Повторные выборы в Испании не выявили явного победителя и не изменили расклада сил в парламенте, ставшего причиной его роспуска. Между тем падение доверия населения к действующей в стране политической системе настолько сильно, что впору говорить о кризисе элит.
Испанцы устали от неспособности политиков договориться между собой и от связанных с этим уличных митингов (на фото — сторонники премьер-министра Испании Мариано Рахоя)
Фото: Daniel Ochoa de Olza, AP
26 июня в Испании состоялись внеочередные выборы в Генеральные Кортесы. История этой кампании была драматична и непроста. Полгода назад, в декабре 2015 года, испанцы уже голосовали на парламентских выборах, и, несмотря на то что их результаты не устроили, вероятно, ни одну из ведущих партий (консерваторы потеряли почти треть голосов избирателей, а социалисты — пятую часть мест в Конгрессе депутатов, нижней палате парламента), выборы все-таки состоялись. Более того, они привели к по-своему эпохальному результату: политическая система перешла из состояния "несовершенного бипартизма" к стандартам, по сути, многопартийности. Поскольку ни одна партия даже близко не подобралась к необходимому большинству в 176 мест (номинальные победители из "Народной партии" получили всего 123 места), участники выборов должны были сформировать коалиционное правительство. Достаточно быстро стало ясно, что договориться между собой у них не получается, и 3 мая 2016 года, в день праздника Фиеста де лас Крусес, король Фелипе VI впервые в новейшей истории страны распустил только избранный парламент, назначив новые выборы.
На первый взгляд результаты повторных выборов не слишком отличаются от тех цифр, которые увидели избиратели в декабре 2015 года. Партия Podemos ("Мы можем") вновь получила 71 кресло в Конгрессе депутатов, а те немногие места, которые потеряли Испанская социалистическая рабочая партия (ИСРП; минус пять кресел) и партия Ciudadanos ("Граждане"; минус восемь кресел), оказались заняты Народной партией, получившей 33% голосов избирателей против 28,7% в предыдущей кампании. В итоге именно Народная партия второй раз подряд стала номинальным победителем выборов, однако до большинства в нижней палате парламента ей не хватает 39 мест — те славные для лидера партии Мариано Рахоя времена, когда консерваторы получали почти половину голосов избирателей, давно миновали. Это означает и повторение главного результата предыдущей кампании — ситуации, когда ни одна из политических сил не обладает достаточной поддержкой, чтобы сформировать правительство, и при этом не хочет идти на компромисс с теми, кто мог бы объединить силы в сколь-либо работоспособную коалицию.
За результатами последних выборов скрывается изменившееся отношение ведущих политиков, после весны 2016 года осознавших все риски затянутых или несостоявшихся сделок. Мало того, что каждые парламентские выборы обходятся стране минимум в €130 млн, а партии вынуждены нести очередные затраты на агитацию и проведение весьма недешевых кампаний,— так еще и Еврокомиссия 7 июля порекомендовала ввести санкции в отношении Испании за превышение допустимого потолка дефицита государственного бюджета в 2014-2015 годах. В таких условиях недовольство населения и его недоверие к политикам, вот уже многие годы сопровождающее испанскую элиту, может вылиться в открытые массовые выступления. Потеря части европейского финансирования и штраф в размере 0,2% ВВП — это, прямо скажем, не те результаты, которых ждет население страны.
Срыв коалиционных переговоров приведет к коллапсу не только избирательной, но и всей политической системы
Еще в 2013 году опрос, проведенный компанией Gallup, показал: лишь 14% населения Испании доверяет правительству — цифра, чудовищная при любых политических раскладах. Опросы ESS (European Social Survey), приведенные газетой El Pais в 2014 году, подтвердили: среднестатистический испанец по десятибалльной шкале ставит партиям и политической системе двойку, причем даже не твердую (1,9). В два раза выше испанцы оценили легитимность Европарламента (3,8) и почти в три раза выше — авторитет ООН (4,7). В таких условиях неспособность испанских политиков договориться между собой и, как следствие, каждые несостоявшиеся выборы подрывают и без того непрочное доверие к истеблишменту.
Сами партийные лидеры осознали это достаточно быстро. Лидер ИСРП Педро Санчес уже заявил, что третьего голосования не будет, с подобным же заявлением выступил действующий премьер-министр Мариано Рахой. Пабло Иглесиас, лидер партии Podemos, дважды за последний год получившей более 20% голосов избирателей, и вовсе выступил с идеей формирования коалиционного правительства ИСРП и Podemos — еще в 2014 году такие слова в его исполнении трудно было даже представить. Все понимают, что очередной срыв коалиционных переговоров приведет к коллапсу не только избирательной, но и всей политической системы, и, хотя те же активисты Podemos выступают за "новый переход" (nueva transicion) Испании к более демократичной политической системе, даже они вряд ли хотят, чтобы этот переход реализовался через полномасштабный кризис.
