8 декабря 1991 года в правительственной резиденции "Вискули" лидеры России, Украины и Белоруссии Борис Ельцин, Леонид Кравчук и Станислав Шушкевич подписали соглашение "О создании Содружества Независимых Государств" и констатировали, "что Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование". Как и почему это произошло, корреспондентам Ъ ПАВЛУ Ъ-КОРОБОВУ, НАТАЛИИ Ъ-ГРИБ и ЮРИЮ Ъ-ЧЕРНЕГЕ рассказали непосредственные участники процесса ИВАН СИЛАЕВ (в декабре 1991 года — председатель Госсовета СССР), ГЕННАДИЙ БУРБУЛИС (госсекретарь РСФСР), СЕРГЕЙ ШАХРАЙ (советник президента России по правовым вопросам), ЛЕОНИД КРАВЧУК (президент Украины) и СТАНИСЛАВ ШУШКЕВИЧ (председатель Верховного совета Белоруссии).
Сергей Шахрай: мы, как врачи, зафиксировали факт смерти СССР
— Чем была вызвана поездка в Белоруссию российской делегации и подписание там соглашения о создании СНГ? Чем вас не устраивали соглашения о переустройстве СССР, которые тогда подготавливались в Ново-Огареве?— Ново-Огаревский процесс умер еще в августе 1991 года. На апрельском пленуме ЦК КПСС в 1991 году в кулуарах было принято решение о созыве на 3 сентября внеочередного съезда КПСС и Съезда народных депутатов СССР, где планировалось отправить Горбачева в отставку. Горбачев же, как опытный политик, не собирался ждать, пока его снимут, и обратился к Ельцину, Назарбаеву и лидерам крупных союзных республик за поддержкой, пообещав, что выведет из Ново-Огаревского процесса автономии, участие которых болезненно воспринималось Россией, Узбекистаном и Грузией. Также он пообещал расширить полномочия союзных республик и заверил, что в новом союзе не будет места КГБ в том виде, в котором он тогда существовал. Но эти переговоры были записаны и доложены Крючкову. Тот сразу поделился с партийными товарищами, которые решили опередить Горбачева, что и вылилось в ГКЧП.
А после августовского путча произошли события, которые мало кто заметил, но которые сыграли решающую роль в судьбе Союза. 24 августа Горбачев заявляет, что слагает с себя полномочия генерального секретаря, и призывает к самороспуску КПСС. А ведь другого стержня власти в стране не было. С развалом КПСС власть просто рухнула. Ельцин, кстати одним из последних, 6 ноября подписал указ о прекращении деятельности структур КПСС на территории России. Увидев, что после августовских событий в центре власти нет, лидеры союзных республик, для того чтобы сохранить свою власть, ушли из Союза стройными рядами, воспользовавшись 73-й статьей Конституции СССР — право свободного выхода. Эта статья, как мина замедленного действия, была всегда: и в Конституции 1924 года, и 1936 года, и 1977 года. В итоге 13 из 15 республик приняли решение о выходе из состава СССР. Остались только Казахстан и РСФСР.
Что касается Белоруссии, то мы туда поехали решать социально-экономические вопросы. Еще мы хотели попытаться пригласить на встречу Кравчука, который после августа категорически отказывался приезжать в Москву. Тогда Ельцин и Шушкевич договорились пригасить Кравчука в "Вискули"; приманкой послужило то, что там хорошие места для охоты. А помимо охоты трем лидерам славянских государств надо было думать, что делать дальше: ведь 13 из 15 республик ушли, а перед глазами была Югославия, где шла война, да и внутри страны полыхал Кавказ.
Форма содружества была найдена таким образом. Шушкевич с Ельциным предложили Кравчуку взять из проекта союзного договора хоть какие-нибудь полномочия — оборону, космос, железнодорожный транспорт, а все остальные функции оставить за республиками. Кравчук слово "союз" вообще не воспринимал. И тогда родился термин "содружество" — как форма совместной жизнедеятельности при сохранении единого командования стратегическими вооруженными силами, единого экономического пространства, общей денежной валютой должен был быть рубль. Также предусматривалось, что будет прозрачность границ. Обсудив все это, президенты собрали экспертов и сказали: "Чтобы к утру был готов документ о СНГ".
