В четверг, 7 июля, в новом столичном концертном зале Tesla 4000 состоится премьера «Хип-хоперы» — зрелища, созданного силами рэпера Ивана Алексеева, известного как Noize MC, и театрального режиссера Юрия Квятковского, автора спектакля «Копы в огне». В основе «Хип-хоперы» — древнегреческий миф об Орфее и Эвридике. БОРИС БАРАБАНОВ поговорил с ИВАНОМ АЛЕКСЕЕВЫМ о том, как «Хип-хопера» связана с современностью, и расспросил его о русском рэпе на английском языке и отмененных концертах в российских регионах.
Noize MC
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
— Расскажи, пожалуйста, с чего начался этот проект.
— Изначально проект этот спонсорский. Инициатива исходила от бренда Ballantines. Им было интересно сделать масштабное мероприятие с использованием хип-хопа и театральной драматургии. Спонсоры вдохновлялись «Копами в огне», а я сам — большой поклонник этой постановки и давно хотел поработать с режиссером Юрой Квятковским. Я давно хотел попробовать себя в крупной форме, такого рода попытка у нас была, например, когда в 2010 году выходил «Последний альбом», сопровождавшийся аудиокнигой и печатной версией. Там тоже была некая общая линия. Практически сразу после первой встречи с Юрием Квятковским я начал писать первые треки для «Хип-хоперы». Как только появились первые треки, за которые можно зацепиться, Юра и его команда начали писать либретто.
— Оно действительно основано на «Орфее и Эвридике»?
— На самом деле это очень вольная трактовка. Все генеральные линии соблюдены, но на деле это гораздо менее волшебная история. Действие спектакля разворачивается в наше время. Мы активно используем эстетику современной хип-хоп-музыки и сопутствующие ей атрибуты. В частности, Аид, которого играет Олег Груз, у нас — глава лейбла, с которым подписывает контракт главный герой Орфей, роль которого исполняю я. Орфей побеждает в конкурсе певцов, который у нас выглядит как баттл. Это абсолютно постмодернистская постановка, у нас есть отсылки и к древнеримской мифологии, и к буддистской философии.
— «Наше время» — это ведь тоже расплывчатое понятие, которое не так просто ухватить. Сегодняшний день для тебя в чем выражается?
— Если говорить о временной привязке событий «Хип-хоперы», то такое могло случиться десять лет назад или спустя десять лет. Вот такие рамки я бы поставил. В середине этого двадцатилетия мы находимся. Одним из источников вдохновения во время создания «Хип-хоперы» для меня послужила книжка нью-йоркского автора по имени Херу Пта «История хип-хопа». На русский язык она переведена довольно топорно. Так что в процессе подготовки оперы я читал оригинал на английском. Книжка вышла в 2003 году, на тот момент в России было всего лишь несколько андерграундных лейблов, которые занимались этой музыкой, плюс несколько проектов, имевших доступ к крупным СМИ, но слушатели хип-хопа к этим проектам относились скептически. Конечно, я использовал в «Хип-хопере» и свой личный опыт столкновения с персонажами и структурами, которые пытаются повлиять на то, что ты делаешь. Раз за разом героям и зрителям в опере задается вопрос: как ты сам определяешь свою сущность? На главного героя, Орфея, все, кому не лень, пытаются воздействовать через простой манипулятивный прием. Раз за разом разные персонажи, как положительные, так и отрицательные, пытаются склонить его к желаемому для них выбору, утверждая: «Это же не ты, ты так сделать не сможешь! Это же не “тру”, я знаю, ты другой». Все ведут себя так, словно знают, какой он, но этого на самом деле, кажется, не знает даже он сам.
— Когда ты говоришь об использовании хип-хопа, хочется сразу спросить, какой именно? Существует же великое разнообразие стилей и школ.
— В том и фокус, что мы попытались охватить всю палитру. Здесь есть и современный хип-хоп с драм-машинами Roland TR-808 и трэповым звуком, и хип-хоп старой школы — наследие джи-фанка 90-х, ранних Снупа Догга и Доктора Дре. Один из моих любимых номеров — трек с прямой бочкой, в большей степени отсылающий к группам типа Die Antwoord. Есть рэп-рок, естественно. Девчонки у нас и читают, и поют, то есть, можно сказать, есть R`n`B. А то, что делает Олег Груз, больше похоже на мелодекламацию. Звуков, напоминающих о моей собственной группе, не так много, мне хотелось всем персонажам дать свое собственное лицо, в том числе музыкальное.
— Будет аудиоверсия?
— Да, будет альбом, но, скорее всего, не в этом году. И для гастролей это не такой простой проект, как хотелось бы. Пока нам нужно сделать премьеру так, как мы хотим.
— Интересно, что вы делаете этот проект в тот же период, когда все премии Tony отхватил мюзикл «Хэмилтон», построенный на смешении речитатива и традиционного музыкального театра. Успех «Хэмилтона» основан на том, что это язык, понятный не только хип-хоповой аудитории. Ваша «Хип-хопера» имеет перспективы вне субкультурного контекста?
