких в мире, несколько тысяч рублей за патентную заявку. Когда предприятия, которые получают заказы на сотни миллионов рублей, не хотят потратить тысячную долю процента на охрану интеллектуальных прав, это удивляет.

Наше государство сегодня делает все для того, чтобы патентообладателям было легко и удобно регистрировать свои права. Существуют институты открытых лицензий, когда можно вообще не платить государственную пошлину, получить патент бесплатно и предложить заключить лицензию любому лицу, которое хочет это сделать. В патентном ведомстве страны — новое перспективное руководство, благодаря которому Роспатент начинает работать более эффективно. Качество патентной экспертизы у нас на очень высоком уровне по сравнению с другими странами. То есть созданы все условия, мешает только одно: непонимание, что комплекс прав на результаты интеллектуальной деятельности — серьезный капитал, с одной стороны, а с другой стороны — необходимое условие для дальнейшего развития инновационной продукции.

Почему возникла такая ситуация?

— Этому есть несколько объяснений. Среди них — и низкая правовая культура, и ставка на государственные деньги. Такой подход может привести к тому, что кто-то другой будет не просто пользоваться результатами наших технических разработок, но и не позволит российским предприятиям в дальнейшем развивать и совершенствовать те направления, в которых они объективно сильны и конкурентоспособны.

"Мы словно специально облегчаем иностранным патентообладателям доступ на российский рынок"

То есть государству следовало бы создать стимулы для предприятий, чтобы они занялись патентованием своих наработок?

— Государство такие стимулы регулярно создает, но они абстрактны по сути. Призывы и лозунги плохо работают, когда дело касается реалий. Возьмем систему служебных изобретений. Один из мощных факторов, заставляющих создавать что-то, работая на предприятии,— это служебное изобретение, которое делается в процессе выполнения служебных задач и за которое сотрудник предприятия получает вознаграждение. Существуют разные формы вознаграждения. Основная модель взаимодействия работодателя и работника по факту создания служебных изобретений — договорная. Работник, создавший изобретение, может со временем перейти в другую компанию, но по договору продолжает получать отчисления за свою разработку. Такая гарантия серьезно стимулирует работников и объективно выгодна для работодателя.

Это в теории. А на практике в России у работодателя нет большого желания по-настоящему создавать и вводить такую модель. Куда как проще просто приобрести типовой пакет документов по служебным изобретениям. Такой пакет универсален, чтобы отчитываться перед вышестоящими органами, но зачастую совершенно не соответствует сложившимся экономическим и организационным отношениям на предприятии и потому не работает.

А как надо?

— Когда мы консультируем предприятие на предмет создания системы оборота служебных изобретений, мы сначала изучаем, как этот оборот идет там обычным образом, какие сложились условия, как работает патентная служба, если она есть, и как службу создать, если ее нет. У большинства предприятий в государственном секторе нет своей патентной службы. Решают так: если должны быть служебные изобретения, купим типовой пакет, подпишем его у директора и будем показывать проверяющим. Соответственно, такое же отношение и к патентному праву в целом. Здесь наблюдается системное недопонимание со стороны конкретных предприятий и многих чиновников.

Не так давно некий чиновник заявил, что государство должно выделить деньги нашим предприятиям на зарубежное патентование: мол, мы на санкции ответим нашим патентованием. Большей глупости сказать трудно. Это напоминает партизанский рейд по тылам противника, когда свои фронтальные линии полностью открыты. Более того, нет никаких сомнений, что выделенные на эти цели предприятиям государственные деньги будут израсходованы абсолютно нерационально. Патентовать будут по разнарядке — чтобы отчитаться, а не продуманно, с целью создать стратегические площадки для продвижения на рынках. При этом надо иметь в виду, что для зарубежного патентования денег требуется больше, чем для патентования в России. Подача одной патентной заявки за рубежом может стоить столько же, сколько 50 заявок в России. Вот еще пример. Российские компании пытаются патентовать за рубежом что-то в области медицинской техники, забывая о том, что любой зарубежный рынок закрыт еще и дополнительными правилами местных регуляторов, существенно затрудняющими, а порой делающими практически невозможным введение чужой медицинской техники в хозяйственный оборот. Поэтому мы можем получить иностранный патент, но не сможем использовать его и делать там бизнес.