— Многие приписывают его авторство вам.
— Как пишет Гайдар в своих мемуарах, текст был написан его рукой. А вообще работали делегации. С вечера и всю ночь работали российская и белорусская делегации. Украинцы же отказались вечером работать и подключились только на следующий день. Моя чисто правовая функция состояла вот в чем. В "Вискулях" собрались три из четырех государств-учредителей, которые 30 декабря 1922 года образовали СССР. Помимо России, Белоруссии и Украины четвертым учредителем была Закавказская федеративная республика. Но она прекратила свое существование в 1936 году, распавшись на самостоятельные республики — Грузию, Армению и Азербайджан. Трем государствам-учредителям в "Вискулях" надо было решать свою дальнейшую судьбу. Они, как врачи, зафиксировали факт смерти СССР, что другие боялись сделать. Уже с августа страны нет, а никто не хочет взять на себя смелость сказать об этом! По формуле "король умер, да здравствует король" в этот момент было объявлено о создании СНГ. Многие видели в этом бракоразводный процесс. Но то, что этот процесс пошел не по пути войны славян со славянами, славян с мусульманами, а по пути правопреемственности,— это уже хорошо.
— Украину тяжело было уговорить войти в Содружество?
— Конечно. Ведь без Украины, приглашай кого-либо или не приглашай, полноценного содружества не получилось бы. Это мы сейчас узнали из воспоминаний советника президента США по национальной безопасности Збигнева Бжезинского, что госдепартамент США плотно работал с Украиной и именно Украине Штаты отводили ключевую роль в развале СССР. Бжезинский буквально пишет, что только жесткая позиция Украины не позволила СНГ стать новым наименованием более федерального СССР.
— Остальные республики сами изъявили желание присоединиться к СНГ или вы их пригласили?
— Процесс был взаимный. До 21 декабря была встреча глав среднеазиатских республик в Алма-Ате, где они договорились об объединении. Чтобы не создавать только славянский союз, мы пошли на Алма-Атинскую декларацию. И Узбекистан, Казахстан, Кыргызстан, Казахстан, Таджикистан и Армения присоединились к соглашению на правах государств-учредителей.
— А не планировалось ли подключить Михаила Горбачева к созданию к новой структуре под названием СНГ?
— А о чем он раньше думал? Ведь это исторический факт, что после 8 декабря и вплоть до 25-го, когда он объявил о своей отставке, он обзванивал командующих военными округами, звонил Шапошникову и просил его поддержать. Но все ему отказали. С трагической ноткой повторилась история Николая II, которого тоже не поддержали войска.
— А вы не боялись, что после подписания договора Михаил Горбачев отдаст приказ всех доставить в Лефортово?
— Этот вопрос имеет право на жизнь. Хотя бы потому, что президентов и делегации в Беловежье охраняли сотрудники 9-го управления КГБ, которые подчинялись президенту Горбачеву и докладывали ему, что происходило в Беловежье. Но никого они арестовывать не стали. А 12 декабря после ратификации договора Верховным советом РСФСР была поставлена юридическая точка в образовании СНГ.
Иван Силаев: Горбачев мог их арестовать совершенно законно
— Когда вы узнали о визите Ельцина в Беловежскую Пущу и о подписании договора?— Поездка Ельцина в Белоруссию на встречу на высшем уровне планировалась примерно за месяц. В то время остро чувствовалось противостояние между Кравчуком и Ельциным. На мой взгляд, это объяснялось тем, что на Кравчука давила внутренняя украинская реакция, возглавляемая националистической организацией "Рух". Накануне отъезда Ельцина в Белоруссию я с ним встречался, он был возбужден и встревожен. Борис Николаевич рассказал, что советовался с Горбачевым, как дальше взаимодействовать с Украиной. Они решили, что после переговоров с белорусами надо будет пригласить туда Кравчука и попытаться еще раз убедить его, чтобы он не раскалывал Союз. На этом наша встреча закончилась. Для меня, как и для всех граждан Советского Союза, подписание договора было как гром среди ясного неба.
