Партийный билет
История русского кино в 50 фильмах
Режиссер Иван Пырьев 1936 год Триллер о любимом шпионе
«21 августа 1937. Приехавший из Ленинграда Э.П. Гарин <...> рассказывает, что <...> в гостиничном номере К.Н. Виноградской на ее глазах застрелился ее любовник — инженер или директор большого завода, ждавший ареста».
«25 августа 1937. Вышел из театра, поднимаюсь по улице Горького — навстречу К.Н. Виноградская. Сразу понимаю, что рассказанное Гариным правда: она выглядит почти страшно. Небрежно запудренное лицо осунулось. Под глазами синяки. Как-то необыкновенно мне обрадовалась и, волнуясь, тут же стала все рассказывать. К рассказу Г. прибавилось несколько страшных подробностей».
«25 сентября 1937. Полдня провел с Виноградской. Она немного пришла в себя, но говорит, что уверена, что больше не сможет работать по-прежнему. И верна себе — от идеализации своего погибшего любовника уже постепенно начинает переходить к тому, что она в нем, "может быть, ошиблась"».
Дневники драматурга Александра Гладкова 1936-1938 годов — самая потрясающая публикация за многие годы: оргия арестов на фоне упоения радостями жизни и сексуальных эскапад автора. Женщина, на глазах у которой после секса стреляется любовник,— это уже потрясает. Но потрясает вдвойне, если знать, что Катерина Виноградская — сценаристка "Партийного билета". Фильма об убийце и шпионе Павле (Андрей Абрикосов), разоблаченном женой — ударницей Анной (Ада Войцик).
Писательница стала героиней собственного, воплотившегося вымысла. Точнее говоря, жизнь адаптировала вымысел, а автор убеждает себя, что в жизни все было, как в кино, а она ошиблась в любимом. Кино было правдой, жизнь — неправда.
"Партийный билет" стал синонимом людоедства: жена доносит на мужа. Разговор о нем за пределами "парадигмы Павлика Морозова" предосудителен. Но Пырьев — не Чиаурели, "Партийный билет" — не "Клятва", а полнокровный, странный и страстный фильм.
Пырьев, создатель Союза кинематографистов и Высших режиссерских курсов, добрый гений, среди прочих, Григория Чухрая,— удивительная фигура. Подпасок-сирота, в 14 лет сбежавший из алтайского села Камень на Первую мировую и вернувшийся с нее с двумя "Георгиями". Павел — тоже, кстати, сибиряк, и трудно отделить его классовую ненависть к советской власти от ненависти советского Растиньяка к столице, завоевание которой неизбежно начинается с демонстрации собственной униженной безобидности для столичных жителей.
Пырьев — тот самый актер "Леса" Мейерхольда, чей зеленый парик стал синонимом "мейерхольдовщины". Снимая "Кубанских казаков", жаловался: я же мейерхольдовец, я мечтаю о Достоевском. "Белые ночи" (1959) и "Братьев Карамазовых" (1968) он успел снять перед седьмым инфарктом. "Мертвые души" по сценарию Булгакова — не позволили.
Пырьев — это не "Кубанские казаки", но, увы, и не Достоевский. Пырьев — "Партийный билет".
Кое-что уточним. Анка не доносит на мужа, а пытается застрелить. Не за измену родине, а за обманутую любовь. Павел выкрал ее партбилет, чтобы в горком проникла некая женщина: ассоциация с Николаевым, убийцей Кирова. Анку исключили из партии благодаря пламенной речи Павла о бдительности. То есть это фильм о доверии как основе советской жизни, на которую покушаются враги. Хотя одновременно и о том, что никому доверять нельзя. Павел устроил и сам же ликвидировал, жестоко обгорев, аварию — лишь бы втереться в доверие. Помнится, в романе Веры Кетлинской (ее муж, писатель Александр Зонин отсидит шесть лет) "Мужество" был инженер, которому в китайском застенке вырвали ногти. Что бы вы думали? Шпион. А ногти ему для "легенды" под наркозом удалили.
В двусмысленности — тайна, ужас и обаяние (если угодно, отрицательное) фильма, воплотившего двусмысленность переживания людьми эпохи.
Принято противопоставлять мюзиклы Григория Александрова реальности 1930-х: тут поют и пляшут, там казнят, а песни-пляски камуфлируют террор. У Пырьева и поют, и казнят: "Партийный билет" — почти мюзикл. Трагический мюзикл: Пырьев ощущал нераздельность радости и ужаса, эту "музыку эпохи", засвидетельствованную Гладковым. Уже в его замечательном "Конвейере смерти" (1933) немецкие девушки-работницы задорно кружились под музыку, отгораживаясь от кошмаров великого кризиса.
