|
Подмосковная старина |
 |
От центра города до пансионата ехать минут сорок — не то чтобы очень далеко, но все-таки. Впрочем, его обитателям эта удаленность только на пользу: воздух чист, вокруг лес весь в прогулочных дорожках. А, кроме как на прогулку, старикам куда ходить?
Что касается родственников, которые часто навещают жильцов, то для них дорога не проблема. Человек, имеющий возможность платить минимум $1 тыс. в месяц за содержание близких в приличных условиях, в автобус не сядет. Если только в свой.
Страшная тайна
 |
| В частном доме престарелых не принято отказываться от пациентов: "Берем к себе людей в любом состоянии. Если болен, будем лечить" |
Ульяна Михайловна, которая, по общему признанию, работает душой пансиона (а официально — представитель страховой компании), с искренней улыбкой заваривает нам чаю. Кипяток — из 20-литрового баллона с очищенной водой. Такие в офисах стоят. Там из одного крана кипяток, а из другого — ледяная, аж зубы ломит.
За чаем я получаю от Евлампиева главное предупреждение: "Вы, когда с нашими пациентами будете разговаривать, ни слова о деньгах — это наша тайна. Подавляющее большинство думает, что они здесь бесплатно лежат. Не может старшее поколение спокойно принять современных правил игры, когда за все платить. У них от этого поднимается давление и настроение портится вплоть до депрессии. Придумываем всякие байки, что, мол, ваш сын так много и хорошо работает, что ему дали путевку для родителей в санаторий. Или — дети устроили в ведомственную больницу. Это понятнее".
Мы продолжаем беседу, прогуливаясь по коридору пансиона. Пансионат оказывается совсем крохотным, 15 мест, и занят наполовину: не сезон. Одно-двухместные номера, в каждом телевизор, холодильник, душевая с приличной импортной сантехникой, телефон. Я бы сказал, твердые европейские три звезды. Особая примета: в туалетах специальные ручки, чтобы проще было садиться и вставать, в душевых — специальный стул, душ можно принимать сидя.
Евлампиев тем временем поясняет мне стратегию своего бизнеса.
— У нас в России пансион никогда не будет домом престарелых в полном смысле этого слова,— говорит он.— То есть никто не сдаст своих стариков даже в суперэлитное место жить насовсем. Хотя мы — пожалуйста, готовы взять, большую скидку сделаем. Но упор не на это. За год у нас ни одной такой просьбы не было. Я понимаю, мы все же азиатская страна — в хорошем смысле этого слова. У нас принято ухаживать за родителями до последних дней самостоятельно. Считается, что дома все лучше. Потом, если кто узнает, что мама или папа, хоть и совсем больные, в доме престарелых, позору не оберешься. Другая сторона дела: к нам за помощью обращаются в основном бизнесмены. Если партнеры о таком прослышат, могут не понять.
 |
| Практически полный спектр медуслуг — это кредо пансионата |
 |
В общем, начали принимать пациентов прямо перед Новым годом. Вместе отмечали Рождество. На второй месяц работы пансион был почти полон. Пациенты были разные — от бывших рабочих до генералов, тоже бывших. Через полгода привезли дедушку с раком легких. "Мы для себя решили: берем всех, кроме психически ненормальных, буйных" — это Чернышева говорит. Взяли дедушку, с ним и дочь лежала в палате. Через две недели старик умер. Через девять дней после похорон дочь (ей далеко за сорок) приехала в отделение с нервным срывом. Положите меня к себе, говорит. Чернышева ей, конечно, объяснила, что пансион будет напоминать об отце, предлагала лечь в другое отделение больницы, но женщина ни в какую. Ничего, через месяц выписалась — пришла в себя.
"За год нашей работы мы не получили ни одного замечания от пациентов. Все уезжали со слезами благодарности на лице, и большинство возвращается повторно",— хвалится Чернышева. Врачи работают добросовестно, что неудивительно: пребывание в одноместной палате — 1500 рублей в сутки, круглосуточный индивидуальный пост медсестры (возле кровати) — 900 рублей, медицинские услуги оплачиваются отдельно.
Кто в доме живет
 |
| Старость в этом интерьере стоит от 1500 рублей в сутки |
Вот, например, Анна Михайловна Константинова, 1925 года рождения. Живет Анна Михайловна в Тульской губернии в собственном доме и наотрез отказывается переезжать к дочке в Москву, потому как "картошка и яблоневый сад". Что, конечно, не показательно. Показательно, что товарищ Константинова родила четырех дочерей, а последние 12 лет перед пенсией была на руководящей работе — руководила продбазой. "Взяла", как она определяет собственный ответ на предложение тогдашнего областного начальства. А до этого Анна Михайловна "взяла" винно-водочный магазин. Сама, кстати, не пьет ни капли.