Мировой опыт свидетельствует: в первую очередь надо "закрывать" патентами собственные рынки, и это должно стать одним из элементов национальной безопасности.

Возьмем опыт Китая. В этой стране сначала полностью "закрыли" патентами свой рынок, и только потом, после 25-30 лет успешного патентования у себя в стране, крупные китайские компании стали выходить на зарубежное патентование.

Патентование — один из специфических и очень важных инструментов, применение которого должно быть точно выверено и соотнесено с работой по другим направлениям. Как можно думать о патентовании за рубежом, когда наши компании не патентуют в России, например, стандартообразующие решения в мобильной связи?

Если посмотреть на китайскую патентную систему, обнаружится, что она очень забавно выглядит. Патентная экспертиза вроде бы примитивно действует, но в этом есть большой смысл. Китайцы заведомо дают своим компаниям возможность набрать побольше патентных прав, чтобы заблокировать другим производителям вход на свои рынки. У них очень подвижное патентное право, которое чутко реагирует на потребности рынка и соответствует интересам китайских производителей.

В России, к сожалению, законодательство пока несовершенно. Скажу больше: советское законодательство в значительно большей степени соответствовало ситуации в стране, нежели нынешнее. Мы словно специально облегчаем иностранным патентообладателям доступ на российский рынок.

Можно ли как-то оценить объем нереализованных возможностей патентования в нашей промышленности?

— Можно назвать его стопроцентным. При этом активно перекрываются возможности для патентования национальных технических разработок. Даже в оборонном сегменте. Вот пример. Патентная заявка одной западной компании, которая занимается системами радиоинфракрасной маскировки подвижных объектов. Суть в том, чтобы фактически дурачить современные средства обнаружения подвижных объектов. Они формируют для одного объекта сигнатуру совершенно другого. Скажем, для танка — сигнатуру костра, для корабля — сигнатуру отблеска на воде. Смотрит радар на корабль, а видит, что это вода. Объект-то есть, его можно визуально наблюдать, в бинокль, но система обнаружения, которая должна заранее объект опознать, видит какую-то причудливую сигнатуру, на которую не реагирует.

Данная разработка явно оборонная, но ее патентуют. И при этом заранее блокируют аналогичные патенты, которые российские компании могут подать на подобную технологию, хотя разработки в данной области наверняка есть и у нас.

Зачем нужны патенты на оборонные изобретения?

— Многие говорят: а чего патентовать оборонку, когда это все равно работает на войну? Если будет вооруженный конфликт, кто там будет патентными правами заниматься? Но мы-то ждем, что войны не будет, а будет развитие новых технологий. И оборонка дает импульс другим областям экономики. Звукомаскировка военных самолетов дала в свое время толчок для развития плоских громкоговорителей. Любые технические разработки (это не подвергается сомнению) нужно патентовать и получать на них права. А вместе с этим защищать свой рынок. Государство должно продолжать создавать условия, повышать правовую культуру, на более серьезном уровне вести образовательную деятельность. Забота государства — создавать предпосылки для развития инновационного бизнеса. Когда инвесторы увидят перспективы и гарантии, деньги на развитие придут.

У нас многие по-прежнему видят роль государства только во вбрасывании денег, не думая о том, по каким правилам в принципе развиваются современные технологии и как инновационные товары выводятся на рынки. Создание и внедрение новой технологии — очень сложная, высокопрофессиональная, комплексная задача. Даже грамотно написать на бумаге патентную заявку — тоже задача нелинейная. При этом практика говорит о вымывании специалистов, которые должны заниматься интеллектуальной инфраструктурой в промышленности.

Что вы имеете в виду?