— Чем Беловежский договор отличался от Ново-Огаревских соглашений?
— Это два совершенно разных документа, у которых разная политическая основа. Подписание Беловежского договора означало прекращение существования СССР. Ново-Огаревский документ был создан на демократической основе, но предусматривал, что все будет функционировать в режиме Советского Союза. Но был еще один документ, подписанный в Кремле где-то в сентябре-октябре,— экономическое соглашение. Его подписали все, кроме Украины и Прибалтики. Я бы сказал, что это экономическое соглашение в определенной степени отражало основные положения программы "500 дней". Этот документ был очень интересен. Я думаю, если бы не произошло того, что произошло в Беловежской Пуще, история Советского Союза еще могла бы продолжаться.
--Выходит, СССР развалился из-за Украины?
— По существу, да.
— Почему же Украине так не хотелось быть в составе Союза?
— Наверное, неправильно говорить "Украине". Украина — это страна, население. Другое дело, что у них остро себя вела западная часть республики, категорически не желавшая дальше находиться в составе СССР. Можно сказать, что "Рух", по существу, взял власть в свои руки, и даже президент исполнял волю этой организации.
— Но ведь был референдум 1 декабря, на котором большинство украинцев высказалось за независимость.
— Это только подтверждает мои слова.
— Михаил Горбачев мог бы воспрепятствовать Беловежским соглашениям — например, просто арестовав подписавших этот документ как изменников?
— Горбачев все-таки демократ и по своей природе не диктатор. Но в принципе он мог, конечно, их арестовать, и юридически это было бы законно.
— Некоторые считают, что Беловежские соглашения нелегитимны, потому что в учреждении СССР участвовали РСФСР, Украина, Белоруссия и Закавказская федерация (Грузия, Армения и Азербайджан), а Беловежские соглашения подписали лишь три из четырех сторон.
— Юридически это так. Действительно, можно говорить о нелегитимности. Но ведь потом все остальные республики в Алма-Ате проголосовали "за". Я думаю, что даже если кто-то втроем и сговорился, то остальные должны выступить единым фронтом, даже если Горбачев колебался. Но этого же не произошло. Я считаю, они чувствовали, что над ними нависла опасность, в том числе и прекращение дотаций из госбюджета. Других причин не было.
— На ваш взгляд, можно было бы найти место Горбачеву в новой структуре?
— Очевидно, нет — в силу его личных отношений с Ельциным.
— Что происходило в Кремле между 8 и 25 декабря, когда Горбачев ушел в отставку?
— Все, что происходило в эти дни в Кремле, было тайной. Вы спрашивали, мог ли Горбачев арестовать Ельцина, так вот он мог это сделать куда проще, когда они вели переговоры о передаче власти. Ведь этот процесс длился несколько дней и они сидели вдвоем, никого не принимали. Так что удержать власть Михаил Сергеевич мог, и все было бы легитимно. Но он этого не сделал. И надо отдать за это ему должное.
— Как вы думаете, почему, продекларировав в Беловежских соглашениях совместное экономическое пространство и другие хорошие принципы, участники СНГ так и не смогли реализовать большинство из них?
— Может быть, из-за того, что у нас много неславянских республик, у которых, наверное, проснулись какие-то ханские, а может быть, и какие-нибудь иные синдромы восточной державности. И они почувствовали, что могут быть самостоятельными.
Геннадий Бурбулис: для меня это событие — бесконечная боль
— Что не устроило Россию, Украину и Белоруссию в Ново-Огаревском процессе?— Неудовлетворенность была обоюдная. Мы были не совсем удовлетворены тем, что окончательный текст договора сохранял двусмысленность относительно качества Союза: и не конфедерация, и не полноценная федерация. А наши оппоненты были недовольны, что в договоре не оставалось места классическому Союзу. Мы просили Горбачева поддержать нашу инициативу, когда еще в начале 1991 года четыре республики — Россия, Украина, Белоруссия и Казахстан — предложили заключить договор между ними и создать ядро нового документа. И к нему могли бы присоединиться другие республики. Но сама логика этого поиска, когда республики договариваются между собой сами, уже не попадала в мышление союзного центра.
