""Резиновые коммунисты" глубокомысленно жевали стряпню этих архиплутов"
Кто вынудил большевиков национализировать промышленность
28 июня 1918 года Совнарком РСФСР принял декрет о национализации крупнейших фабрик и заводов. Это решение появилось после того, как стал очевиден полный крах системы управления производством, которую большевики создали после прихода к власти. Но и после национализации правящая партия с огромным трудом завоевывала командные высоты в промышленности.
Чтобы уничтожить лучший резиновый завод, оказалось достаточным "распылить" его квалифицированных рабочих
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
О национализации советской властью собственности помещиков и капиталистов уже очень давно сложилось однозначное представление — большевики пришли к власти и объявили все народным достоянием. Но, судя по декретам Совета народных комиссаров РСФСР 1917-1918 годов, никакого одномоментного изъятия собственности в природе не существовало. Национализировались отдельные объекты и даже отрасли промышленности и транспорта в разное время. К примеру, торговый флот национализировали 26 января 1918 года, а частные железные дороги ликвидировали 4 сентября 1918 года.
Как свидетельствуют сохранившиеся в архивах документы, в то время большевики не очень хотели взваливать на себя всю тяжесть ответственности за промышленность. Но при этом и не собирались стоять в стороне от руководства фабриками и заводами. В результате появились советы по управлению отраслями и группами предприятий. О том, к чему это привело в одной из важнейших и успешных отраслей — резиновой промышленности, в 1921 году докладывал в ЦК РКП(б) В. И. Лежава-Мюрат, старый большевик, как тогда говорили, брошенный партией на хозяйственную работу.
Удовлетворяя бешено увеличивавшийся спрос внутри, успешно развивала вывоз и давала самую высокую прибыль (19%)"
В 1917 году ведущими резиновыми производствами в России были петроградское общество "Треугольник", рижская фабрика "Проводник", московская фабрика "Богатырь" и значительно нарастившая производство за время мировой войны рижская фирма "Каучук". О том, что представляла собой отрасль перед революцией, Лежава-Мюрат писал:
"Для России резинпром является иностранной гостьей, настолько быстро развившейся за последние два десятилетия, что, полностью удовлетворяя бешено увеличивавшийся спрос внутри, успешно развивала вывоз своих изделий и давала предпринимателям самую высокую прибыль (19%)".
В докладе отмечалось, что резиновая промышленность имела свою специфику:
"А) Сугубая замкнутость, сложность и секретность производства, требующего большой специализации путем практической выучки и опыта, вследствие недостаточного изучения еще свойств каучука, и постоянного изменения способов обработки.
Б) Заграничное происхождение всего сырья и оборудования.
В) Полное господство заграничного капитала и иностранных специалистов, вплоть до мастеров. Только во время войны появились первые русские инженеры-резинщики, не связанные тесно с акционерами и не заинтересованные в сохранении секретов фирм".
Лежава-Мюрат отмечал, что из-за высокой прибыльности производства в отрасли существовала ожесточенная конкуренция, прежде всего между гигантами — "Треугольником" и "Проводником". Фирму "Богатырь", к примеру, считали обреченной на покупку сильными конкурентами. Однако наступление противника на русско-германском фронте в корне изменило ситуацию. Рижские "Проводник" и "Каучук" были эвакуированы в Москву, где для них начали строить новые цеха. А после продвижения немцев к Петрограду ожидалась и эвакуация "Треугольника".
А затем последовали радикальные перемены в стране и управлении промышленностью.
"Советская власть,— писал Лежава-Мюрат,— для регулирования и контроля за резинопромышленностью назначает особый орган из представителей фирм, рабочих и государства, с преобладанием последних. Но орган регулирования становится ареной непримиримой борьбы. Представители фирм, конкурируя между собой, держат общий фронт против рабочих... "Треугольнику" удается объединить остальные фирмы против "Проводника", нуждающегося в субсидиях для достройки своего завода, могущего стать опасным конкурентом для всех, и в то же время форсируют ("Треугольник") надвигающийся промышленный кризис. "Каучук" и "Богатырь", не имея каучука и бензина, слепо идут за "Треугольником", надеясь на раздел добычи — "Проводника". Рабочие, не искушенные в борьбе и занятые своими делами, не свободные от "заводского патриотизма" чуют опасность, но бессильны что-нибудь сделать. Тем более что их вождь, меньшевик Штульман, быстро снюхивается с промышленниками, а представитель государства т. Горожан, противник национализации, отрывается от рабочих и руками предпринимателей надеется наладить промышленность, оказывая помощь треугольниковцам против "Проводника" якобы потому, что во главе последнего стоят "прожженные жулики"".
