Лондон может даже не пытаться начать переговоры с Европейским союзом до уведомления о выходе. Об этом заявил председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер по итогам первого дня саммита ЕС в Брюсселе. Великобритания должна активировать 50-ю статью Лиссабонского договора, которая регламентирует выход из организации того или иного государства. Однако премьер-министр страны Дэвид Кэмерон до сих пор этого не сделал. Директор Центра европейской информации Дипломатической академии МИД России Николай Топорнин ответил на вопросы ведущей «Коммерсантъ FM» Натальи Ждановой.
Фото: Pascal Rossignol, Reuters
— Чем вообще можно объяснить такую жесткую позицию Брюсселя в отношении Brexit?
— Чем это можно объяснить? Просто, как сказал представитель Европейского совета Дональд Туск, инициатива находится на стороне Великобритании, и Евросоюз ожидает подачи этого заявления от кабинета министров Великобритании о том, что страна начинает процедуру выхода из состава Европейского союза. На данный момент такой бумаги не поступало, поэтому Дональд Туск говорит, что не надо разжигать преждевременные страсти — поступит бумага, мы начнем работать. Но дело в том, что порядок выхода страны из ЕС регулирует статья 50 Лиссабонского договора, но в ней не указываются сроки, когда нужно подать эту петицию, заявление, особенно после того, как произошел референдум. Это абсолютно новая ситуация, и сейчас все в ожидании, что предпримет британское правительство.
— Почему Лондон ждет? Может быть, он хочет что-то выторговать таким образом?
— Нет, просто ситуация новая, есть несколько вариантов начала этой процедуры. И Великобритания должна понять, какой уровень отношений она хочет иметь после выхода страны из состава ЕС. Есть разные варианты: вариант швейцарский, норвежский вариант, турецкий. Есть несколько опций, и для того, чтобы принять такое решение, нужно, наверное, в парламенте посоветоваться, и чтобы члены правительства высказали свое мнение. Дело в том, что ряд консерваторов сейчас подал в отставку, и сам Дэвид Кэмерон сказал об этом. Правда, он не сейчас подаст в отставку, он подаст в отставку в октябре, когда произойдет съезд Консервативной партии, там будут выдвинуты новые кандидаты. Но такая ситуация неопределенности, конечно, сказывается и на английском истеблишменте, то есть некое состояние грогги.
Я слушал краткое выступление Дэвида Кэмерона во время его прибытия на саммит Евросоюза 28 июня, и у меня сложилось впечатление, что он был очень расстроен и подбирал слова, говорил банальные вещи, хотя журналисты спрашивали, когда же Англия все-таки начнет выходить из состава Европейского союза. Это состояние грогги, оно пока присутствует в английском правительстве, и до сих пор нет какой-то четкой картины, что они собираются делать в ближайшем будущем.
— То есть они не представляли, к чему все это может привести?
— Да. Кэмерон, выступая 28 июня, сказал, что он был уверен, что отдал все сердце, всю душу за то, чтобы убедить британцев проголосовать за то, чтобы остаться в Евросоюзе. У меня создалось впечатление, что у них был план «А», когда большинство британцев голосует за то, чтобы остаться в ЕС, но реального плана «Б», когда Британия проголосовала против, видимо, у них не было, и у самого Кэмерона тоже.
При этом, вы помните, что буквально все опросы общественного мнения практически говорили о том, что должны победить сторонники членства в Евросоюзе, преимущество небольшое, 2-4%, но они должны были победить, и, конечно, когда выиграли противники, это был суровый шок для британского истеблишмента.
— А возможен ли еще один референдум?
— Дэвид Кэмерон на этот вопрос ответил, он сказал, что нет. Во всяком случае, в ближайшее время. Он говорит, что Британия проголосовала, она выполнила волю, народ реализовал свою волю, поэтому правительство обязано эту волю реализовать на практике, то есть, если Британия проголосовала за выход, значит, правительство должно предпринять действия для того, чтобы это состоялось, и Британия вышла из состава Европейского союза.