На 51-м Международном кинофестивале в Карловых Варах, который завершится сегодня вечером, доминирует кино восточноевропейского региона. О плюсах и минусах этой селекции — АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
Фото: Karlovy Vary Film Festival
Плюсы достаточно очевидны. Карловы Вары своей географией, историей, архитектурой свидетельствуют о родовой принадлежности к Центральной Европе, и именно этот термин здесь предпочитают. И все же очевиден сдвиг от центра в восточном направлении: недаром одна из конкурсных программ именуется «К Востоку от Запада»; в ней представлены бывшие соцстраны, редко (за исключением Румынии) попадающие на большие фестивали.
Эту секцию концептуально сформировала киновед Галина Копанева, о которой спустя уже несколько лет после ее смерти благодарно вспоминают ученики и последователи. Удачно и прочно занятая ниша заполнена фильмами, которые могут быть лучше или хуже, но с первых кадров выдают комплексы «новой Европы» по отношению к старой. Нагляднее всего этот контраст проявлен в румынской ленте «На рельсах» режиссера Кэтэлина Митулеску. Ее герой, чтобы обеспечить красавицу жену и малолетнего сына, едет гастарбайтером в Италию — на одно из самых живописных озер севера страны. Вернувшись домой после годового отсутствия, он находит свою семью ютящейся в бараке на окраине одичавшего города, в двадцати метрах от железной дороги. Во всем остальном родина встречает его столь же холодным душем, а жена — признанием в измене.
Характернейший мотив восточноевропейского кино: если не главные герои, то их дети отправляются учиться в Великобританию — и в словенской «Ночной жизни», и в венгерском фильме «Это не время нашей жизни». Героиня последнего признается сестре: «Как бы я мечтала жить в Европе!» То есть опять же существует Европа-1 и Европа-2: Венгрия явно относится ко второй, и своеобразная «оговорка по Фрейду» делает сей факт очевидным. Эта картина — одна из лучших в главной конкурсной программе, потому что режиссеру Сабольчу Хайду удалось воплотить хрупкую материю человеческих иллюзий и разочарований, не прибивая ее гвоздями к социальному каркасу. Мы становимся свидетелями жизни двух сестер, их мужей и детей, в силу обстоятельств занимающих одну большую квартиру с богатым антикварным антуражем. Одна семья считается успешной, а вторая относится к категории лузеров: на общей жилплощади как бы повторяется раздел Европы на богатых и бедных. Объединяют ее культурные коды: так, упоминаемый в аннотации к венгерскому фильму Ингмар Бергман действительно задает тон этим психологически изощренным «сценам из семейной жизни».
Но уже польская картина «Волны» Гжегожа Заричного, пытаясь опереться на традиции польской и чешской «новых волн» прошлого века, остается локальным высказыванием. В жизнеописании двух девушек, постигающих тайны парикмахерского искусства, есть аутентичность (их играют не актрисы, а юные парикмахерши), но нет глубины ни в их квазилюбовных отношениях, ни в травматических конфликтах с родителями. Нет в фильме и художественной элегантности «новых волн», зато есть угрюмая депрессивность — типовое качество посткоммунистического кино, не выветрившееся за четверть века.
В программе «К Востоку от Запада» обратили на себя внимание две картины, снятые режиссерами-женщинами. В «Доме других» Русудан Глурджидзе традиционная меланхоличная интонация грузинского кино подпитывается драматизмом поствоенной ситуации, когда победители заселяют жилища, покинутые побежденными, и словно наследуют их карму. Новую хозяйку дома играет Ольга Дыховичная, она говорит по-русски, остальные по-грузински, и этот альянс звучит вполне естественно, отвечая интернациональному мироощущению, которое все больше проникает в грузинское кино, выводя его из изоляции. Русский язык, правда преимущественно матерный, вторгается и в ткань фильма «Бестолковые дни» — режиссерского дебюта эстонки Трийн Руумет. Это темпераментно запечатленная, отчаянно смешная эпопея прожигателей сладкой жизни, чья юность пришлась на «бандитские девяностые», символами которых стали секс, водка и два ствола. Много знакомых нецензурных слов можно услышать и в польских, и в венгерских фильмах, и, разумеется, в тех, что пришли из стран бывшей Югославии. Мат — еще один объединительный символ восточноевропейского мира (вопрос о том, относится ли к нему русский мир, остается открытым).
В документальном конкурсе прошла мировая премьера фильма Виталия Манского «Родные», посвященного Украине — самой актуальной «новоевропейской» стране, тому, как происходящие в ней драматические события отразились на жизни одной семьи. Тактичное и полное нежности кинопроизведение по-новому высвечивает личность его автора, известного в качестве жесткого и саркастичного полемиста. Здесь политика присутствует ровно в той мере, в какой она затрагивает сознание обычных людей. Мать режиссера, львовянка Виктория, одна из главных героинь этого документального сюжета, говорит сыну: «Отстань со своей политикой, дай мне дожарить блины». Зато 96-летнего дядю Мишу, живущего в ДНР, не оторвать от телевизора, и он отлично знает, где наш главный враг.
Отторжение пропаганды, нежелание отождествляться ни с кем из опостылевших политических лидеров — естественная защитная реакция, но, увы, и она не может гарантировать покоя и безопасности. Самый эмоциональный эпизод фильма — телефонный разговор сестер: две из них живут в «бандеровском» Львове, третья — в русском, почти уже советском Севастополе. Выясняется, что этническая принадлежность не главное, что разделяет людей: в семье Манских украинский элемент не так уж значителен, однако многие, особенно молодежь, выбирают своей родиной Украину и готовы ее защищать. А Украина для львовян означает Европу: они считают себя пусть пока бедными, но кровными родственниками «настоящих» европейцев. Так что сюжеты документального фильма и многих игровых, представленных в Карловых Варах, оказываются внутренне близкими.