"Если люди не являются носителями новой идеологии, то все наши реформы не будут работать"
Каковы первые результаты реформы учреждений для детей-сирот
1 сентября 2015 года вступило в силу правительственное постановление N 481, обязывающее организации для детей-сирот реформироваться по семейному типу. Специальный корреспондент ИД "Коммерсантъ" Ольга Алленова попыталась увидеть первые результаты реформы.
"Большинство чиновников не понимают сути и задач этого постановления"
Постановление "О деятельности организаций для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, и об устройстве в них детей, оставшихся без попечения родителей" эксперты называли революционным: документ полностью менял принципы жизни детей в сиротских учреждениях. Теперь проживание в них стало временной мерой, а учреждение обязано заниматься семейным устройством ребенка — в первую очередь в кровную семью или семью родственников, а если это невозможно, то в замещающую семью. Важно, что семейное устройство является приоритетным и для детей, только что утративших родительское попечение. Если раньше в такой ситуации ребенок непременно попадал в приют, то теперь органы опеки и попечительства обязаны сделать все, чтобы этого не произошло. Если же семья не нашлась быстро, то ребенок попадает в организацию для детей-сирот, и уже она обязана реализовать его право на семейное устройство — желательно в течение полугода. Для каждого ребенка в сиротском учреждении должен быть составлен индивидуальный план развития и жизнеустройства с обязательной переоценкой этого плана каждые полгода. Для детей, временно живущих в сиротских домах, условия жизни должны быть приближены к обычным домашним: в группах не больше 6-8 разновозрастных детей — как в семье; зоны спальни, столовой и игровой отделены друг от друга, рядом с ребенком находится близкий взрослый (воспитатель, няня). Чтобы у ребенка появился тесный контакт с взрослым, на воспитательную группу выделяется минимальное количество взрослых в максимально стабильном графике — то есть график "сутки через трое" для "семейного" режима уже не подходит. Не допускаются переводы детей из группы в группу (только в исключительных случаях в интересах ребенка). Это важное условие объясняется тем, что маленькие дети, которые в первые годы жизни постоянно меняют учреждения и группы и видят вокруг себя большое количество взрослых, не могут испытывать привязанность к какому-то конкретному воспитателю. Расстройство привязанности — серьезная проблема, приводящая к глубокой депривации, с последствиями которой справиться трудно или невозможно. Высокую вовлеченность выпускников детских домов в криминальный мир, злоупотребление алкоголем и наркотиками, отсутствие у них постоянной работы и семьи психологи считают именно последствиями сиротской депривации.
Таким образом, общей задачей реформы можно назвать попытку сохранить психическое и физическое здоровье ребенка, оказавшегося в сиротском учреждении. Если реформа получится, то в учреждения попадет меньше детей, в семьи из учреждений уйдет больше, а время, проведенное в детском доме, перестанет напоминать длительный тюремный срок. "Должен быть изменен подход к социализации детей, они должны иметь такой же доступ ко всей внешней жизни, как и обычные дети из семьи",— отметила вице-премьер Ольга Голодец на встрече попечительского совета при правительстве РФ, которое состоялось в конце апреля.
По словам директора Департамента государственной политики в сфере защиты прав детей Минобрнауки РФ Евгения Сильянова, из 1646 образовательных организаций для детей-сирот (детские дома, коррекционные детские дома, школы-интернаты) 1333 отрапортовали, что соответствуют новым требованиям. Однако, по мнению чиновника, оценивать уровень преобразований должны не директора учреждений, а общественные комиссии из профильных НКО, которым позволяет это делать федеральный закон об общественном контроле.
Таким мониторингом в течение года и занимались представители общественных организаций, входящих в попечительский совет. Их вывод: до большинства детей в сиротской системе реформа еще не дошла. Руководитель благотворительного фонда "Волонтеры в помощь детям-сиротам" Елена Альшанская вместе с общественной комиссией побывала в 12 регионах, проинспектировав 21 учреждение для детей-сирот. "Если год назад никто в региональных департаментах не знал о постановлении 481, то сейчас знают все,— отмечает эксперт.— Многие учреждения стали более открытыми и более активно взаимодействуют с благотворительными и волонтерскими некоммерческими организациями. Однако большинство чиновников не понимают сути и задач этого постановления". По мнению Елены Альшанской, руководители детских домов предпринимают усилия для реорганизации, однако большинству это плохо удается. Они построены по коридорному типу, а не квартирному, как это рекомендуется в постановлении правительства. На перестройку в регионах нет денег. Внутри учреждения дети официально разделены на небольшие воспитательные группы — по 8-10 человек, однако разделение это существует только на бумаге: на практике же несколько групп находятся в одном помещении, в тесноте; развивающая среда в группах бедная, личные вещи отсутствуют или находятся вне зоны доступа ребенка. Дети в группах — примерно одного возраста и собраны по принципу схожих диагнозов. Питаются в общей столовой и не участвуют в покупке личных вещей.