— Сегодня в стране почти полностью исчезло среднее технологическое звено, которое было представлено опытными заводами. Единичные предприятия, как, например, "Ижмаш", сохранили у себя опытное производство, и они за свой счет воспитывают рабочих и мастеров для этого участка, которые должны обладать особыми профессиональными навыками. Опытные предприятия — именно то звено, которое доводит, дорабатывает технологически новую продукцию до ее передачи в серию.

Кстати, в советский период много заявок на авторские изобретения шло именно от среднего технического звена, от технологов, мастеров, квалифицированных рабочих опытного производства.

"Защита интеллектуальной собственности у нас — почти чистое поле"

Что означает комплексный подход к вопросам охраны интеллектуальной собственности?

— Этот подход предполагает активное сотрудничество юридических фирм, занимающихся частной практикой, и патентных служб на предприятии. Самая рациональная на сегодня модель обеспечения интеллектуальных прав — взаимодействие внутренней патентной службы предприятия и внешнего консультанта. К сожалению, сегодня внутренние патентные службы практически на всех предприятиях ликвидированы. Поэтому предприятия, которые хотят обеспечить охрану своих патентных прав, в том числе представители малого и среднего бизнеса, сталкиваются со сложной задачей. Для успешной правовой защиты необходимо не только понять, что следует оформлять в каждом конкретном случае изобретение, товарный знак, промышленный образец, но также понимать деятельность предприятия в целом. Выстраивать логику правовой охраны, чтобы обеспечить развитие ключевых компетенций предприятия.

Комплексный подход — это изучение всех процессов компании, всей ее интеллектуальной деятельности с тем, чтобы своевременно уловить и закрепить за правообладателем весь комплекс прав, насколько это позволяет законодательство.

Работа должна вестись постоянно, а не от ситуации к ситуации, от патента к патенту. К сожалению, сегодня у подавляющего большинства предприятий патентная деятельность строится эпизодически. Доходит до смешного: компания присылает к юристам сотрудника, который говорит: "Нам кажется, что мы что-то такое создали, давайте попробуем это что-то запатентовать". Не понимая, нужно ли патентовать именно это и зачем. Может быть, по ходу создания этого изделия предприятие разработало некие абсолютно инновационные технологии, которые в первую очередь могут и должны стать объектом патентной защиты и которые реально в дальнейшем станут для предприятия золотой жилой.

Предприятия не очень представляют себе, что они могут получить от правообладания. Конечно, здесь сказывается и недостаток правовой культуры в целом. Практика показывает, что по крайней мере для крупных предприятий финансово намного выгоднее своя патентная служба, чем каждый раз при необходимости обращаться к внешним консультантам. Не говоря уже о том, что, выбирая консультантов подешевле, предприятия очевидно проигрывают в качестве, поскольку самый дешевый из внешних консультантов, мягко выражаясь, не всегда достаточно квалифицирован. Но незнание предмета не позволяет заказчику объективно оценить его работу.

И как оценивают работу патентного поверенного?

— Оценивают очень просто: человек принес бумагу под названием "патент"? Принес. Значит, работа сделана. А насколько этот патент адекватно отражает интеллектуальные достижения предприятия, насколько гарантирует правовую защиту интересов бизнеса, насколько позволяет охранять данное инновационное направление — все эти вопросы не только остаются без ответа, но чаще всего даже не задаются. Сегодня на рынке стратегически выигрывает то предприятие, которое постоянно, а не от случая к случаю занимается вопросами правовой защиты интеллектуальной собственности, относится к ним как к одному из ключевых ресурсов своего развития. И, повторим, создает профессиональную патентную службу, которая занимается всем этим постоянно, а не эпизодически.

С чего надо начинать работу по охране своей интеллектуальной собственности?