— Вполне. Там всего несколько треков, написанных сложным языком, так как речь идет о психологических переживаниях героев. Может быть, неподготовленному человеку стоит послушать их несколько раз. Но в основном специальных знаний не требуется. Диалоги я писал, как диалоги.
— Расскажи, пожалуйста, о материале, который ты сочиняешь на английском языке.
— Таких песен набралось порядка десяти, то есть целый альбом, я думаю. Наметилось даже несколько «фичерингов» с западными исполнителями. Думаю, что вернусь к этому проекту в начале следующего года, нам ведь, кроме всего прочего, нужно выпустить еще и русскоязычный альбом. Все демо сделаны здесь, но окончательные версии будут записываться не в России. Писать на другом языке очень интересно. Оказалось, что огромное количество приемов, наработанных в русском языке, могут работать и в другом тоже. Это абсолютно новое поле деятельности. Огромное количество людей в мире говорят по-английски. Очень хочется показать им эту работу.
— Когда ты пишешь по-русски, публика легко считывает реалии из жизни, отсылки к кино, двойные-тройные смыслы, юмор. Как с этим обстоит дело в английских стихах?
— Количество общих тем, конечно, сужается. Но я все равно ссылаюсь, если не на русские фильмы, то на какие-то явления мировой культуры. Если говорить о содержании, то оно касается психологических проблем или строится на какой-то одной аллегории. Но я и на русском так часто делаю. В этом и было для меня открытие — я учусь делать на другом языке то, что умею делать на русском. Ты пишешь песню — и заодно учишь язык. Я стал легче относиться к акценту — после успеха таких групп, как Gogol Bordello и Die Antwoord, он не стоит так остро. Правда, у меня есть приятель-британец, который преподает язык в Москве, вот с ним я проводил в Facebook первичное обсуждение своих английских текстов. А еще я консультировался со своей американской подругой Ли Элен Эрлих, женой Чачи Иванова, лидера группы «Наив».
— Я слышал, были попытки записи совместных треков с Земфирой?
— Были. Но потом она куда-то пропала. Я ей тут как-то позвонил после концерта Веры Полозковой, не посмотрев на часы, и получил ответ, что в такое время даже Константин Эрнст не звонит. В общем, пока есть две готовые песни и всякие наработки. Но есть подозрение, что о релизе пока говорить рано.
— Вообще мне кажется, что ты сбавил обороты по части публичной активности.
— Во-первых, не так-то просто протиснуться между новостями про Оксимирона. (Смеется.)
— Похоже, он сейчас занял то самое место «нового героя», которое когда-то занимал ты.
— Он записал классный альбом — «Горгород». Такого действительно до сих пор не было. То, что выходило у него раньше, я воспринимал, как «рэп про рэп», часть баттловой субкультуры.
— Ты сам в баттле сейчас принял бы участие, как в старые добрые времена?
— Мне не нравится современный формат баттла, когда люди по два месяца репетируют перед зеркалом, да еще потом выходят и читают без музыки. Мне не нравится сама энергетика — ты ищешь, в чем упрекнуть человека. Нет такого артиста, которого мне перед всем белым светом хотелось бы как-то приложить, уничтожить. Когда этот запал есть, это бывает круто и занимательно. Мне жалко на это время тратить. Мы за четыре месяца сделали театральную постановку.
— За последние пару лет было несколько отмен твоих концертов…
— Несколько?
— А сколько?
— В общей сложности около 20.
— Это больше, чем у многих артистов…
—… в принципе бывает концертов!
— Хоть раз хоть кто-то объяснил тебе толком, в чем причина отмены?
— Видимо, моя жизнь в целом угрожает территориальной целостности Российской Федерации... Обычно на словах это якобы случайные вещи, то бомбу заложили, то поступила информация, что в клубе продают наркотики. То есть за мат не запрещали ни разу. Чтобы добраться до мата, нужно, чтобы как минимум концерт состоялся. Вообще, даже странно, что ты спрашиваешь. Конечно, истинная причина очевидна. Это наша поездка во Львов, где мне дали украинский флаг. Всё. Определенного толка журналисты раздули из этого скандал, появились заголовки типа «Noize MC продал родину». Ну, а потом, видимо, я уже попал в какие-то списки, которыми руководствуются организаторы. Моя позиция не изменилась, кто бы как ее ни трактовал. Война — это универсальное, обоюдное зло.
— У тебя нет ощущения, что после той поездки во Львов вы потеряли здесь, в России, какое-то количество поклонников?
— Возможно. Но это в любом случае люди, которые либо воспринимают то, что мы делаем, весьма поверхностно, либо люди не близких нам взглядов. Когда в 2012 году я однозначно выразил свою антифашистскую позицию, мы тоже получили много негатива от «правонастроенных» людей, которые нас раньше слушали. Меня это абсолютно не расстраивает. У меня нет задачи, чтобы нас слушали все.