"В доме ребенка в Санкт-Петербурге нам говорили, что переводов из группы в группу больше нет, но изучив документы, мы увидели, что ребенок после изъятия из семьи попадает в больницу, после больницы он находится 21 день в карантинном отделении дома ребенка, оттуда его переводят в распределительную группу, а потом в зависимости от его способностей и потребностей снова переводят,— делится своими впечатлениями Елена Альшанская.— В итоге за первые полгода ребенок раз пять меняет место жизни. О какой привязанности тут можно говорить?"
Индивидуальные планы по развитию и жизнеустройству ребенка заполнены формально или не ведутся вовсе, активной работы по восстановлению контактов ребенка с кровной семьей нет. Часто дети поступают в сиротское учреждение в ситуациях, когда можно было помочь кровной семье — например, помочь маме найти работу, а ребенка устроить на пятидневку, но вместо этого он живет в детдоме круглосуточно. Директор ЦЛП Анна Битова подкрепляет выводы Елены Альшанской примером, увиденным во время поездки в регион: "Мама умерла, осталось двое детей, папе надо работать. Социальные службы должны были дать ему няню или предложить для детей дневное пребывание в детском доме, ну в крайнем случае — пятидневку. Но вместо этого ему предложили только один вариант: отдать детей в детский дом, откуда их даже на выходные домой не отпускают. Вместо того чтобы поддержать детей, лишившихся матери, их еще и разлучили с отцом и вырвали из родного дома".
"На бумаге пишут про 6-8 человек в группе, а на деле их 18 в одной комнате"
В сиротских учреждениях России живет более 30% "родительских" детей, хотя в сиротской статистике их нет. Если в федеральном банке данных детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, сегодня 68 тыс. человек, то в сиротских учреждениях в общей сложности живет примерно 100 тыс. детей. Многие "родительские" дети поступают в учреждение временно, но остаются там на годы, при этом они не могут поехать с другими детьми в летний лагерь, потому что официально не являются сиротами. Чтобы таких детей в учреждениях стало меньше, правительственное постановление предлагает повысить ответственность их родителей. При помещении ребенка в сиротское учреждение в связи с трудной жизненной ситуацией семья теперь обязана подписать трехсторонний договор с учреждением и органами опеки и попечительства, в нем оговаривается срок размещения ребенка, по истечении которого семья должна его забрать. Приказ Минобрнауки от 24 июня 2015 года утвердил примерную форму такого соглашения, в котором говорится, что если родители не являются за ребенком по истечении срока договора, органы опеки и попечительства могут составить акт об оставлении ребенка в организации и признать его лишившимся родительского попечения. Однако в ДДИ (детский дом-интернат) есть и другая категория "родительских" детей, получающих в сиротском учреждении медицинские, образовательные, социальные и реабилитационные услуги. Как правило, их родители не могут возить ребенка в школу, к врачу или в реабилитационный центр из-за нехватки времени или территориальной недоступности услуг, а государство предлагает им только услугу в виде круглосуточного проживания ребенка в интернате. В таком случае ребенок может находиться в учреждении до совершеннолетия — трехсторонних соглашений родители не подписывают, и никакие санкции им не грозят. "Совершенно недопустимо, чтобы "родительские" дети помещались на год и более в такие учреждения,— говорит Анна Битова.— Полгода — это максимальный срок. Если у кровной семьи проблемы и она не может забрать ребенка, пусть он живет в профессиональной семье. Нельзя отбирать у ребенка семью и детство". По мнению Битовой и Альшанской, таким семьям необходимо предлагать другие виды помощи, чтобы не разрушать родственные связи и привязанность: для этого организации для детей-сирот должны принимать детей на дневную форму пребывания или пятидневку. Однако этого практически никто не делает из-за подушевого принципа финансирования сиротских учреждений. "Койко-место — это деньги, которые получает учреждение в соответствии с госзаданием,— говорит Елена Альшанская.— Если ребенок уходит домой на выходные, значит, надо на выходные сократить персонал. Если речь идет о дневном пребывании — надо еще больше сократить расходы. По этой причине учреждения не отпускают детей на выходные домой, а порой и не отправляют в летние лагеря. Но это надуманная проблема".