— Как бы мы к этим проблемам ни относились, какую бы методику ни выбирали, первый этап все равно должен быть образовательный. Предприятия должны в принципе понимать, какие возможности они упускают, не занимаясь интеллектуальными правами, а с другой стороны — каковы стратегические риски. На втором этапе придет понимание, что постоянно привлекать внешних консультантов экономически невыгодно. Во-первых, внешний консультант никогда не может быть полностью погружен в деятельность предприятия. Он должен работать внутри, изо дня в день общаться с инженерно-техническим персоналом, говорить и слушать, он должен курить вместе с ним, обедать, быть в курсе всех дел... И оценивать все процессы под особым углом. Только такой специалист может время от времени говорить директору по инноватике: знаете, появилась в таком-то цехе очень интересная идея, думаю, это надо патентовать, давайте-ка я быстренько набросаю заявку. Мы сейчас у нас заявки подадим, а потом решим, будем ли патентовать это за рубежом или нет.

Чем больше предприятие, чем больше у него направлений деятельности, тем больше штат патентной службы. Внешние консультанты нужны только для решения очень сложных или нетипичных задач. Причем привлекают их также с подачи собственной патентной службы.

Типичный внешний консультант, каких больше всего на рынке, идет по пути тиражирования типовых задач. Его экономика складывается из перепродажи хорошо организованных типовых решений.

Это касается всех внешних консультантов в принципе?

— Конечно же, нет. Это я говорю о массовом явлении, хотя есть в стране и профессионалы, бесспорно. Хорошая юридическая фирма должна дать клиенту такого патентного поверенного, который будет профессионалом и в области патентного права, и в той области технологий, о которой идет речь. Таких фирм в мире немного. Например, "Городисский и партнеры" — единственная в России юридическая фирма в сфере интеллектуальной собственности, в которой есть патентные поверенные практически по всем областям техники.

Надо отдавать себе отчет, насколько большую работу должен проделать специалист, чтобы предметно разобраться в том, о чем идет речь. Он должен изучить деятельность предприятия, провести встречи и переговоры с руководителями направлений предприятия, чтобы точно понять, что именно и как именно направить на патентование. Понятно, что такая работа внешних консультантов — долгая и весьма дорогая. Поэтому мы считаем, что предприятиям выгодно и необходимо создавать патентные службы у себя.

Вы помогаете предприятиям создавать такие службы?

— Мы берем на себя такие проекты, иногда "под ключ": создаем модель работы патентной службы предприятия, формируем рабочие алгоритмы, обучаем и готовим штатных сотрудников и т. д. Можем также вести локальные работы по подготовке, обучению и переподготовке сотрудников патентной службы предприятия.

Нашу инициативу поддержала РГАИС (Российская государственная академия интеллектуальной собственности). Мы реализуем совместный проект по практической подготовке сотрудников предприятий. Что важно — в проекте все опирается на реальные ситуации. Это не абстрактные курсовые или дипломные работы, а реальное создание в процессе обучения собственной патентной службы предприятия, системы оборота изобретений со всеми нюансами, которые вытекают из реальной жизни предприятия.

Насколько выгоднее предприятию содержание собственной патентной службы?

— Специалист в штате предприятия, думаю, подготовит в пять раз больше патентных заявок, чем внешний консультант за те же деньги. Причем предприятие будет иметь штатного сотрудника, который вместе с директором по инноватике или вице-президентом будет отслеживать инновационную политику предприятия. Кроме того, такая внутренняя служба будет понимать, что, как и когда надо делать. Ведь сегодня там, где предприятие должно подать минимум 20 патентных заявок, чтобы обеспечить правовую охрану своей инновации, оно со скрипом подает всего одну, которая в итоге может просто не сработать. В целом каждое инновационное предприятие, чтобы охранять свою деятельность и защищать свои разработки, должно ежегодно получать десятки патентов, а крупное — сотни. В мире ведь так и происходит. Посмотрите, как работают инновационные лидеры: их собственная патентная служба должна в режиме нон-стоп вести работу по отбору и подготовке новых заявок и т. д. И понимать, когда экономически обоснованно привлекать внешних консультантов.

Предприятия должны озаботиться своими техническими разработками, их правовой защитой. Никакие отдельно выстроенные центры интеллектуальной собственности такого не сделают. Максимум, что они могут,— активно имитировать инновационную деятельность, которая не будет иметь никакого отношения к реальному прогрессу. Эти центры просто не в состоянии окунуться в суть технических разработок конкретной компании, предприятия.

