Концерт поп
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Концертом в Crocus City Hall австралийская певица Сиа Фурлер начала европейскую часть турне в поддержку альбома "This Is Acting". Выбранный исполнительницей сценический язык озадачил БОРИСА БАРАБАНОВА.
В первый раз Сиа Фурлер показала новую программу в апреле на фестивале Coachella в Калифорнии, прервав пятилетний мораторий на концертные выступления. За эти пять лет Сиа окончательно утвердилась в статусе одного из главных хитмейкеров планеты, приложив руку к шлягерам Кристины Агилеры, Рианны и Адели, а также сочинив для себя песню на века — "Chandelier". Альбомы "1000 Forms Of Fear" (2014) и "This Is Acting" стали кульминацией ее певческой карьеры. Клипы "Chandelier", "Elastic Heart" и "Big Girls Cry" в интернете посмотрели в общей сложности 1,7 млрд раз.
При этом Сиа не просто не спешила конвертировать успех альбомов в билетный вал — какое-то время она отвергала саму идею гастролей, мотивируя это то ли соображениями "незвездного" образа жизни, то ли страхом сцены. Потом стала потихоньку нащупывать форму, в которой ей было бы комфортно. Например, на прошлогодней церемонии Grammy Сиа пела в углу декорации, спиной к камерам, предоставив право бесноваться перед публикой юной танцовщице из клипа "Chandelier" Мэдди Зиглер и актрисе Кристен Виг. Наконец, для нынешнего тура Сиа придумала программу, в которой фактически предъявила миру новый язык эстрадного представления. Видеозапись спектакля, показанного певицей на главном американском музыкальном фестивале, стала самостоятельным вирусным видео продолжительностью час.
В начале представления Сиа исполняет песню "Alive", стоя в одиночестве на фоне белого квадратного задника. Затем рабочие сцены аккуратно сдвигают певицу вместе с ее скромным постаментом в сторонку, и всю прочую коммуникацию с публикой осуществляют уже танцоры, которым по сценарию положено воспроизводить движения из популярных клипов и из видеопрограммы, записанной на Coachella. На особо важных показах этого шоу в качестве персонажей спектакля на сцене работали большие звезды. Например, на калифорнийском фестивале во время выступления госпожи Фурлер на сцене появились Мэдди Зиглер, Кристен Виг, голливудский актер Пол Дано, известный нам по роли Пьера Безухова в недавней экранизации "Войны и мира", и комедийная актриса Тиг Нотаро. Эта версия зрелища была зафиксирована камерами, и задача регулярной гастрольной труппы — в точности воспроизводить заданные движения. Артистам это удается с блеском. Те московские зрители, которые не могут с ходу идентифицировать Пола Дано или Мэдди Зиглер, некоторое время были уверены, что на экраны проецируется картинка со сцены. И только потом опомнились — камер, которые могли бы брать столь эффектные планы, на сцене не было.
Хореография, за которую в клипах и сценическом шоу отвечает Райан Хеффингтон, стала революцией для всей философии поп-зрелища. Когда Мэдди Зиглер показала эти рваные, бессвязные движения в клипе "Chandelier", все, за что мы любили танцы Мадонны и Майкла Джексона, окончательно стало каменным веком. Райан Хеффингтон, словно ластиком, стер все каноны эстрадного танца, всю эту вымученную синхронность и псевдоэротизм. Вместо этого персонажи шоу предлагают зрителю своего рода "пластические эмодзи", в их последовательности нет ни истории, ни настроения. Только броские моментальные снимки сильных переживаний — гримасы, пощечины, клоунские микрогэги. От эстрадного концерта такого ждешь в последнюю очередь.
Музыкантов на сцене тоже не было, единственный "живой" звук — голос исполнительницы. А по-другому и быть не могло. Артистам требовалось в точности следовать ритму фонограммы, согласовывая свои движения не только с музыкой, но и с видеоизображением.
Итак, в Crocus City Hall при абсолютном аншлаге показали шоу, в котором не было живого музицирования, танцоры на сцене до мелочей повторяли па, которые транслировались на экране в исполнении других людей, главная певица выступала в парике, закрывающем лицо, не двигалась и избегала какой-либо коммуникации с залом. Даже непонятно, зачем на этот концерт аккредитовывали фотографов. На сцене не произошло ничего, что отличалось бы от показов этой программы в американской части турне. Собственно, тот же вопрос касается и безумных фанатов, чьи телефоны весь этот час были включены в режиме видеосъемки. Что именно они хотели запечатлеть, зная, что от хореографической и световой партитуры люди на сцене не отклонятся ни на йоту?
Шоу в поддержку "This Is Acting" не только предъявило новый сценический язык, но и обозначило новый тип коммуникации зрителя и артиста. В этой модели отношений нет места высказыванию, которое лицедей делает "здесь и сейчас". Это принципиально не то, к чему мы привыкли в поп-жанре. До 2016 года концерт мейнстримового артиста включал в себя эмоциональное послание, рожденное в режиме реального времени, на примитивном ли уровне "Москва, я не вижу ваших рук!" или же на уровне высокой драмы Адели или Аллы Пугачевой. Сиа исполняет свои хиты, словно работая самой собой в артхаусном караоке. Сложно понять, в каком месте и в какой момент вырабатывается уникальное "вещество шоу", за которое, собственно, берут деньги. Кажется, если бы зрителям вдруг сказали, что и поет она тоже под фонограмму, мало кто расстроился бы. Сюда пришли за чем-то другим, и это "другое", вероятно, и есть будущее поп-жанра. Сорокалетняя дама, сторонящаяся камер, нашла что-то, что заводит и заставляет рыдать пятнадцатилетних подростков с камерами GoPro.
Во время песни "Titanium" Сиа сказала "Sorry, Moscow" — вероятно, так она дает понять зрителям, что поет она все же сама, без использования фонограммы. И тут уж было не до выяснений, за что, собственно, "sorry". Артистка отошла от сценария, от аскетичного нейтралитета. Фанам этого было достаточно, чтобы по окончании финальной "Chandelier" обрушить на нее овацию, которой зал "Крокуса" не слышал никогда. Но бис в этом спектакле не предусмотрен. Она просто ушла со сцены хихикая, и занавес закрылся.