Если же говорить о Беловежье, то мы ехали туда без готового текста. Более того, мы хотели убедить руководство Украины найти возможности остаться в договорном процессе. Но Кравчук, как президент, отвечающий за реализацию итогов референдума 1 декабря, отвергал любые возможности остаться в Союзе. Когда было все исчерпано и когда все стали понимать, что СССР уже нет, а разъезжаться ни с чем нельзя (распад Союза в любой момент может перейти в неуправляемый, катастрофический процесс), тогда была поставлена задача подумать над новой формой объединения. Вот она и была найдена в результате коллективного творчества.
— Многие считают, что для Бориса Ельцина основным побудительным мотивом к подписанию Беловежских соглашений стали его плохие отношения с Михаилом Горбачевым.
— Их отношения, конечно, были сопернические. Но основным мотивом в Беловежье все-таки был поиск той формы, которая позволила бы нам решить вопросы, оставшиеся в наследство от прежнего государства. А Горбачев в это время уже пребывал в другом качестве. Скажем, был момент, когда Кравчук в ответ на наши бесконечные уговоры не отказываться от Союза сказал обезоружившую нас фразу: "Даже если мы сейчас о чем-то договоримся, приедем в Москву и расскажем это Михаилу Сергеевичу, вы уверены, что он нас поддержит, поймет и не обманет?" Эта аргументация сыграла свою роль.
— Вы не боялись, что Михаил Горбачев может вас арестовать за "самодеятельность"?
— Во-первых, Горбачев не арестовал нас, потому что лучше всех знал, что произошло со страной. Он знал все: масштабы внешнего долга, про опустошенную казну и разграбленный золотой запас. Знал и о том, что в экономике уже давно никаких решений не принимается, а дефицит товаров приобрел катастрофические формы. Во-вторых, чтобы арестовать хотя бы трех человек, нужен взвод силовых органов. Не было у Горбачева к тому времени и этого ресурса. И потом, наше решение помогло уберечь распадавшуюся страну от непредсказуемых форм. Оно было в этот момент крайне необходимым и оправданным. А Михаил Сергеевич проявил, на мой взгляд, высокую политическую нравственность. Даже какие-то личные человеческие обиды он подчинил логике истории.
— А вы осознавали, что меняете ход истории?
— Масштаб ответственности и масштаб перспектив был в одинаковой мере для нас значим. Для меня это событие — бесконечная боль, утрата. Это трагедия человека, Родина которого перестала существовать. Но это одновременно освободительная ответственность человека, который в течение многих месяцев старался активным образом решать проблемы, оставшиеся в наследство от недавнего прошлого.
— Можно ли было все-таки сохранить Союз?
— В декабре уже нет. Да и сохранять там было уже нечего, тогда уже стоял вопрос о том, как в рамках сложившейся социальной катастрофы решать проблемы спасения.
— Почему вы не пригласили представителей других республик?
— Мы приглашали Назарбаева и вплоть до вечера 8 декабря он к нам все летел, но так и не долетел. Но я потом осознал, что эта нерешительность и осмотрительность Назарбаева, который, оказывается, все это время был рядом с Горбачевым,— все это было для того, чтобы прислушаться, присмотреться и прицениться, а потом уже решить, как поступить. Ведь уже через два дня, когда Верховный совет России ратифицировал этот документ, именно Назарбаев стал инициатором и активным двигателем идеи присоединения к Беловежским соглашениям всех остальных республик. И 21 декабря в Алма-Ате все это было завершено.
— Правда ли, что о подписании Беловежского договора первым узнал президент США Буш и лишь потом Горбачев?
