Рост цен на нефть положительно сказывается на сланцевой отрасли США. Крупнейшие игроки рынка снова увеличивают объемы бурения. Так, по данным компании Baker Hughes, за неделю по 15 июля число установок увеличилось на 6 единиц — до 357. Это максимальное значение с начала апреля. России также нужно обратить внимание на сланец, уверен журналист Дмитрий Губин.
Фото: Фото из личного архива Д. Губина
История со сланцевой нефтью обходит Россию стороной. Когда-то в разгар американской «сланцевой революции» Владимир Путин высказался в том смысле, что добыча сланцевой нефти является экологически грязной, портит природу, — и все, у нас тема была закрыта.
Между тем неплохо бы ее открыть не в смысле технологий, а в смысле урока, который дает американский частный бизнес и предпринимательская инициатива в тех случаях, когда буксуют колеса больших корпораций, самой большой из которых является государство.
Если опустить технические подробности добычи, то сланцевой долгое время можно было считать нефть, добыча которой становилась рентабельной при высоких ценах — условно говоря, выше $90 за баррель, что-то вроде нефтедобычи в Арктике. Когда в начале 2010-х нефтяные цены эту отметку перевалили, в США начался сланцевый бум. Когда цены рухнули, добыча сланцевой нефти немедленно сжалась. Теперь разжимается, хотя цены на нефть колеблются в районе $50, потому что за время кризиса многочисленными добытчиками и переработчиками ситуация была осмыслена, технологии изменены, себестоимость снижена, производительность повышена.
Эта история очень напоминает зарю американской нефтедобычи. В далеком 1861 году в Америке цена на нефть падала с $10 за баррель в январе до 10 центов в декабре, а через год поднималась до 4$. И в те легендарные времена какой-нибудь пенсильванский городок Питхоул-Крик поднимался в небеса из ничего, и участок земли, купленный за $1,3 млн в июле, перепродавался в сентябре за $2 млн, а спустя две пятилетки уходил с молотка за $4,36 — и не было больше Питхоула-Крика. Но именно эти взлеты и падения ковали нефтяную эволюцию: от бочек — к цистернам, от цистерн — к нефтепроводам. Рокфеллер со своей монополией появился позже.
Не знаю, является ли моя мысль выводом, но обоснованным предположением — точно. Когда мы имеем дело с технической революцией, будь то сланцевая добыча, интернет или генная инженерия, тогда куча-мала, давка и конкуренция в эпицентре событий позволяют преодолевать кризисы и выковывать новые технологии куда надежнее, чем системный, основательный и безальтернативный крупнокорпоративный подход.
Попробуйте найти — да хоть в Арктике! — пример, который бы это опровергал.