Ярмарка современного искусства
Фото: © Art Basel
Фото: AP
Фото: AP
Фото: AP
Вчера 47-я ярмарка современного искусства Art Basel завершила свою работу. Об итогах и состоянии арт-рынка высшего уровня — ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.
На человека неподготовленного ярмарка Art Basel производит ошеломляющее впечатление. Это как впервые узнать, откуда берутся дети, только в Базеле понимаешь, откуда берутся музеи. Безусловно, в последние годы лидерство Art Basel в топовом сегменте арт-рынка оспаривается как аукционными домами, выискивающими лучшее у готовых расстаться с вещами коллекционеров, так и конкурентами из лондонской Frieze. Тем не менее ярмарка в швейцарском городе остается важнейшим событием, предлагая невероятный по широте и разнообразию выбор художников со всей планеты. Неудивительно поэтому, что на стендах здесь можно встретить абсолютно всех крупнейших деятелей современного искусства: вездесущий Ханс-Ульрих Обрист знакомится с молодым искусством в секции Statements, куратор последней биеннале в Стамбуле Каролин Кристов-Бакарджиев изучает ассортимент нью-йоркской галереи Эндрю Крепса, а Каролин Буржуа, главный распорядитель коллекции Франсуа Пино, одной из крупнейших в мире, беседует с дилерами и художниками за очередной чашкой кофе. Секция Untitled, посвященная крупным работам, не влезающим на стенды отдельных галерей, напоминает по составу и масштабу биеннале в небольшой стране. На этот раз в Untitled много видео, что свидетельствует и о том, что эта форма искусства наконец-то признана верхними эшелонами коллекционеров, и о том, что галереи хотят сэкономить на транспортировке физических объектов и обойтись проекторами, арендованными прямо на месте. На стендах галерей встречаются и классики ХХ века стоимостью в несколько десятков миллионов евро, и работы, в прямом смысле сотканные из воздуха. Тот же Эндрю Крепс, например, торгует работами американца Даррена Бадера. Одна из них называется "Место" и заключается в том, что коллекционеру предлагают закрыть глаза, представить себе абсолютно любое место, заплатить €5,5 тыс. и получить сертификат о покупке. Чуть более привязана к земле работа Джонатана Хоровица на стенде лондонской галереи Sadie Coles. Это стеклянные ящики для сбора пожертвований. Купив такой ящик за €25 тыс., коллекционер может выгравировать на нем логотип любимой благотворительной организации и собирать деньги с помощью произведения искусства.
В общем, Art Basel оглушает мощью, и в контексте столь грандиозного размаха не сразу заметно, что дела у ярмарки и представленных на ней дилеров идут хуже, чем раньше. "Меня, как ни странно, до сих пор не взяли на Art Basel, потому что считают, что галерея должна представлять русских художников",— говорит московский галерист Гари Татинцян. "Когда я говорю, что готов выставить Евгения Чубарова, они отвечают: "Ну, это умерший художник, а нам нужны живые, как показатель страны". Это двойные стандарты: немецким галереям можно показывать американское искусство, например". О нынешней ярмарке Гари Татинцян невысокого мнения: "Нет практически больших художников на первичном рынке, чисто спекулятивный подход. Консервативная выставка, консервативные покупатели". По мнению Татинцяна, множество молодых художников — Оскар Мурильо, Алекс Израэль и другие — заработали миллионы за последние два года, но рыночной стабильности не добились, поэтому их работ в Базеле нет. Такого обилия вторичного рынка и консервативных решений не наблюдалось здесь с послекризисного 2009 года. Аналитики арт-рынка сравнивают Art Basel с антикварной TEFAF в Брюсселе — средний возраст коллекционеров примерно тот же, интересы похожи: они стремятся покупать только музейные вещи.
С другой стороны, отсутствие экспериментов и погони за "горячими" молодыми художниками выглядит необходимой коррекцией рынка. "Еще год назад у каждого монтажника, которого я нанимал на выставки, была своя галерея с десятью художниками,— рассказывает основатель небольшой нью-йоркской галереи Ramiken Crucible Майк Иган.— Теперь такого нет, и это, наверное, хорошо". Беспокоит, правда, почти полное отсутствие на ярмарке художников--участников последней биеннале в Берлине, относящихся к поколению искусства "постинтернет". Если раньше можно было прогнозировать их широкое распространение по ярмарочным стендам, то теперь прямой зависимости между крупным событием некоммерческого арт-мира и продажами не просматривается. Редкое исключение — инсталляция Тимура Си-Кина на стенде берлинской галереи Societe, но ее продают по себестоимости (€85 тыс.), только чтобы отбить расходы на производство.
Русское присутствие на Art Basel традиционно малозаметное. Здесь нет ни одной галереи из России и всего три художника на разнообразных стендах: предсказуемые Илья Кабаков и Павел Пепперштейн плюс фотограф Тимофей Парщиков. Лондонская галерея Sprovieri оплатила участие Ильи и Эмилии Кабаковых в секции Parcours, посвященной искусству в общественном пространстве, и классики концептуализма выступили с популярным среди посетителей проектом, установив деревянный сортир на набережной Рейна.
Галеристы отмечали "интерес" к нашим художникам, но о продажах умалчивали. Впрочем, с продажами на ярмарке все было сложно, и имена средней известности или небольшой актуальности не выдерживали конкуренции с вторичным рынком. Отсутствие спроса на русских художников, впрочем, комплексный феномен, в котором есть множество факторов. "Государство не поддерживает русских художников",— говорит коллекционер Макс Долгицер, уроженец Прибалтики, давно живущий в Нью-Йорке. Собрав внушительную подборку нонконформистов 60-70-х, господин Долгицер сегодня ими почти не занимается.
Интересно, что на ярмарку все-таки приехали русские коллекционеры, несмотря на курсы валют, и даже что-то покупали. В залах ярмарки были замечены Виктор Бондаренко, Александр и Евгения Поповы, а также основательница ярмарки Cosmoscow Маргарита Пушкина. По оценкам галериста и арт-консультанта Марины Печерской, ее клиенты потратили на ярмарке около $3 млн. Обычно коллекционеры из пула госпожи Печерской интересуются либо классиками послевоенного модернизма, либо умеренно известными художниками последних двадцати лет. Конкретных имен и цен добиться от консультантов из России практически невозможно — скрытность наших коллекционеров в принципе столь же велика, как и западных, при существенно меньшей покупательной способности. Но тут важнее не объем покупок, а сам факт участия — те немногие собиратели, которые готовы вкладывать в западное искусство, строят необходимые мосты между рынками и культурами.