Земля Кафельникова

Двадцать лет назад российский теннисист впервые выиграл турнир Большого шлема и в одиночном, и в парном разряде. Повторить тот невероятный дубль пока никому не удалось

Евгений Федяков

Грунт, песок, красная глина, теннисит, то есть смесь глины с кирпичной крошкой. Или просто земля. Так называют покрытие кортов, на которых Евгений выиграл Открытый чемпионат Франции — первый турнир Большого шлема для России в одиночке. На следующий день после того, как победил в паре.

Это случилось 9 июня 1996 года на южной окраине Булонского леса, где находится знаменитый парижский теннисный стадион Roland Garros и где тем летом природа рисовала свои пейзажи такими же сочными летними красками, как сегодня. И все же тогда слишком многое выглядело иначе, чтобы сейчас это можно было не замечать.

Предвыборная кампания президента России, который несколькими месяцами ранее наградил орденом Мужества теннисиста Андрея Чеснокова, висела на волоске и сопровождалась наполовину спортивным лозунгом "Голосуй или проиграешь". За киевлянина Андрея Медведева, уже побывавшего в первой пятерке мирового рейтинга, у нас болели как за своего, и никого не волновало, что он отказался от предложения переехать в Москву и принять гражданство РФ. А Евгений Кафельников не имел густой рыжей бороды с проседью и Twitter, где он теперь раз в месяц с гордостью публикует фото красавицы дочери, уже имеющей контракт с известным английским модельным агентством. Зато рядом были любимая девушка Мария, будущая мама ныне 17-летней Алеси, и тренер, которого в те годы Евгений называл вторым отцом.

Тренер

Первым наставником Кафельникова был сочинец Валерий Шишкин, но игрока элиты из него сделал другой человек. Внешне Анатолий Лепешин мало напоминал тренера по теннису, да и вообще, между его обликом и манерой общения наблюдалось явное противоречие. Такие невысокие колобки апоплексического сложения обычно отличаются добродушием. Однако моим коллегам, с которыми раньше ему дела иметь не доводилось, Лепешин категорически не доверял.

Тренером он, по словам Кафельникова, был жестким, но справедливым. А Шамиль Тарпищев вспоминает, как умудренный жизненным опытом Лепешин в свое время жил с молодым сочинцем в одном номере, ограждая того от соблазнов молодости.

— Поначалу Женя многое делал из-под палки, хотя как суперзвезда состоялся относительно рано. И в первую очередь это результат труда Лепешина,— считает Тарпищев.— Он учил Кафельникова не размывать самого себя, держал в ежовых рукавицах. К парню с таким сложным характером это был единственно верный подход, иначе не заиграл бы.

В тот год одним из главных везунчиков Roland Garros оказался малоизвестный дебютант — американец Крис Вудрафф. Он обыграл самого Андре Агасси, который чувствовал себя абсолютно "разобранным" благодаря роману с кинозвездой Брук Шилдз. Однако автору этих строк, уж простите за такую нескромность, подфартило больше. До сих пор не понимаю, за какие заслуги судьба позволила мне впервые в жизни оказаться на чемпионате Большого шлема именно в мае 1996-го.

Шестнадцать Уимблдонов корреспондента "Спорт-Экспресса" были еще впереди. Постоянного рабочего места в пресс-центре с телефонной линией новичку не полагалось. О беспроводном интернете и прочих технических прелестях современной журналистики тогда не мечтали, а заметки в номер писались от руки на обратных сторонах листков со статистическими выкладками и передавались по факсу.

Зато в первую субботу двухнедельного турнира по аллее Марселя Бернара, главной пешеходной улице Roland Garros, навстречу мне бодро шагал бывший американский морской десантник Ник Боллеттиери — хозяин знаменитой теннисной академии. Упускать такой шанс было нельзя, и я решил разнообразить очередной материал прогнозом на исход турнира.

— У мужчин все зависит от погоды,— начал Боллеттиери, не поднимая известных тогда на весь мир стильных темных очков.— Если будет жарко и сухо, как сейчас, и корты будут достаточно быстрыми, то мой фаворит — Пит Сампрас. Ну или, в крайнем случае, Рихард Крайчек, он в превосходной форме. Если же пойдут дожди, то на тяжелых медленных кортах скорее всего никто не сможет остановить Томаса Мустера. Кафельников? Во влажную погоду он, безусловно, способен обыграть и Сампраса, и Крайчека. Но сделать ему это будет очень непросто.

На следующий день под главной трибуной центрального корта Roland Garros Лепешину в моем присутствии пересказали эту историю. А сам я выразил патриотическое несогласие с американцем: мол, Кафельников сейчас очень хорош и уж против Крайчека-то на грунте по-любому имеет приличные шансы. Лепешин воспринял эти слова со свойственным ему скепсисом.

— Боллеттиери — человек, раскрученный фирмой IMG, и прогнозы его я всерьез не воспринимаю,— хитро прищурившись, ответил тренер.— А вам, молодой человек, скажу, что оценивать потенциальный результат матча, основываясь на состоянии только одного участника, категорически неправильно. Соперник ведь тоже играет и всегда может придумать что-то новое. Правда, Кафельников действительно в неплохой форме. Только ему это, пожалуйста, не говорите.

