«Сюжет балета Аштона настолько запутан, что я его так и не запомнил»
Вячеслав Самодуров о своей «Ундине»
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Dee Conway
Фото: Коммерсантъ / Павел Смертин
Под занавес сезона Большой театр представляет мировую премьеру: на Новой сцене трехактный балет "Ундина" на музыку Ханса Вернера Хенце поставил Вячеслав Самодуров, художественный руководитель Екатеринбургского балета и лауреат трех "Золотых масок". Выпускник Вагановской академии, он сделал успешную карьеру танцовщика: после шести лет работы в Мариинском театре стал премьером Национального балета Нидерландов, а затем перебрался в лондонский Ковент-Гарден. Перетанцевав всех мировых классиков и западных современников, вернулся в Россию, чтобы возглавить Екатеринбургский балет, который за шесть лет превратил в одну из самых живых и интересных компаний России. "Ундина" — его балетмейстерский дебют в Москве. Музыка Хенце позаимствована у английской "Ундины" — балета Фредерика Аштона 1958 года. Либретто Самодуров написал сам, постановочная команда смешанная — англо-российская. Накануне премьеры о своем балете Вячеслав Самодуров рассказал Татьяне Кузнецовой
Вы мастер одноактных бессюжетных балетов, именно за них получили три "Золотые маски". А тут — трехактный сюжетный спектакль, да еще с историческим бэкграундом. Почему для дебюта в Большом вы выбрали именно "Ундину"?
Я выбирал цельную партитуру. Многие современные хореографы делают нарезку из музыки. Это возможный путь, но на таких балетах я чувствую себя как на музыкальной викторине — все время вспоминаю, из какого произведения очередной фрагмент. По-моему, либо надо ставить готовое произведение, либо работать с композитором. Это всегда опасно, ведь музыка еще не написана, а мне хотелось минимизировать риски. И я вспомнил об "Ундине" Хенце, созданной им для Фредерика Аштона. Эту партитуру из-за разных обстоятельств и ее сложности очень мало ставили — по-моему, всего три раза. Мне кажется, всегда лучше делать что-нибудь рискованное и необычное, чем очередной "Щелкунчик".
Повлияла ли на вас "Ундина" Аштона, вы же танцевали в ней, работая в лондонском Ковент-Гардене?
Да, Тиренио, повелителя вод. Помню неудобный костюм, сложную, неудобную хореографию, сложную, неудобную музыку. Мне легко абстрагироваться от этой хореографии Аштона, потому что меня в ней ничто не цепляло. И когда я сказал своим английским друзьям, что буду ставить "Ундину", они выпучили глаза. Ведь сюжет балета Аштона по новелле Фридриха де Ла Мотт-Фуке так запутан, что я его так и не запомнил — все эти амулеты, клятвы, кораблекрушения, бури.
Поэтому вы написали свое либретто.
Не только поэтому. По-моему, хореография Аштона здесь не очень-то соответствует музыке — она гораздо проще, наивнее. Рассказывают, что Хенце писал "Ундину" медленно и тяжело, жил в это время у Аштона, и тот сгорал от нетерпения. Однажды возвращается вечером домой, а слуга ему говорит: "Ваш композитор сегодня написал много красивой музыки". Аштон бросается к Хенце, а тот жалуется: "Я сегодня так устал, что весь день просто играл Шопена".
Однако по существу музыка Хенце тоже романтическая, только очень сложная для балета. Она коварная — много пластов, подводных течений. В ней нет конкретного нарративного действия, она импрессионистская, даже абстрактная,— это музыка очень сильного душевного состояния. И опять-таки не конкретного — злого, доброго, мирного, гневного,— а метафизического.
То есть ваш трехактный балет будет метафизическим состоянием героя? Или героини?
Для меня это сон человека. Возможно, последний сон, из которого он уже не возвращается. Не в смысле физической смерти, не хочу здесь траурных мотивов. Просто человек теряет себя в фантазиях — либо засыпает и не просыпается. Человек, конечно, нашего времени. Но все равно моя "Ундина" — романтический балет. Ведь в романтизме есть доля ностальгии, это всегда побег из сегодняшнего дня. В прошлое или будущее.
То есть фактически это балет-монолог?
Ну почему? Ундина, как я понимаю, не женщина с хвостом, а все-таки человеческое существо. Значит, какого-то пола.
То есть между героями будут некие эротические отношения? Или только метафизическая, духовная связь?
Про эротику не знаю, не старался развивать эту тему. Но энное количество артистов вносит в исполнение свое собственное, чисто личное отношение.
Кто из солистов Большого занят в вашем балете?
Артистов в "Ундине" немного, всего 38 человек. Есть главная сольная пара, все остальное — отражение этих людей. Репетируют три состава: Александрова — Лантратов, Крысанова — Цвирко, Лопатин — Косарева. Кто будет первым, пока не знаю.
Трудно ли ставить в Большом?
Артисты были светлой частью этого процесса. Они музыкальные, мобильные, быстро схватывают и очень быстро достигают нужного качества танца.
У вас на удивление контрастные соавторы. Художник по костюмам Елена Зайцева — признанный специалист по ретробалетам. А сценограф Энтони Макилуэйн — убежденный урбанист. Еще один очень важный персонаж — художник по свету Саймон Беннисон — склонен к фантасмагории. Как они уживаются? И вообще, будут ли в "Ундине" декорации?
Надеюсь, это будет визуально эффектно, хотя и не без аскезы. Но вообще-то ощущения перед премьерой необычные. Как правило, у меня есть предварительное представление о своем спектакле, ошибаюсь не более чем на 10-15%. А сейчас впервые я не знаю точно, что и как сработает. Будто вступаю в полную темноту, наугад ставя ногу. Но я люблю такое ощущение триллера.
Большой театр, Новая сцена, 24 июня, 19.00
«Ундина»
Фото: Dee Conway
За романтическим балетом "Ундина" тянется целый шлейф историй. Балет появился на свет в 1843 году в Лондоне — на музыку Чезаре Пуни его поставил Жюль Перо, автор сохранившейся до наших дней "Жизели". Историю про водяную деву, влюбившуюся в рыбака, балетмейстер переносил во многие театры, в том числе и в Петербург, причем с разными — счастливым и несчастливым — финалами. Десятилетия спустя балет Перро основательно переделал Мариус Петипа; его версия под названием "Наяда и рыбак" дожила до 20-х годов ХХ века. В начале нашего столетия уже третий француз, Пьер Лакотт, сочинил для Мариинского театра свою "Ундину", стилизовав ее под исчезнувший балет XIX века.
Тем временем в Англии благополучно здравствовала совсем другая "Ундина" — главный британский хореограф Фредерик Аштон поставил свой балет в 1958-м на специально написанную музыку Ханса Вернера Хенце. Сюжет трехактного балета Аштон извлек из романтической новеллы Фридриха де Ла Мотт-Фуке о любви юноши Палемона к водяной деве. В отличие от балетов XIX века, у Аштона погибает не Ундина, а ее неверный рыцарь. Этот балет англичане считают воплощением аштоновского стиля, а потому возобновляют его довольно регулярно.