Вчера на процессе по делу Салмана Радуева и его сообщников рассматривался эпизод, связанный с захватом боевиками роддома кизлярской больницы.
Некоторые свидетели и потерпевшие уже говорили на процессе о том, что слухи о нападении боевиков распространились по Кизляру за несколько дней до начала рейда Салмана Радуева. По всей видимости, информацию о возможном налете получили и правоохранительные органы. В ночь с 8 на 9 января 1996 года для охраны родильного отделения больницы впервые была выставлена охрана — два милиционера и стажер. Правда, на троих был всего один пистолет и одна резиновая дубинка. Тем не менее милиционеры дали бой боевикам. Когда чеченцы, выбив двери, ворвались в здание родильного отделения, сержант Павел Ромащенко открыл огонь на поражение. Ранение в грудь и в живот получил один боевик. Ранен был и сержант. Отобрав у него пистолет, бандиты жестоко избили милиционера, затем, облив спиртом, подожгли. Были зверски убиты и два других стража порядка.
"Все началось в 5.30 утра,— рассказывает заведующая родильным отделением Любовь Лисицына.— Сначала был бешеный стук у двери. Я подумала, что привезли роженицу, но потом вылетела дверь, и на второй этаж, где я находилась, вбежали вооруженные люди. Один из них сразу спросил, что здесь находится? Когда узнал, что роддом, потребовал хирурга для раненого боевика".
Захватив роддом, боевики начали перегонять по коридору полураздетых женщин с детьми в основной корпус больницы, где собралось до 3 тыс. заложников. Зулейха Магомедова рассказала, что к ним в послеродовую палату ворвались несколько вооруженных чеченцев и объявили о том, что все они заложники солдат Ичкерии.
— С нами лежала после операции тяжелая больная, но и ее один из них скинул с постели и приказал ей спускаться вниз. Потом появилась боевичка в очках, и я попросила, чтобы нам разрешили взять с собой детей... Брали первых попавшихся грудничков: времени искать своих нам не дали. Уже потом на четвертом этаже больницы мы обменивались детьми. У многих из нас от страха пропало молоко, и голодные дети очень сильно кричали. Помню, кто-то из боевиков крикнул: "Если не заткнете детям глотки, расстреляю". Приходилось зажимать им ротики.
Людмила Толкунова, родившая 8 января сына, вспоминает, что сотрудники больницы просили боевиков отпустить рожениц:
— Сначала они согласились и сказали, чтобы мы собирали вещи. Потом передумали. Когда началась перестрелка, я подумала, зачем я родила ребенка, если я его сейчас потеряю?
Джалилова Айшат также родила накануне нападения на больницу мальчика. Она вышла замуж за вдовца, у которого было уже четыре ребенка. Узнав, что жена родила сына, отец, Алиасхаб, стал прорываться в больницу. Однако уже на подходе к ней боевики ранили его в ногу и не давали подходить к нему врачам. Когда его все же положили на операционный стол и начали операцию, принесли раненого араба, а Алиасхаба выбросили в коридор. Он умер от потери крови.
Медсестра Заграт Магомедова рассказала, что утром в больницу пришла роженица, которая не знала, что та уже захвачена бандитами.
— Нам пришлось принимать у нее роды на письменном столе. Стоявший недалеко боевик подошел, своими грязными лапами взял мальчика и сказал, что хочет, чтобы в его честь новорожденного назвали Ибрагимом. Мать стала плакать и говорить, что в семье уже есть Ибрагим. Я сказала ей: "Лучше помолчи. Пусть болтает, что хочет".
Многие женщины на процессе плакали, заново переживая те трагические события. Дежурный врач следственного изолятора едва успевал давать им успокаивающие лекарства.
В понедельник суд продолжит слушать показания свидетелей и потерпевших.
ЮРИЙ Ъ-САФРОНОВ, Махачкала