До тех пор пока ДДИ будет одновременно местом жизни для детей-сирот и организацией соцобслуживания, ситуация не изменится, полагают эксперты. Чтобы "родительские" дети жили дома, а в учреждении только получали разные виды услуг, нужно превратить ДДИ и дома ребенка в реабилитационные центры, работающие по принципу отделений пятидневного или дневного пребывания, полагает Анна Битова. А для семей, живущих далеко, необходимо открывать отделения дневного пребывания на базе близлежащих школ, домов ребенка, интернатов и реабилитационных центров. Образовательные услуги должны оказываться детям не в сиротских учреждениях, а в обычных образовательных. "Сегодня я вижу новую моду: дома ребенка и ДДИ получают образовательные лицензии, чтобы обучать детей на месте, по сути, не отходя от кроватей,— говорит Битова.— Это значит, ребенка можно не водить в детский сад, лекотеку, в школу, и значит, из своей зоны заточения он не выйдет. Зачем выдавать домам ребенка и ДДИ образовательные лицензии, если мы хотим, чтобы дети оттуда выходили?"
Российские сиротские учреждения делятся на четыре типа: дома ребенка курирует Минздрав РФ, детские дома и школы-интернаты — Минобрнауки, а ДДИ — Министерство труда и социальной защиты. И если в системе Министерства образования и науки реформа уже стартовала, то в системе здравоохранения и соцзащиты ее даже не начинали. "Для абсолютного большинства российских ДДИ постановление 481 не начало действовать",— убеждена Анна Битова. Исключением пока являются только московские ДДИ, где, по словам эксперта, произошли "революционные изменения": в ДДИ N21, где еще год назад практически все дети лежали в кроватях круглосуточно, сегодня в кроватях они только спят; в остальное время с ними занимаются специалисты, волонтеры, педагоги надомного обучения; многие дети в сопровождении волонтеров стали выезжать в образовательные организации, в бассейн и на занятия в Центр лечебной педагогики.
"Во многих российских ДДИ в группу к детям ежедневно заходит огромное количество женщин в белых халатах,— говорит Анна Битова.— В жизни этих детей нет значимого взрослого. Там беззастенчиво нарушают санитарные нормативы — на бумаге пишут про 6-8 человек в группе, а на деле их 18 в одной комнате, все лежат в кроватях, стоит запах немытых тел. Это пожизненное заключение. Я видела организации, где ни один ребенок школьного возраста не учится. Дети с множественными нарушениями развития в отделениях милосердия не учатся вообще, и даже мысль о том, что их можно учить, персоналу кажется странной. Но их можно и нужно учить, потому что любой ребенок обучаем".
В Министерстве труда и социальной защиты РФ с критикой экспертов согласны. Директор департамента демографической политики и социальной защиты населения Минтруда Светлана Петрова признает, что в подведомственных учреждениях "все хуже, чем в учреждениях Минобрнауки", другими словами, в ДДИ в отличие от детских домов и школ-интернатов попытки реформирования пока не удались. В России, по словам Светланы Петровой, 133 сиротских учреждения находятся в ведении Минтруда, в них живет около 20 тыс. детей. 30% из них — "родительские", и только 9% из них находятся в отделениях дневного или пятидневного пребывания. "Учреждения наши очень закрыты и неактивно переформатируются,— говорит чиновница,— и мы понимаем, что они не достигнут совершенства быстро. Мы знаем, что во многих регионах органы соцзащиты не хотят примерять на себя постановление N481, и поэтому наши организации для детей-сирот даже не включены в список учреждений, которые нужно реформировать в соответствии с постановлением. Поэтому мы рекомендуем всем регионам создавать "дорожные карты" для реформирования каждого учреждения с указанием конкретного срока завершения работ. В 22 регионах такие "дорожные карты" уже приняты".
Из списка реформируемых учреждений в прошлом году выпали все ДДИ Санкт-Петербурга, отмечают эксперты. "В Санкт-Петербурге комитет по социальной политике издал распоряжение, в котором перечислил организации для детей-сирот, подлежащие реформированию в рамках постановления N481, но не включил в него пять региональных ДДИ",— говорит Елена Альшанская. В ДДИ Санкт-Петербурга живет примерно 70% "родительских" детей, и по этой причине местные чиновники решили не реформировать эти учреждения, полагая, что раз о семейном устройстве этих детей речь не идет, то и реформировать там нечего. Однако многие дети живут там годами, не видя своих родителей, и давно фактически лишились родительского попечения.