Подоплека просьбы была понятна. На тот момент Кафельников уже второй год стоял в первой рейтинговой десятке, дважды со сборной выходил в финал Кубка Дэвиса, имел в активе полуфинал Roland Garros - 1995. С ним считались все соперники, но в теннисной элите не принято заниматься бравадой, а он, будучи по природе немногословным, в январе 1996-го неожиданно решил поведать о том, что у него хорошие шансы выиграть Открытый чемпионат Австралии. Предсказатель из Кафельникова не получился: победил Борис Беккер, обыгравший россиянина в четвертьфинале. Вероятно, Лепешин провел определенную воспитательную работу: на пресс-конференциях на Roland Garros Кафельников ограничивался общими словами.

Игрок

Перед стартом Открытого чемпионата Франции журналистам было известно, что блондин из России имеет за плечами не самую плохую серию выступлений на грунтовых турнирах, в том числе титул в Праге. А еще — первую в жизни и безоговорочную победу над Питом Сампрасом на командном состязании в Дюссельдорфе. Однако мало кто имел представление об отменной физической форме Кафельникова. Как обычно, Евгений заявился не только в одиночном, но и в парном разряде, где его партнером был чех Даниэль Вацек. И, несмотря на серьезные нагрузки, выглядел очень уверенно.

— Играть одиночку и пару мне было несложно,— поясняет Кафельников.— Одиночные и парные матчи проходили через день, и если с утра мы легко выигрывали пару с Даниэлем, я шел на стадион и накручивал 15 кругов, доводя функциональную подготовку до идеального состояния. Из всех турниров Большого шлема Roland Garros — самый энергозатратный, но физически я был готов на сто процентов. Усталости не чувствовал.

Мы сидим на веранде клуба "Мультиспорт" в "Лужниках", рядом на корте выясняют отношения 12-летние мальчишки, которых в 1996-м не было и в проекте. А я позволяю себе предположить, что для Евгения это было еще и очень счастливое во всех отношениях время.

— Сейчас трудно комментировать, столько лет прошло,— мой собеседник, мягко говоря, никогда не был склонен рассуждать на тему своей личной жизни.— Но эмоции, которые я тогда переживал, конечно, дополняли общую картину. И стимулировали.

Жил Кафельников в отеле Concorde Lafayette — в нем останавливался с 1993 года. Там же был офис известной фирмы, занимавшейся обслуживанием теннисного инвентаря. Это позволяло на ходу решать вопросы с натяжкой струн и грипами — намотками на ручки ракеток. Вечером Евгений оставлял ракетки на специальном стенде, а утром их забирал.

Продвижение россиянина по обеим турнирным сеткам в первую неделю было стремительным. В одиночке трое испанцев — Гало Бланко, Феликс Мантилье и Франсиско Клавет, а также швед Томас Юханссон — не взяли у него ни одной партии. На тот момент никого из этих соперников нельзя было причислить к элите, однако испанцы на грунте опасны, и легкость, с которой Кафельников выигрывал, лучше слов говорила о подготовке. Так же уверенно он играл в паре с Вацеком, и это радовало строгого Лепешина, который считал парный разряд отличным способом шлифовки подачи и игры с лету.

По словам будущего чемпиона, тонкие нюансы с тренером обычно обсуждали за ужином. Лепешин, как всегда, советовал ему играть в свою игру и использовать те элементы, которые получаются лучше всего.

— Анатолий Александрович никогда не делал комплиментов по поводу моей формы. Но по деталям я понимал, что он чувствует себя уверенно, и это передавалось,— говорит Евгений.— В теннисе нет ничего важнее, чем взаимопонимание между тренером и учеником. А я в то время полностью доверял наставнику и понимал, что он от меня хочет.

Первым испытанием стал четвертьфинал с Рихардом Крайчеком, полуфиналистом Roland Garros - 1993. Для грунта агрессивный стиль высокого голландца подходил не идеально, но в 1996-м он вышел на пик возможностей. По-настоящему звезда Крайчека взойдет через месяц на Wimbledon, где он завоюет титул, обыграв великого Пита Сампраса. Ну а в Париже голландец возьмет у Кафельникова на тай-брейке только третий сет.

— День был жаркий, а корт — сухой,— вспоминает Кафельников.— И хотя я знал, что на грунте с Крайчеком играть удобно, избежать неприятностей не удалось. Зато остальные три партии сложились довольно легко. Последнюю я вообще выиграл со счетом 6:2.

У вершины

В полуфинале Евгению предстояло играть с первой ракеткой мира — Сампрасом. Для американца это было непростое время. В начале мая от рака мозга скончался Тим Галликсон — многолетний тренер, которого Пит очень любил. Тем не менее именно в те дни тогдашний теннисный король, испытывавший антипатию к земляным кортам, сумел показать свой лучший результат на парижском грунте.