Начинается "Партийный билет" как безусловный мюзикл. Первомайское гуляние на маняще, почти сексуально расцвеченной огнями Москве-реке, рабочая компания распевает о лучшем городе земли под треск фейерверков. У Яши, соперника Павла в любви и его будущего разоблачителя, замашки конферансье из мюзик-холла. Музыку Павел использует как неотразимое оружие. "Ты любовь нашу бросила с моста в полноводную реку Иртыш": это он поет под окнами Анки, околдовывая ее. "Для лиц второй группы первой категории требуются рекомендации двух членов партии" — а эти строки партийного устава он напевает под гитарный перебор наедине с собой, обмозговывая, как проникнуть в ряды ВКП(б).
Но музыка и выдает Павла. Опьянев от череды удач — признан героем, член партии, муж Анки, а теперь и на военный, номерной завод нашел лазейку,— бросается к роялю, поет про тот же Иртыш и вдруг, приоткрыв на секунду свое истинное лицо, срывается на истерический монолог, нет, не врага, а того же Растиньяка, мстящего столице.
Лицо между тем у врага замечательное. Павел — это вам не троцкист в пенсне, не какой-то богемный прощелыга, не японский диверсант, прикидывающийся глухонемым бирюком. Павла играет Абрикосов, и этим все сказано: удалой Гаврила Алексеич ("Александр Невский"), Федор Колычев ("Иван Грозный"). Русский богатырь с ямочкой на подбородке. И в фильм он врывается, как врывались только безусловно положительные, воплощающие разбуженные революцией народные силы герои: прыгает с набережной на ялик с гуляками.
Вообще-то, это где угодно — вопиющая наглость: отдать такую роль такому актеру. У Хичкока в "Подозрении" (1941) Кэри Грант сыграет мужа, которого героиня подозревает в намерении отравить ее. Но у Хичкока подозрения развеивались: безусловно положительная актерская "кредитоспособность" Гранта была спасена.
Кстати, о Хичкоке. Шпиономания накануне Второй мировой войны была "общечеловеческой ценностью", а не исключительно советской. В январе 1937 года на английские экраны выйдет хичкоковский "Саботаж". Жена владельца кинотеатра, носящего нехорошее в своей загадочности имя Верлок, разоблачит в нем, да, шпиона, диверсанта и убийцу своего младшего братика, подорвавшегося, пусть и случайно, на бомбе, которую злодей поручил ему отнести по некоему адресу. Когда мир сходит с ума, он делает это единодушно.
1936 год
"Борцы" (СССР, Густав фон Вангенхайм) —
первый в мире антифашистский фильм создан немецкими политэмигрантами, в основном вскоре репрессированными. Пьянка штурмовиков — прообраз оргии из "Гибели богов" (1969) Висконти.
"На дне" (Франция, Жан Ренуар) —
Ренуар озарил солнцем своего жизнелюбия горьковскую ночлежку: у Васьки Пепла (Жан Габен) и Наташи все будет хорошо. Сценарий Евгения Замятина.
"Ярость" (США, Фриц Ланг) —
голливудский дебют политэмигранта, которому Геббельс сулил роль "нацистского Эйзенштейна". В линчевании "чужака", обвиненного в похищении ребенка, Ланг узнал бесчинства штурмовиков, от которых бежал.
"Заключенные" (СССР, Евгений Червяков) —
вымученный фильм ленфильмовского гения, погибшего на войне. Гимну "перековки" заключенных, с которой носился Ягода, угораздило выйти в прокат накануне ареста самого шефа НКВД.
"У самого синего моря" (СССР, Борис Барнет) —
Пьеро, Арлекин и Коломбина в рыболовецком колхозе на Каспии: Алеша и Юсуф, спасшиеся с утонувшего судна, чудят от любви к бригадиру Машеньке. Самый воздушный, счастливый, свободный фильм мирового кино.
"Искатели мечты" (СССР, Владимир Корш-Саблин) —
великие Мария Блюменталь-Тамарина и Вениамин Зускин сыграли супругов Дойру и Пиню в фильме о евреях, нашедших свое счастье в солнечном Биробиджане.
Фильмы о любимых предателях
Направление
Принесение в жертву самых близких людей — не "синдром Павлика Морозова" и не ноу-хау советской пропаганды. Особую беспощадность проявлял Голливуд — что времен боевого братства с СССР, что антисоветский. В "Хранительнице пламени" (Джордж Кьюкор, 1942) героиня убивала мужа, обнаружив, что он подготовил фашистский переворот в США. В "Конспираторе" (1949) Виктора Сэвилла жена разоблачала мужа-генштабиста — прикинувшегося страстно влюбленным в нее ирландца, который из ненависти к англичанам стал агентом советского резидента Радека. В "Моем сыне Джо" (1952, Лео Маккэри) благообразные старички-родители, догадавшись по непочтительным речам своего сына Джо об американской демократии, что он — советский шпион, поступили, как подобает честным патриотам. Из советского кино можно вспомнить "Над Тиссой" (Дмитрий Васильев, 1958). Диверсант Кларк проникал в советское Закарпатье под видом героя войны Ивана Белограя, убитого шпионом Скибой. Белограй по переписке влюбился в ударницу Терезию Симак, к которой как раз и направлялся, когда погиб: теперь его место в доме красавицы займет Кларк.