Напомним, что ранее вице-премьер Ольга Голодец уже объясняла, что под правительственное постановление о реорганизации сиротских учреждений подпадают как обычные детские дома и дома ребенка, так и ДДИ — независимо от того, сколько в них живет "родительских" детей. 27 апреля на заседании попечительского совета Ольга Голодец велела еще раз разъяснить это Санкт-Петербургу и другим регионам. По ее мнению, многие чиновники не хотят реформировать учреждения, потому что не понимают смысла реформы: "Это наша отдельная задача — убедить людей. Если люди не являются носителями новой идеологии, то все наши реформы не будут работать".
Чтобы реформа была успешной, ее должны принять на местах, а сегодня во многих сиротских учреждениях она вызывает агрессию, отмечает и член Координационного совета при президенте РФ по реализации национальной стратегии в интересах детей на 2012-2017 годы Галина Семья. "Нам нужны новые профстандарты воспитателей и специалистов, работающих в таких учреждениях,— говорит эксперт.— Сейчас там часто оказываются люди, которые не знают, что такое психология ребенка. Учреждения мало сотрудничают с НКО и не используют их положительных опыт. И нам необходимо повышать зарплаты в этой сфере. В Забайкальском крае у воспитателя зарплата 5700 рублей, а цены московские. Поэтому в учреждениях работают те, кому больше некуда пойти".
"А зачем, если они все равно попадут в ПНИ?"
Едва ребенку исполняется четыре года, его переводят в детский дом или ДДИ, что становится для него сильным стрессом и серьезно тормозит его развитие. В 18 лет воспитанник ДДИ попадает в психоневрологический интернат (ПНИ). По словам Анны Битовой, психоневрологический интернат часто становится конечным пунктом в жизни ребенка с инвалидностью. Это сводит на нет все усилия реформаторов. ПНИ закрыты, в них грубо нарушаются права людей, а живут эти учреждения по нормативным актам 1970-1980-х годов.
По мнению специалистов, для детей, попавших в сиротскую систему и по разным причинам не устроенных в семьи, нужны семейные дома, рассчитанные на возраст от 0 до 30 лет. А образовательные, медицинские, социальные и реабилитационные услуги они могли бы получать в специализированных организациях за пределами их дома. Пока такой вариант выглядит фантастическим. "Желательно прекратить переводы из учреждения в учреждение, из отделения в отделение,— говорит Битова.— Желательно, чтобы ребенок вообще жил дома. Но если это невозможно, нужно увеличить срок пребывания в доме ребенка до 7 лет, чтобы снизить травматичность при переводе. Кроме этого, надо развивать различные формы сопровождаемого проживания молодых инвалидов на дому — это стало бы альтернативой ПНИ. Я спросила у одного директора ДДИ, почему дети в его учреждении не ездят в школу, почему их не вынимают из кроватей, он ответил: "А зачем, если они все равно попадут в ПНИ?" Мне бы хотелось, чтобы этот конечный пункт выпал из их жизненного маршрута".
Ускорить реформу поможет общественный контроль, для его реализации правительство поручило Минобрнауки разработать критерии общественного мониторинга в сиротских учреждениях. Во всех регионах России до 1 марта 2017 года должны разработать "дорожные карты" по реформированию каждой организации для детей-сирот. Срок реформирования не должен превышать три года. До 1 июля 2016 года Минобрнауки совместно с профильными НКО обещает написать методические рекомендации для региональных чиновников, руководителей органов опеки и попечительства и администраций сиротских учреждений, чтобы более подробно разъяснить смысл, задачи и механизмы реформы. Уже 1 августа этого года во всех организациях для детей-сирот должны быть организованы преимущественные формы дневного или пятидневного пребывания для детей, имеющих родителей; до ноября 2016 года руководство субъектов федерации обязано предоставить образовательные услуги всем воспитанникам организаций для детей-сирот; а все граждане, живущие в ПНИ, до декабря 2016-го должны получить возможность получать или продолжать общее и профессиональное образование. Кроме этого, в течение ближайших двух месяцев правительство намерено получить два межведомственных аналитические отчета: об актуализации профессиональных стандартов "специалист по работе с семьей", "специалист по реабилитационной работе в социальной сфере", "психолог в социальной сфере"; а также о численности работников организаций здравоохранения, образования и социальной защиты, получающих зарплату на уровне или ниже минимального размера оплаты труда. По словам Ольги Голодец, "невозможно предъявлять высокие требования к человеку, который работает за 5700 рублей в месяц".