— Исторически это правда. Ельцин сначала переговорил с министром обороны СССР Шапошниковым, потом с Бушем, а затем Шушкевич, как хозяин встречи, позвонил Горбачеву. Но фактически Шушкевич пошел звонить Горбачеву раньше, чем Ельцин Бушу, только соединился с ним позже. Поэтому Буш узнал о подписании договора раньше.
— Почему с Горбачевым после отставки обошлись так непочтительно: выселили из Кремля, отняли охрану, дачу? Может, стоило проводить Горбачева с почестями?
— Тема, конечно, обидная. Но я думаю, что было не так уж все скоротечно и жестоко. К сожалению, я не могу утверждать, что все было тогда очень корректно. Все-таки был перекос. Если говорить о человеческих отношениях, то, безусловно, нужно было бережно отнестись к человеку, который внес выдающийся вклад в демократизацию страны. Но есть вопрос и властно-политический. Разве можно говорить о каких-то почестях, когда развалился Советский Союз? Кто его развалил? Коммунистический режим. А кто способствовал этому? Михаил Сергеевич Горбачев, который способствовал тому, чтобы перестройка утонула в словах и болтовне. А кто гэкачепистов вырастил, кто дал им питательную почву? Поэтому о каких-то почестях говорить неверно, как и о назначении его на какую-то должность на высоком государственном уровне. Но я еще раз подчеркиваю, что его личное поведение в декабре 1991-го могу оценить как высоконравственное, мужественное и мудрое.
— Коммунисты сейчас любят рассказывать о том, как три лидера завалились в баньку, приняли на грудь и прямо там подписали договор. Было такое, парились?
— Наверное, парились. Но коммунисты должны понять, что это они развалили страну. И какие бы там процедуры в Беловежской пуще мы ни предпринимали — чистили зубы, пили кефир или что-то покрепче, истоки этой большой беды для нашей Родины и для ее истории сотворили именно коммунисты.
Леонид Кравчук: не мы развалили Союз
— Насколько необходимо было подписание Беловежских соглашений?— Я утверждаю, что соглашение отвечало тогдашним реалиям, поскольку Советский Союз уже валился. Всем было очевидно, что нужно искать выход. Центральные органы власти во главе с Горбачевым, настаивая на сохранении федерации, создавали условия для полного развала Советского Союза. Мы нашли выход — цивилизованный развод в рамках национального законодательства, в рамках Конституции и международного права. Но к моему глубокому сожалению, на протяжении этих десяти лет соглашение как не выполнялось, так и не выполняется.
— Неужели нельзя было избежать развала Союза?
— Не мы его развалили. Ведь что тогда было? Прибалтика отошла, проблемы в Тбилиси, война Армении с Азербайджаном из-за Карабаха, вся страна в очередях, политические вопросы не решаются, еле вылезли из Афганистана, и каждый год отмечается смерть генсека. "Лебединое озеро" изучили до такой степени, что можно было самому воспроизводить музыку. Все это было на наших глазах. Что сохранить, когда оно валилось? Никто не в состоянии был его сохранить. Если не смогла сохранить центральная власть, то нужно было искать выход.
— Центральная власть делала какие-то попытки. Как вы относились тогда к Ново-Огаревскому соглашению, которое готовил Михаил Горбачев?
— Мы предлагали вместо федерации подготовить конфедеративный договор. Я считаю, что если бы Горбачев и в целом центральная власть на это согласилась, мы бы его подписали. Страна могла бы развиваться совершенно в другом направлении. Но они не захотели даже об этом слушать. Когда Горбачев один раз оговорился о возможном конфедеративном направлении, его тут же вызвали на "коврик", то есть на заседание Верховного совета, и допросили в полном смысле этого слова. Это транслировалось по телевидению. Та элита, та партийная номенклатура не могла поступить иначе. Они были зациклены на Советском Союзе, на жесткой централизации и руководящей роли партии. Все, что произошло, стало следствием такой политики.
— Участники подготовки соглашения со стороны России утверждают, что Украина больше других хотела уйти. Например, только она и Прибалтика не подписали незадолго до Беловежской Пущи экономическое соглашение между республиками.
