Эстетика безотказного

22 июля в Большом театре состоялась последняя в этом сезоне премьера — оратория Берлиоза "Осуждение Фауста", превращенная в оперу. Обозреватель "Огонька" видит в этом не столько эстетический жест, сколько политический: это демонстрация завершившейся модернизации театра

Дмитрий Ренанский

Репертуарному ходу Большого трудно отказать в изяществе сразу по целому ряду причин. Во-первых, закрыть сезон "Осуждением Фауста" — это просто красиво. Берлиоз написал не оперу, но ораторию — сочинение вроде бы для концертной эстрады, не предполагающее какого-то сценического действия, но тем не менее по-романтически театральное, на подмостки так и просящееся. В России "Осуждение Фауста" играли редко, но метко — и в Большом, в начале нулевых, с Александром Ведерниковым за дирижерским пультом, и совсем недавно в Мариинке, под управлением Валерия Гергиева. На постановку партитуры первыми замахнулись, впрочем, в Москве — и этот проект уже заочно выглядит внушительной заявкой на промежуточную победу в многолетнем соревновании двух главных музыкальных театров страны. Уж больно удачно для Большого сложилась конъюнктура мирового оперного рынка: "Осуждение Фауста" в нынешнем сезоне — одно из самых популярных названий, его ставили театры от мала до велика — в Астрахани и Мангейме, а парижская версия латышского режиссера Алвиса Херманиса, прототипом главного героя которой стал физик Стивен Хокинг, и вовсе возглавила список самых скандальных премьер европейской музыкальной сцены.

Ничего такого в спектакле Большого, конечно, не будет: имя Петера Штайна в оперном мире — синоним респектабельности и конформизма. Собираясь на премьеру "Осуждения Фауста", первым делом стоит забыть о репутации этого режиссера как лидера послевоенного немецкого театра, революционера и борца за правду сценического существования, хорошо знакомого старшему поколению столичных зрителей хотя бы по легендарным "Трем сестрам" берлинского Schaubuhne. Сегодня Штайн занимается декоративной, обстановочной режиссурой, претендующей на то, чтобы считаться образцом театрального академизма — буржуазного по духу и коммерческого по сути, эстетически опоздавшего лет на сорок, но пользующегося спросом у консервативной части публики. В последние годы Штайн особенно много работает именно в России — его театр сполна удовлетворяет запрос на "большой стиль", доставшийся отечественному зрителю в наследство с советских времен. Как раз в таком качестве — как режиссер, по определению не способный оскорбить ничьих чувств, — Петер Штайн понадобился и гендиректору Большого Владимиру Урину.

Премьера "Осуждения Фауста" выходит аккурат в третью годовщину его прихода на Театральную площадь, но даже и без этого случайного совпадения она выглядела бы символической вершиной художественной стратегии нынешнего руководства Большого. Летом 2013-го перед ним были поставлены две ключевые задачи: разобраться с кадровыми неурядицами и потушить пламя модернистского пожара, догоравшего в Большом еще с начала нулевых. С обеими Владимир Урин справился не без блеска — он вернул в Россию отказавшихся от престижных западных контрактов Махара Вазиева и Тугана Сохиева, возглавивших соответственно балетную и оперную труппы театра, а в программной политике сделал ставку на сотрудничество с признанными мэтрами от Льва Додина и Алексея Бородина до Сергея Женовача и Римаса Туминаса. Авторы главных оперных премьер эпохи Владимира Урина — не только живые классики современной российской режиссуры, но еще и статусные хозяева успешных столичных театров, имена которых на хорошем счету во властных коридорах. Их традиционалистские постановки не вызвали большого энтузиазма у критического сообщества — но и не спровоцировали общественную дискуссию, вернув исторической сцене Большого ореол степенной добропорядочности.

Сегодня Петер Штайн занимается декоративной, обстановочной режиссурой, образцом театрального академизма — буржуазного по духу и коммерческого по сути

На умножение этого имиджевого капитала теперь будет работать и спектакль Петера Штайна. Большому определенно есть чем похвастаться: нынешним летом в околотеатральных кругах только и говорят, что о многотонной декорации-трансформере, обеспечивающей реализацию впечатляющих визуальных трюков, да о тысячах костюмов, пошитых для рекордной многолюдности действа, масштабами и помпезностью способного тягаться разве что с праздничными парадами на Красной площади. Радость узнавания не покинет публику "Осуждения Фауста" ни на секунду: невинная Маргарита — в девственно-белом платье, искушающий Мефистофель — с ровным слоем автозагара от адского пламени, латексными рожками и прочими аксессуарами, полагающимися оперному спектаклю середины прошлого века или тематической вечеринке века нынешнего. Такой театральный язык наверняка придется по душе музыкальному руководителю постановки Тугану Сохиеву, не раз декларировавшему свою неприязнь к современной режиссуре: сколь эффектно ни смотрелось бы старорежимное шоу Штайна, его главным героем в любом случае окажется дирижер.

Два предыдущих спектакля Сохиева — годичной давности "Кармен" и выпущенная этой зимой "Катерина Измайлова" — выглядели скорее осторожными пробами пера и не слишком-то способствовали укреплению репутации нового главного дирижера Большого театра. На свою третью московскую премьеру Сохиев, кажется, возлагает изрядные надежды: "Осуждение Фауста" — его давний конек, а пару недель назад он прорепетировал эпическую фреску Берлиоза с Берлинским филармоническим оркестром. В репертуар Большого входит очередной спектакль, главная интрига которого заключена в музыкальной, а не театральной интерпретации оперной партитуры, и в подобном положении вещей трудно не уловить веяние духа времени. Театр — искусство априори политическое, музыкальное исполнительство — материя куда более тонкая и специальная, а в глазах отстраненного наблюдателя еще и куда менее идеологически емкая: Эвтерпа, взяв шефство над Мельпоменой, уже который год защищает Большой от пристального внимания околокультурных цензоров эпохи реакции.

В Большом театре один из лучших оперных хоров в России, и "Осуждение Фауста" с его монументальными массовыми сценами наверняка станет бенефисом подопечных Валерия Борисова. Премьеру готовят два состава солистов — штатные артисты Большого и приглашенные звезды: Юстина Грингите споет Маргариту, а Артуро Чакон-Крус и Саймир Пиргу по очереди будут выходить на сцену в роли Фауста.