Ситуация с санкциями и программы импортозамещения — это достаточно большое поле для развития патентной культуры?

— Я считаю, что у импортозамещения и у санкций в том числе протекционистская роль — открыть максимально возможность поступления в страну технологий. Ведь ради чего исторически создавалась патентная система? Общество в обмен на предоставление ограниченной во времени монополии получало информацию о новом техническом решении. Именно это интересовало общество. Патентные системы создавали очень рациональные страны, и, кстати, Россия тоже была в этом сегменте на передовых позициях — первый патентный закон был принят у нас в 1812 году. Власти понимали, что важно стимулировать людей, давая им монополию на создание нового.

Сегодня, к сожалению, культура использования патентной и технической информации находится на очень низком уровне. Обратите внимание, как высока востребованность патентно-информационных ресурсов за рубежом и как низка она у нас. Люди ничего не читают. Технические разработки дублируются. И чаще всего потому, что авторы, изобретатели просто не знают, что такие технические достижения уже существуют. А если эта разработка запатентована в России, а ее кто-то продублировал, да еще получил под это государственный заказ — тут вообще уголовное дело может возникнуть. Потому что государственные деньги на разработку потрачены, а использовать ее нельзя.

Высока ли в России конкуренция на рынке услуг в области патентования и правовой защиты интеллектуальной собственности?

— Давайте просто сравним. В 1888 году в США работало 3800 патентных поверенных, которые были полностью заняты. Вестингауз, чтобы привлечь к себе в компанию высоких профессионалов в патентной сфере, пошел на серьезное повышение заработной платы.

В 2015 году в России работало 1056 патентных поверенных, зарегистрированных в Роспатенте по специализации "изобретения". И не сказать, чтобы они были перегружены работой. Другими словами, у нас пока почти чистое поле. Притом что уже почти 150 лет назад в три раза больше патентных поверенных в США были загружены работой. А в России несчастная тысяча бьется за то, чтобы переманить к себе одинокого редкого отечественного клиента. Вот вам состояние инноватики в стране.

Открывая свой очередной филиал во Владивостоке, мы говорили местным юристам: мы приходим в ваш регион не для того, чтобы выдрать у вас из рук те редкие колоски, которые тут через бурьян проступают. Мы приходим, чтобы этот бурьян выкосить, провести рекультивацию земли и потом собирать урожай, которого хватит на всех. В чем мы видим свою социальную роль как юридическая фирма? Нам зачастую не верят, думают, что мы госзаказ выполняем. А мы просто хотим поднять общую правовую культуру и изменить отношение к интеллектуальной собственности.

Сделать его цивилизованным, чтобы бизнес понимал: сегодня защита интеллектуальных прав — это одна из опор инновационного и рыночного развития. Потому что по всей стране мы встречаем прекрасных специалистов, которые ничего не понимают в патентовании и ничего не делают, чтобы понять. Они не понимают, что это просто необходимо охранять. В итоге проигрывают все: и предприниматели, и бизнес, и промышленность, и регионы. И мы стараемся объяснить, что надо сначала поменять свое отношение, а потом серьезно заняться всем этим.

То есть сначала необходимо изменить отношение к интеллектуальной собственности? И предприятиям, и государству?

— Безусловно. Всем надо осознать и понять, что интеллектуальная собственность может стать серьезным источником повышения капитализации предприятий, компаний, отрасли и страны в целом. Я люблю приводить слова одного изобретателя — он очень успешен, лауреат Государственной премии, создает медицинские приборы на основе уникальной технологии, которые хорошо знают во всем мире. Так вот, он говорит: "Мозги без денег плохо, но работают, а вот деньги без мозгов никогда не будут работать эффективно".

У нас нередко вкладывают большие бюджетные деньги, которые уходят как в сухую землю, не заставляя работать никакие механизмы, а только имитируя деятельность. К великому сожалению, это в первую очередь относится к инноватике.