На пути в полуфинал семикратный на тот момент победитель турниров Большого шлема обыграл двух экс-чемпионов Roland Garros — испанца Серхи Бругеру и своего соотечественника Джима Курье. Но Сампрасу этого было мало. Он хотел покорить вершину.

То поражение — 6:7 (4:7), 0:6, 2:6 всего за 1 час 46 минут — Сампрас потом назовет едва ли не самым обескураживающим за всю карьеру. Начиная со второй партии преимущество Кафельникова, который ни разу не проиграл свою подачу и пять раз взял чужую, стало подавляющим. По версии Сампраса, озвученной позже, в тот день на 33-градусном солнцепеке сказалась его ошибки с питанием. Во время турнира Пит изнурял себя низкокалорийной диетой, которая якобы и стала причиной того, что во второй половине матча он с трудом передвигал ноги.

Кафельников, который из 13 матчей против Сампраса за свою карьеру выиграл всего два, то есть впоследствии уже не побеждал его, считает иначе.

— Выходя на полуфинал, я не сомневался, что могу обыграть Пита,— утверждает он.— Уверенность и придавала наша встреча в Дюссельдорфе, где я выиграл со счетом 6:3, 6:2. Тогда я понял, что, по большому счету, на грунте Сампрас ничего собой не представляет. Ну и физически, повторяю, я был готов идеально.

Так во второй раз в истории отечественного тенниса наш игрок оказался в финале турнира Большого шлема. Первопроходцем стал Александр Метревели, который в финале Wimbledon-1973 уступил чеху Яну Кодешу. По мнению Шамиля Тарпищева, уровень советского тенниса в те времена был выше, чем казалось на первый взгляд, просто говорили о нем немного. Хотя дипломаты, космонавты и разведчики с теннисной ракеткой дружили всегда.

Физически Открытый чемпионат Франции выиграть тяжелее, чем любой турнир. Поэтому тот дубль на Roland Garros я не променяю ни на какие уимблдонские титулы

Зато в середине 1990-х ситуация изменилась во многом благодаря "президентскому фактору". Борис Ельцин, кстати, интересовался не только теннисом, он каждое утро знакомился с важной спортивной информацией, которую Тарпищев оставлял в его приемной. Но до просмотра телетрансляций из Парижа по "Евроспорту" (российские каналы турнир не показывали) не доходило. Перед выборами 16 июня было не до того.

В субботу Кафельников с Вацеком очень уверенно — 6:2, 6:3 — победили в решающем парном матче нынешнего директора Roland Garros, француза Ги Форже, и швейцарца Якоба Хласека. Это было уже очень много, но тогда все мысли были об одиночном финале.

— Сейчас лучшие теннисисты мира пару не играют, а мое поколение к ней нормально относилось. Хотя уверен, что если бы тот же Надаль в лучшие годы выступал в паре на Roland Garros, у него был бы шанс улучшить мое достижение. Другое дело, что сделать это непросто. Ведь любой профессионал подтвердит, что физически Открытый чемпионат Франции выиграть тяжелее, чем любой теннисный турнир. Поэтому тот дубль на Roland Garros я ни за что не променяю ни на какие уимблдонские титулы,— неизменно повторяет Кафельников.

Слезы Лепешина

В главном поединке турнира Евгения ждал Михаэль Штих. 27-летний немец, чемпион Wimbledon-1991, в четвертом круге обыграл вторую ракетку мира, австрийца Томаса Мустера, считавшегося лучшим на грунтовых кортах и единственного соперника, которого Кафельников, по его словам, в те дни опасался. История взаимоотношений с высоким сухопарым Штихом, чей теннис напоминал балет своими изящными линиями, была для нашего героя неоднозначной. На тот момент он вел в серии личных встреч — 6:3, но предыдущий матч в полуфинале Кубка Дэвиса - 1995 остался за соперником. К тому же Штих понимал, что другой возможности выиграть Roland Garros не будет.

— В воскресенье утром у нас с Вацеком была обычная разминка,— вспоминает Кафельников.— Даниэль накануне вечером должен был ехать в Лондон на следующий турнир, но по просьбе Анатолия Александровича остался и в полдень размял меня. А потом отправился на вокзал — финал начинался лишь в 3 часа дня...

А в 17:42 по Парижу 9 июня 1996 года все было кончено: чемпионская ракетка полетела на трибуны. Кафельников, словно не понимая, что он совершил, ходил по корту, обняв голову руками. А Лепешин утирал слезы.

Еще через 12 минут президент Международного олимпийского комитета Хуан Антонио Самаранч, большой любитель тенниса, не пропускавший ни одного мужского финала Roland Garros, вручил россиянину чемпионский трофей — так называемый Кубок мушкетеров.

В Москву победитель вернется проездом через Германию, где у него были неотложные дела. К тому же он не любил пафосных мероприятий и не хотел, чтобы в Шереметьево его встречали как героя. До другой исторической победы российского тенниса — в Кубке Дэвиса - 2002, добытой при непосредственном участии уже олимпийского чемпиона Кафельникова там же, в Париже, но в зале Bercy, оставалось шесть с половиной лет.