Более того, теперь потенциально реализуемых и жизнеспособных проектов коалиции существует даже два. Речь не о коалиции "Народной партии" и ИСРП — идея такой "широкой коалиции", в условиях взаимной агрессии двух партий и без того маловероятной, была окончательно похоронена, когда Педро Санчес выступил с первым заявлением после выборов. Но кроме идеи объединения левых сил, на которую руководство ИСРП пока не дало ответа из-за противоречий в позициях ИСРП и Podemos по вопросу референдума в Каталонии (при том, что одни только каталонские партии ERC-CATSI и CDC дадут возможной коалиции 17 дополнительных голосов), существует и центристское предложение. Его сделал Альберт Ривера, председатель партии Ciudadanos, призвавший сформировать расширенную коалицию умеренных политиков из Народной партии, ИСРП и его собственной партии. Подобный альянс, вероятно, сможет возглавить даже действующий премьер: сторонники Риверы долго выступали против такого сценария, но сейчас при обсуждении кандидатуры Рахоя они будут не голосовать против, а просто не примут участия в голосовании. Таким образом, план лидера Ciudadanos подразумевает "расширенное" правительство при возможном сохранении статус-кво. Это интересный сценарий для испанской политики, но имеющиеся в ней проблемы он вряд ли решит.
В испанской литературе существует устоявшийся термин "поколение 98" (Generacion del 98) — так знаменитый критик Асорин назвал в свое время целую плеяду авторов, ставших современниками и невольными жертвами краха некогда великой испанской империи. После испано-американской войны 1898 года, которая, собственно, и привела к появлению "поколения", эти литераторы и мыслители — от самого Асорина до Мигеля де Унамуно — наблюдали разрастающийся кризис всей испанской жизни. А потому, как метко выразился Рамиро де Маэсту, Испания представлялась им "не как утверждение, не как отрицание, а только как проблема". Империя уходила в прошлое, все яростнее спорили между собой демократы, социалисты и националисты. Впоследствии все это обернется полноценной гражданской войной, но в начале XX века было ясно лишь, что Испания прощается со своим прошлым и переходит в новое, неизвестное и еще никем не понятое состояние.
Современную Испанию редко воспринимают как государство, находящееся на подобном историческом рубеже, хотя дело, по всей видимости, обстоит именно так. Противоречия регионального устройства государства — формально унитарного, но с колоссальными центробежными тенденциями — усиливаются неопределенным статусом Каталонии и Страны Басков, а экономический кризис усугубляет тяготы перехода от "несовершенного бипартизма" к многопартийной системе.
Иными словами, можно не соглашаться с активистами Podemos относительно траекторий "нового перехода", но то, что последний начал осуществляться, сегодня является уже фактом, а не предположением. Руководство ИСРП в лице все того же Педро Санчеса в 2014 году выступало за проведение референдума по вопросу о федерализации Испании; о необходимости системных реформ, совпадающих с духом времени и происходящими изменениями, говорят практически все политические силы.
Важно понимать, что нынешняя Испания — это, конечно же, наследие пакта Монклоа, договоренности которого на протяжении почти 40 лет воспринимались не просто как фундаментальная основа национальной государственности после режима Франко, но и как великое достижение испанской демократии. Действительно, "квазифедерация", "государство предавтономий", политика противоречивых соглашений с каталонскими и баскскими сепаратистами — все это долгое время выполняло функцию некой "золотой середины", как охарактеризовал политику конца 1970-х — начала 1980-х основатель Народной партии Мануэль Фрага Ирибарне.
Однако в нынешних условиях давние компромиссы перестают выполнять полезные функции и ограничивают возможности развития страны. Испания, эта "страна-1977", остро нуждается в ревизии былых соглашений и повторном обсуждении общего будущего, а политиков, которые готовы, подобно первому премьер-министру Альфонсо Суаресу, взять на себя ответственность за тяжелые решения, пока не находится. И этот секрет Полишинеля тоже имеет прямое отношение к сложившимся стандартам испанской политики: десятилетиями истеблишмент предпочитал обсуждать актуальные проблемы в режиме постоянного торга и обмена популистскими лозунгами вместо конструктивного стратегического сотрудничества. Сегодня же времени для продолжения былого курса нет ни у политических партий, ни у самой Испании.