В музее "Эрарта" прошла премьера новой программы композитора Антона Батагова "Тот, кто ушел туда". Рассказывает БОРИС БАРАБАНОВ.
Фото: Александр Петросян, Коммерсантъ / купить фото
"Тот, кто ушел туда" — это не симфония, не цикл и тем более не рок-кантата, хотя последний термин фигурирует на афишах. Говорить о новой работе композитора с музыковедческих позиций ошибочно и даже вредно — можно ввести зрителя в заблуждение. Произведение под названием "Тот, кто ушел туда" требует от зрителя подготовки, причем не столько музыкальной эрудиции, сколько знания буддийской философии. Не зря в предшествовавших премьере интервью Антон Батагов так много внимания уделял духовной подоплеке программы. На первом показе в "Эрарте" обнаружилось, что ее в принципе тяжело воспринимать, не ориентируясь в азах буддизма.
Весь объем материала в "Тот, кто ушел туда" делится на четыре части, три из которых основаны на старых текстах на тибетском и английском языках. Русский перевод текстов транслируется на экран за спинами музыкантов. В качестве вокалиста выступает композитор Александр Маноцков, вместе с ним на сцене певцы и инструменталисты из ансамбля N'Caged, бас-гитарист Сергей Калачев, барабанщик Владимир Жарко и скрипачка Ася Соршнева. Антон Батагов сидит за роялем в глубине сцены. Его присутствие на сцене не акцентируется, главным героем на протяжении всего действа остается Александр Маноцков — фактурный многостаночник, в чьи уста господин Батагов вложил сложные тексты, а в руки — гитару. Правда, звучит она только в финальной части зрелища, и присутствие рока в этой истории, надо сказать, представляется довольно условным.
Вместо определения "рок-кантата" о "Том, кто ушел туда" стоило бы говорить как о просветительском проекте. Антон Батагов использовал в нем древние тексты, все как один посвященные проблематике "страдания", "колеса перерождений" и "просветления". Фактически это была полноценная лекция для тех, кто интересуется буддизмом. "С чистого листа" программу воспринимать сложно, но аудитория в "Эрарте" собралась, надо понимать, подкованная, слушали внимательно. Даже несмотря на то, что музыкальные решения, выбранные композитором, тоже требовали подготовки и определенного навыка восприятия.
Серьезным испытанием стала третья, самая длинная часть концерта — "Молитва Самантабхадры". Это 37 строф, каждая из которых была вписана в мелодическую форму, абсолютно идентичную прочим. Трудно было и Александру Маноцкову, которому требовалось в низком регистре пропеть каждую из строф, ни на йоту не отклонившись от мелодии, и зрителям. У корреспондента "Ъ" однообразие повторяющихся фрагментов вызвало под конец что-то вроде морской болезни. При этом для полноценного понимания молитвы требовалось вникать в содержание строф, вроде таких, например: "Я, Самантабхадра, молюсь о том, чтобы вы, живые существа, пребывающие в непроглядном мраке неведения, увидели ослепительное сияние осознанности и открыли в себе неконцептуальную мудрость".
Только лишь четвертая часть "рок-кантаты" "Праджняпарамита (Учение о запредельной мудрости)", чей текст состоял из одного лишь звука "а", победительно распевавшегося опять же по кругу, возвращала слабо подготовленного слушателя к жизни.
Фактически "Тот, кто ушел туда" — вещь, которую стоило бы исполнить в каком-нибудь дацане. С другой стороны, то, что такой материал появляется в "мейнстримовом" поле, а в Москве будет исполнен в большом и престижном Светлановском зале Дома музыки, отличный повод вспомнить о том, что Россия — многоконфессиональное государство и здесь живет много людей, считающих, подобно будде Самантабхадре, что основу всех вещей и явлений "никто не сотворил" и суть этой основы "не зависит ни от каких причин и условий".