— Дело в том, что подписать соглашение и выполнять его — две большие разницы. В рамках СНГ во время моего президентства было подписано около тысячи соглашений. Но ни одно из них не выполнялось. Например, подписали соглашение с Россией о зоне свободной торговли. А завтра Россия присылает список товаров, где-то 150-200 наименований, которые не включаются в зону свободной торговли. И сегодня такая же картина. Кстати, в данном случае хочу сказать добрые слова о Путине. Мне кажется, он понимает, что десять лет Россия проводила по отношению к Украине неэффективную политику.
Станислав Шушкевич: это был рецепт для выздоровления
— Как вы сейчас оцениваете события 1991 года?— Было сделано то, что нужно было сделать. В Беловежской Пуще был решен главный вопрос: сформулированы правила цивилизованного развода СССР, который был неизбежен и мог окраситься кровью. Развод состоялся по правилам, и даже намеков на югославский вариант не было.
— А если бы вам сегодня предложили снова подписать то же соглашение?
— Я бы не изменил там ни одной буквы.
— Несмотря на то что сделано все было на скорую руку?
— Так какие были профессионалы! Команда, работавшая над соглашением, была очень квалифицированной и хорошо ориентировалась в текущем моменте. В последнее время я много раз перечитывал документы и, повторю еще раз, не изменил бы там ни одной буквы.
— Говорят, что судьбу Союза предопределило то, что Леонид Кравчук привез в "Вискули" результаты референдума, на котором большинство населения Украины высказалось за самостийность.
— Кравчук неоднократно говорил о референдуме и о том, что Украина — вольная, независимая, самостоятельная. Без всяких фокусов. Он так и поступал. Кстати, мы тоже так поступали. Подписали документ, сформулировали статьи о суверенитете. Для меня главное, что Россия впервые за 200 лет признала Белоруссию независимым государством, ведь после третьего раздела Польши эта территория всегда считалась истинно российской.
— Зачем в "Вискулях" ждали президента Казахстана Назарбаева и на какое влияние с его стороны рассчитывали?
— Концептуально мы оговорили текст соглашения в первый же вечер. И поняли, что если не будет Назарбаева, то это будет союз славянских государств и его можно рассматривать как противопоставление остальным. Тогда Назарбаев сознательно увильнул от встречи. Но в конечном счете хорошо, что его не было. Потому что путаницу бы только внес со своей восточной хитростью. Я помню его пламенную речь о том, что это несправедливо: мол, втроем создали, а мы должны присоединяться. Но 21 декабря в Алма-Ате он был настолько согласен, что большего сторонника СНГ я и не знаю. Он очень хотел, чтобы Алма-Ата была центром СНГ. В декларации о создании СНГ так и записано: учредили в столице Казахстана. Но все об этом уже забыли. Чудес не бывает. Новую вещь можно сделать только один раз, а остальное — повторение.
— Знали ли вы заранее, чем обернется ваша встреча? Были ли на эту тему предварительные договоренности?
— Мы договорились, что все обсудим, когда соберемся вместе. Предварительно не оговаривали повестку дня. Мы не вели разговоров даже по "тройке" — секретной связи.
— Когда вы поняли, что хотите одного и того же?
— Мы поняли это в тот момент, когда собрались вместе, 7 декабря. Мы поняли, что одинаково смотрим на многие происходящие события и придерживаемся одинакового мнения относительно правил, по которым нужно вести игру и решать проблемы. Мы видели, что подходы у нас схожие. Мотивация была разной, а предлагаемые методы — на благо людское — оказались одинаковыми. Поэтому нам легко было достигнуть стопроцентного взаимопонимания. Не было разночтений ни по одной из 14 статей. Мы доводили формулировки до такого уровня, что все принималось единогласно.
Ведь что происходило? Разваливалось гигантское государство с ядерным оружием. Формировались большие группы бедных людей, всплывали отдельные элементы очень богатых. Ненависть бедных к богатым была прямой угрозой гражданской войны. Центр распределял финансирование не в пользу окраин, в республиках началось национальное противостояние. Эти проблемы надо было решать. Соглашение было рецептом для выздоровления.