Пробный камень
Алексей Тарханов о новом веке de Grisogono
Фаваз Груози обычно спокоен. Вокруг него на вечеринках суетятся Ким Кардашьян с Шарон Стоун, а он улыбается улыбкой довольного сибирского кота, даже не поднимая век. А вот сейчас он очень и очень взволнован. Основатель и арт-директор de Grisogono, похоже, не спал целую ночь.
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов
У стойки охраны алмазной фабрики на Пятой авеню он выглядит обычным посетителем. Ни Ким, ни Шарон вокруг, нет музыки, никто не смотрит на него с изумлением, все очень буднично, вокруг ходят люди в костюмах с чемоданчиками, в чемоданчиках — бриллианты. Эка невидаль.
В небольшом офисе-мастерской фирмы Julius Klein — и вовсе семейная обстановка. Филиал театра "Шалом": бриллиантами занимается театральный коллектив евреев с пейсами и в кипах, они с утра до вечера, как гномы, пилят и шлифуют драгоценные камни. Один из них привычно протягивает мне на толстом рабочем пальце только ограненный камешек каратов на 10.
Но попробуйте спросите кого-нибудь из них, таки видел ли он алмаз в 404 карата, и возьмется ли он его разрезать на две, а то и на три совершенные части, он едва ли ответит вам "да". На такое способен только один человек в мастерской — 80-летний Бенцион Грин. Ассистировать ему пришли сын и внук. Но Бен Грин и сам знает за алмаз.
Алмаз весит без малого 81 грамм. Величиной с большую запотевшую стопку водки и прозрачен почти так же, как она. Зовут его "404-й" — имя совсем не поэтичное, присвоенное по весу в каратах. К тому же временное, короткое, под этим именем он проживет еще, может быть, полчаса, пока не попадет на стол мистеру Грину.
На родине в Анголе его звали "4 февраля". Четвертое февраля 1961 года — это ангольское 7 ноября 1917-го, правда там брали не Зимний, а тюрьму. Брали, да не взяли. Алмаз же был найден в шахтах Луло и продан за $16 млн посредникам, которые донесли его до Фаваза Груози и мистера Грина. Ну а рожден он был в то время, когда и времени еще не было, и о войне за независимость речи не шло. Как и о революционной Африке, коммунизме, de Grisogono и Пятой авеню города Нью-Йорка.
Это первый из камней, которые Фаваз Груози получит от своих ангольских акционеров. Ангола сейчас — главный экспортер алмазов после ЮАР и Ботсваны, а "404-й" — самый крупный из найденных до сих пор в стране. И лучшие из лучших окажутся в руках Фаваза. Вот уже четыре года в числе инвесторов de Grisogono — семья дочери ангольского президента Жозе душ Сантуша по имени Изабель, рожденной в Баку, где будущий хозяин страны учился на инженера-нефтяника.
Схема понятна: зачем продавать необработанные алмазы, когда у тебя есть свой талантливейший ювелир? Путь от шахт в Луло (откуда пришел к нам "404-й"), Кванго, Лунда или Кукумби до витрин de Grisogono на Вандомской площади или Мэдисон-авеню может быть спрямлен. Так что "404-й" — это первый пробный камень, и Фаваз Груози не зря волнуется.
Накануне на пресс-конференции, устроенной как раз в магазине на Мэдисон, он долго рассказывал о разных вариантах резки и огранки, но в конце концов признался, что до сих пор не знает, лучший ли выбран.
— За всю мою жизнь я не встречал ничего подобного,— говорит он мне,— а я ведь с молодости в профессии, был и в Harry Winston и в Bvlgari и вообще видал виды. Я не знаю, с чем сравнить саму возможность работать с таким камнем. Настоящий ювелир чувствует, наверное, то же самое, что скрипач, которому предлагают Страдивари.
Для de Grisogono это важнейший шаг. До сих пор Фаваз Груози отличался именно тем, что умел возводить в ранг самых драгоценных те камни, которые в течение поколений считались вторым сортом, если не браком. Он показал возможности черных бриллиантов и матовых бриллиантов, но короли прозрачных камней из Harry Winston или Graff могли поглядывать на него свысока. Теперь у Фаваза в руках выдающиеся алмазы и в таких количествах, что, как он намекает, ему придется придерживать часть, чтобы не разбаловать рынок.
— Честно говоря, мне даже немного страшно,— говорит Фаваз.— Я всегда любил риск, любил начинать то, что никогда не делал раньше. Но тут что-то особенное! Этому камню два миллиарда лет. А погубить его можно в секунду. Ты чувствуешь ответственность, когда к тебе в руки попадают такие шедевры природы. Никогда не думал, что буду прикидывать, как лучше разделить 404 карата!
Но все сомнения — вчера. Сегодня останавливаться поздно. Впереди деление камня на три части: возможно, получатся два бриллианта для асимметричных серег и один огромный камень изумрудной огранки для ожерелья. И первый, 44-каратный сейчас отрубит от 404-го наш новый знакомец мистер Грин. Никакой резки лазером, обычный удар молотком, скол должен пройти через сердце камня. Там геммологи разглядели маленькое вкрапление. Когда разрез его минует, по сторонам скола откроются зеркально чистые поверхности и цена камня увеличится еще раз.
На рабочем месте резчика — самые простые, даже примитивные инструменты. Напоминающие плитки плохого шоколада куски коричневого воска, деревянные крепления, тиски, матерчатые чехлы, в которых лежат режущие инструменты — разумеется, тоже сделанные из алмазов. Ведь даже алмазную крошку здесь используют для того, чтобы с ее помощью гранить и шлифовать бриллианты. Настоящая техника каменного века, когда топоры и ножи делали из пластинок обсидиана. С той только разницей, что все инструменты сделаны не из кремня, а из алмазов.
Бен Грин начинает обряд прощания с "404-м". Устанавливает красавца на деревянную подставку и заливает воском-сургучом. Сургуч тяжело плавится на спиртовке и постепенно покрывает камень. Лишь та часть алмаза, которая будет отрублена, остается на поверхности. В маленькую лупу мистер Грин долго изучает место резки. Похоже, что и ему, в его 80 лет, немного не по себе. Но затем, достав вставленный в резак заостренный на манер лезвия промышленный бриллиант, старик делает аккуратнейший первый надрез. Театральная пауза, затем два коротких удара и в его руках оказывается первая часть — 44 карата.
В этот момент Фаваз Груози впервые переводит дух. Сын и внук Грины появляются у дедушки за плечами, и мы весело хлопаем шампанским.
— Я счастлив,— говорит мне Фаваз,— не знаю, много ли осталось в мире ювелиров, которые способны работать с камнем с той страстью, которую он заслуживает. Большинство занимается рынком, а не камнями. Мне кажется, этот попал в правильные руки.
— Знаете ли вы уже, что из него сделаете?
— Нет еще. Куда мне спешить. Я растяну наслаждение!