Ренессанс классицизма
Елена Стафьева о коллекции Christian Dior Haute Couture PE2017
Christian Dior показал коллекцию Haute Couture PE2017, которую можно считать не только концом одной главы его истории, но и началом новой
Фото: Adrien Dirand
Фото: Adrien Dirand
Фото: Adrien Dirand
Фото: Adrien Dirand
Фото: Adrien Dirand
Фото: Adrien Dirand
Фото: Adrien Dirand
Фото: Adrien Dirand
Фото: Adrien Dirand
Фото: Adrien Dirand
Фото: Adrien Dirand
Фото: Adrien Dirand
Фото: Adrien Dirand
Фото: Елена Стафьева
Как раз накануне представления коллекции прокатилась волна сообщений о том, что Christian Dior вот-вот объявит имя нового артистического директора, и им станет Мария Грация Кьюри. Бурное обсуждение фэшн-миром этой новости и стало фоном, на котором проходил показ. Что только усилило его символичность, которой в этот раз и так было предостаточно.
Впервые за много лет показ был устроен не в музее Родена, не в частном особняке, не в Версале, даже не в Квадратном дворе Лувра, а в кутюрных салонах на авеню Монтень, 30. Там, где показывали коллекции клиентам и прессе во времена Кристиана Диора. Не было ни комнат из орхидей, ни цветочного холма, ни живого леса, ни прочей многомиллионной экзотики, к которой мы привыкли за последние три года. Два шоу — для прессы и для клиентов, все очень камерно, под живую музыку струнного квартета, среди знаменитых серых стен, ставших белыми с золотыми пятнами. Вот такое возвращение к корням — накануне нового этапа истории. Получилась очень трогательная отбивка, и значительность момента в этой камерной обстановке чувствовалась особенно остро.
А сама коллекция, как объясняют в Dior, стала ревизией почти всей 70-летней истории дома: Люси Майер и Серж Руфьё разъяли на части, переработали, пропустили через черно-белый фильтр несколько десятков кутюрных нарядов — и сложили из них 45 луков своей коллекции. Это вещи самого Кристиана Диора, Ива Сен-Лорана, Джона Гальяно, Джанфранко Ферре, но больше всего — 20 луков — Марка Боана. И это тоже очень значимая пропорция, особенно в свете слухов о новом артистическом директоре.
Почему именно Марк Боан (которому, кстати, 22 августа исполняется 90 лет) вдруг оказался едва ли не ключевой фигурой накануне прихода Марии Грации Кьюри? Боан стал артистическим директором Christian Dior после 10 лет стабильности Кристиана Диора и трех лет бури и натиска Ива Сен-Лорана — Кьюри приходит после многих лет Гальяно и трех лет Симонса. Но дело не только в этих примечательных, но формальных параллелях. Дело в сходстве по существу.
Фото: Adrien Dirand
Марк Боан отличался умением делать красивые, очень изящные вещи, воплощавшие идеальный вкус, украшавшие и ничем не раздражавшие клиентов. Наследовавший двум революционерам, самому Диору и Иву Сен-Лорану, он никогда не задал ни одного тренда и не придумал ни одного нового силуэта, но был особенно любим клиентками дома (Элизабет Тейлор, Грейс Келли и ее дочь Каролина, герцогиня Виндзорская) и пробыл здесь в качестве артистического директора 29 лет — непредставимый для современного дизайнера срок. Собственно, красота без экстравагантности и современность без революционности, мастерство деталей и нюансов — это тот самый классицистический подход, который дом Dior продемонстрировал в новой коллекции, так что 20 луков Боана оказались там вполне заслуженно.
Боан, до того как стать артистическим директором, тихо занимался английским филиалом Dior — Мария Грация Кьюри первые 10 лет своей карьеры тихо проработала в Fendi, потом еще столько же занималась вместе с Пьерпаоло Пиччоли дизайном аксессуаров и второй линии в Valentino. И только в 2008 году, когда обоим предложили возглавить дом, случился настоящий прорыв, в том числе коммерческий — Valentino стал и бойко продаваться, и носиться модными девушками. При этом имя себе Мария Грация сделала фактически на одной модели — платье под горло с отрезной талией и рукавами. Очень консервативная модель. Но с помощью цвета, декора и материалов — то есть деталей и нюансов — она творила с ней почти чудеса. И все гадали, сколько же еще Марии Грации и Пьерпаоло удастся выжать из своего главного хита.
Собственно, и классическое платье new look — с отрезной талией и пышной юбкой — та самая консервативная модель, от которой никуда не деться любому диоровскому дизайнеру. С ней пришлось иметь дело с самого начала и Рафу Симонсу, чей талант максимально далек от new look. И это создавало отчетливое напряжение между Симонсом и наследием дома Dior, каким его видят в самом Dior. Иногда побеждал Симонс и его суровый бельгийский минимализм, иногда — Dior и его девушки-цветы, и это перетягивание каната, видимо, утомило обе стороны.
Фото: Adrien Dirand
В простых, без всякой особенной дизайнерской претензии (и при этом с использованием всего кутюрного арсенала) сделанных вещах, которые мы сейчас увидели на авеню Монтень,— в черных и белых костюмах с жакетом-бар, пышных, но легких юбках, свободных платьях, повторяющих очертания new look,— было одно очень четкое высказывание: можно быть современным и делать new look, можно создавать кутюрные платья для девушек-цветов и не быть скучным и буржуазным.
И это высказывание можно считать прологом к приходу Марии Грации Кьюри, которой тема девушек в цвету как раз вполне близка. И которая, что для Dior особенно важно, имеет опыт кутюра в Valentino. То, что фэшн-миром было воспринято как революционный шаг — приход в дом Dior первой за 70 лет его существования женщины,— может оказаться вполне консервативной революцией. Мария Грация Кьюри с ее одним платьем, мастерски повторенным на все лады, и при этом с горячей любовью клиенток,— это Марк Боан нашего времени. И то, что в ней нет ничего революционного, никакого дизайнерского прорыва, но зато бездна всем понятной и очень чувственной красоты — это ответ Christian Dior на вызовы времени. И на фоне того, что происходит в старых парижских домах, этот ответ вполне убедителен: мы не будем пытаться играть на поле яркой, но однообразной моды стилистов — у нас есть собственное готовое слово, и мы еще раз его произнесем так, как умеем только мы. Вот что обещает нам великий парижский дом. И мы готовы к новому классицизму Dior, правда, на этот раз у него нет шансов затянуться на 29 лет.