Тем временем производство катастрофически падает, как, впрочем, падал выпуск продукции и в других отраслях. Так что члены Совнаркома, понимая, что советы по управлению фабриками и заводами, мягко говоря, себя не оправдали, приняли декрет о национализации, в котором говорилось:
"В целях решительной борьбы с хозяйственной и продовольственной разрухой и для упрочения диктатуры рабочего класса и деревенской бедноты Совет Народных Комиссаров постановил:
I.Объявить собственностью Российской Социалистической Федеративной Советской Республики нижеуказанные расположенные в пределах Советской Республики промышленные и торгово-промышленные предприятия со всеми их капиталами и имуществами, в чем бы таковые не заключались".
Для руководства полностью национализированной резиновой промышленностью создали Главрезину, о создании которой Лежава-Мюрат писал:
"В главное управление вводятся большинство коммунистов и рабочих, но, как полагается, в качестве учителей туда вводятся самые крупные представители фирм...
Вдобавок Главрезина возглавляется ставленником треугольниковских акционеров быв. Директором Нефедовым, который все видные должности распределил между своими. Вышло так, что треугольниковцы оказались фактическими хозяевами в Главрезине и результаты такой национализации сказались скоро и дороговато обошлись государству".
Самым ценным, помимо оборудования и сырья, на любой резиновой фабрике были квалифицированные рабочие. И руководители Главрезины решили оставить конкурентов из "Проводника" без этого ресурса. А для этого просто перестали выделять ему сырье, после национализации находившееся под контролем главного управления.
"В результате,— констатировал Лежава-Мюрат,— лучший технически завод "Проводника" в Тушине закрыт и весь рабочий персонал распущен. На строящемся заводе-гиганте в Москве в продолжении двух самых трудных лет (18-19) строительно-монтажные работы производятся, но персонал, без которого завод работать не может, распыляется, и уже к самому концу, во второй половине хозяйственного 1920 года, начинается полный разгром этого завода, и он совершенно выводится из строя... При советской власти "Треугольнику" удалось легко разрешить невозможную при других условиях задачу — уничтожить опаснейшего конкурента и стать полным хозяином и монополистом".
При этом основной выпуск продукции Главрезина сосредоточила на "Богатыре" — самом худшем из существовавших заводов, фактически наладив производство негодных товаров. В тот момент высокие советские руководители еще не поняли, что происходит в резиновой промышленности, и решили устроить чистку руководства Главрезины, о результатах которой Лежава-Мюрат писал:
"Председателем Главрезины назначается председатель Ц.К. (профсоюза.— "История") химиков т. Корчагин (треугольниковский рабочий), но в помощники ему приглашается ловкий пан Лявданский с того же "Треугольника"... Господство треугольниковцев только усиливается. Наиболее важные отделы: производственно-технический, финансово-счетный, складов — в руках треугольниковцев и их ставленников. На самом заводе сидит спаянная группа воротил. Все они работают дружно и согласованно, командуя другими заводами и охраняя свой завод и хозяйское добро от расхищения со стороны советской власти".
Как утверждал автор доклада, на самом деле Главрезиной руководили акционеры "Треугольника", жившие в Гельсингфорсе, нынешнем Хельсинки. Они платили своим верным сотрудникам дополнительное жалование, куда большее, чем основное. Поэтому в главке велась двойная бухгалтерия: липовая — для советских чиновников и настоящая — для акционеров. Кроме того, работники Главрезины скрывали от Совнаркома реальные запасы сырья и наличие оборудования.
"А "резиновые коммунисты",— писал Лежава-Мюрат,— в это время глубокомысленно жевали стряпню этих архиплутов и строчили "тезисы" об укреплении советского хозяйства и промышленности, воображая себя хозяевами положения".
Когда стало очевидным, что советская власть никуда быстро не исчезнет, и была объявлена новая экономическая политика, предусматривавшая оживление частного предпринимательства, акционеры "Треугольника" поставили перед своими помощниками новую задачу — передать резиновую промышленность им в аренду. С учетом того что Запад ввел запрет на продажу каучука в советскую Россию, а его запасы подходили к концу, уставшие от вечного дефицита резиновых изделий представители разных ведомств соглашались отдать заводы в аренду. Но акционеры запросили слишком много — экстерриториальности. Они требовали, чтобы никто из представителей власти не мог входить на заводскую территорию.
В итоге их помощники в России, как писал Лежава-Мюрат, были арестованы. Но на заводах после этого лучше не стало. Введенная система планирования делала предприятия заведомо убыточными. Потом закупались и вводились в строй новые заводы-гиганты. Но полного удовлетворения спроса, как до революции, добиться так и не удалось.