Отец товарища Константиновой работал председателем колхоза, так что за ее плечами еще и трудовой фронт в годы Великой Отечественной.
"Дисциплина у них здесь хорошая,— характеризует по моей просьбе пансионат бабушка.— У нас в районной больнице совсем не так".
Дочки — в маму. Одна из них уже тоже на пенсии, а до этого руководила мясокомбинатом. Младшая (она и определила Анну Михайловну в пансионат) владеет в Москве частной фирмой.
Анна Михайловна сидит напротив меня. Полчаса назад несколько раз обыграла в "дурака" замглавного и теперь пребывает в хорошем расположении духа. С хитрым прищуром опирается руками о кровать и при разговоре слегка раскачивается.
Я думаю, что так себя обычно ведут дети. "Они и правда, как дети, капризные. Но мы специально инструктируем медсестер — они все терпят и безупречно вежливы",— ответила мне главврач, когда я поделился наблюдениями. Это она преувеличивает, конечно. Впрочем, что понимать под вежливостью. Я позже слышал, как 20-летняя медсестра бабушке панибратски говорила "бабуль" и "ты", хоть и ласково.
А вот еще одно доказательство моей теоремы наследственности. Ольга Семеновна Череватенко, 76 лет. 83-летний муж умер в прошлом году, и тогда Ольга Семеновна переехала из Молдавии в Россию, к детям — вернулась, в общем. Детей опять же четверо. "Мой спонсор — младший",— гордится она. Ольга Семеновна едва ли не единственный пациент, который в курсе, сколько и за что платят пациенты. Больше того, с необычной для такого возраста легкостью она ориентируется в современных бизнес-словах. "Сын занимается особым видом аренды — лизингом",— сообщает Ольга Семеновна. Узнав, что я пишу для "Коммерсанта", соглашается разговаривать: читает его.
 |
| В пансионате пациенты должны чувствовать себя как в родном дворе |
Наш разговор прерывает звонок — маму решила проведать средняя дочь (за пару дней до моего приезда старушке удалили катаракту). "У меня корреспондент, перезвони попозже",— официальным голосом говорит в трубке товарищ Череватенко.
Я не удержался и спросил, когда было лучше — при советской власти или сейчас.
— Я же коммунист,— улыбается товарищ Череватенко.— Хоть моя семья и хорошо живет, но другим при советах было бы лучше, конечно. Мощная была страна, да только развалили. Не хочу даже вспоминать об этом.
Но на прощание строгий и стойкий коммунист превращается в просто бабушку, которая обнимает меня и целует в щеку.
В коридоре встречаю "страхователя", как официально врачи называют тех, кто оплачивает пребывание родственников в пансионе. Оля приехала к свекрови, а до того здесь лежала ее бабушка.
Оля — писаная красавица, правда. Не модель из "Плейбоя", стандартная, как Барби, а настоящая красавица — быстроглазая, с завораживающим голосом. Мы садимся на диван в холле. Честно говоря, я не знаю, как начать разговор.
— А какое у вас образование? — вдруг говорю я.
— Среднее. Закончила школу, вышла замуж за человека на десять лет старше меня, но брак оказался неудачным. Сейчас замужем второй раз. Лучше всего у меня получается быть домохозяйкой.
 |
| Как установили доктора, хорошее настроение — залог хорошего самочувствия |
Но на самом деле я хочу узнать ответ только на один вопрос: сможет ли Оля сдать свою бабушку, например, или свекровь в этот пансион навсегда? Грубо говоря, откупиться от возни со старушкой. В конце концов спрашиваю прямо.
Оля буквально ошарашена. Она некоторое время хлопает ресницами, видимо решая для себя, специально я хотел ее оскорбить или просто по жизни дурак. К моему счастью, она останавливается на втором варианте, и я удостаиваюсь короткого ответа — разумеется, отрицательного.
— Ну хорошо,— не сдаюсь я,— вы же жена бизнесмена. Как же владельцам этого пансионата деньги зарабатывать, если все будут класть стариков только недельки на две?
— Нормально можно зарабатывать. В Москве немало людей с хорошими доходами, и они как раз в таком возрасте, когда сами еще на подъеме, а родители уже старенькие, болеют. Вот я друзьям мужа рассказала про этот пансион. Один очень заинтересовался. Просто это место мало рекламируют...
Провожать меня вышли многие — полукругом стоят врачи с жильцами и медсестрами. Бабушки машут "до свидания" и зовут приезжать еще.
Отъезжая от корпуса, вижу, как медсестра, осторожно поддерживая одну из пациенток, уводит ее в палату. А кто-то сказал, что доброту за деньги не купишь.
Фамилии пациентов изменены.
АНДРЕЙ ГРИШКОВЕЦ
|