Вышел новый роман Виктора Пелевина "Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами": еще одно увлекательное путешествие в мир без человека
Роман Виктора Пелевина "Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами" вышел в издательстве "Э"
Три поколения Можайских — отставной русский офицер, советский масон, российский трейдер — "служат отчизне", как сказано в аннотации книги. Предисловия к роману пишет сам Пелевин, об этом несложно догадаться — он вообще выверяет каждую строчку и очень внимателен ко всяким издательским мелочам. За этим "служением" проглядывает ухмылка автора, но потом понимаешь, что тут не только комический, но и трагический смысл. Выражаясь в манере самого Пелевина, какой-нибудь майор телепатических войск РФ так объяснял бы устройство отчизны прибывшему из параллельного мира служителю третьей степени: "Вы попали в бурный поток, в водопад, и вынуждены совершать разные пируэты в воде; вас подбрасывает, крутит, вертит, плющит и колбасит. Можно ли назвать это служением воде, потоку или водопаду?.. В точном смысле слова нельзя, потому что вы в этот момент — просто заложник природы, которая несоизмеримо сильнее вас. Но для собственного утешения вы называете это служением и крутитесь уже не просто как бревно, а с осознанием великой миссии, возложенной на вас".
Все трое в романе, интеллигенты и просто несчастные люди, "служат" России в том смысле, в каком говорят "куда ты денешься с подводной лодки". То есть это такое "служение поневоле" — действительно объемная метафора.
Пелевин бы удивился, если бы его книги сравнили, например, с произведениями Юрия Арабова. А зря. Понятно, что стилистика, понятно, что язык, темы, все разное, но оба автора сходятся в одном: они верят в предданность всего и в отсутствие, как говорят, субъектности. Человек сам по себе ничего не решает — все в руках высшей воли. Только, допустим, у Арабова все приправлено религиозным мистицизмом, а у Пелевина — финансовым, как, например, в этой книге. Но суть та же: человек тут ничего не решает. Герои Пелевина чем дальше, тем больше лишены собственной воли; они заложники чужой воли (в роли которой выступает страна, территория, государство или просто неопределенная до конца Сила). Неважно, смеется ли над их бессилием автор или сочувствует им, но человека там уже нет, там только функция. Впрочем, так было не всегда: если мы вспомним хотя бы "Омон Ра" или "Желтую стрелу", главные произведения раннего Пелевина, там герой все-таки в конце выходил из декорации или сходил с поезда — куда-то в мир, и самостоятельно. И в этом была надежда. А сейчас никаких надежд нет. Некуда бежать, от себя не убежишь — примерно так это описывается. Можно сказать, что герой Пелевина расчеловечился за время движения по литературной трассе, с начала 1990-х, в том смысле, что автор совсем потерял веру в самостоятельность героя. И это характерно роднит его с другим знаковым писателем современности, Владимиром Сорокиным, который сказал в интервью нашему журналу в 2014 году: "Постсоветский человек разочаровал больше, чем советский".
Такие разные писатели, принадлежащие к разным литературным традициям, к разным поколениям — прямо как в книге,— одинаково разуверились в человеке. Вся надежда только на чудо. Это свидетельство психологического тупика, в котором оказалась вся русская литература, и можно сказать, что в таком мировоззренческом тупике она еще никогда не встречала новый век.
В России, по сути, до сих пор нет "главной книги о деньгах" (переводная чушь "Как заработать свой первый миллион" не в счет). Нынешняя вещь Пелевина — попытка косвенно восполнить этот пробел, и здесь чуть ли не впервые встречается словосочетание "дух денег", конечно, по инерции это тоже звучит глумливо, поскольку контекст такой, но тут уж сам Пелевин виноват. Впрочем, про деньги он пишет вполне всерьез: именно эти невидимые миру потоки, а точнее, их отражения, циферки и графики на экране монитора, индексы, котировки, "ушел в плюс, ушел в минус" — на этот раз главный герой повествования.
Мировая финансовая система, пишет Пелевин, держится сегодня на одной только вере в доллар. И чтобы эту веру, хрупкую, конечно, поддерживать, нужны не только позитивные новости, но и негативные. Мир надо не только утешать, но и попугивать время от времени, чтобы он понимал, как все зыбко и скоротечно, и вкладывался в доллар. Именно поэтому нынешняя Россия, какой мы ее знаем, на самом деле идеально встроена в существующий мир: ее роль как раз и состоит в том, чтобы пугать и чтобы напоминать о том, как все зыбко и скоротечно, и поэтому нужно покупать доллары... и так далее.
Герой Пелевина расчеловечился за время движения по литературной трассе, с начала 1990-х, в том смысле, что автор совсем потерял веру в самостоятельность героя
Когда-то у Пелевина была более тонкая метафора о том что, например, "отмывать деньги" — это на самом деле грандиозная символическая операция по очищению денег от отрицательной энергии, ауры страдания; поскольку нынешние богатства России были заработаны в конечном итоге благодаря труду миллионов заключенных и бесправных людей в прошлом. Теперь же речь идет только о сохранении этих денег — нашего с миром общака.
.jpg)
Поэтому все работают в связке: чекисты, масоны, трейдеры, аналитики и даже какие-то еще надсущества, которых описывать лень из-за их повторяемости из романа в роман. И советская Россия тут не исключение: вот новелла о том, как большевики создали шарашку из масонов. Которые, в среднем живя не более трех лет на Новой Земле, все-таки в конце концов открыли "дверь тайны". Только эффект из-за нетипичности обстоятельств распространился не на отдельную территорию, а на весь мир (это случилось в 1960-е годы, когда всему миру стало ощутимо легче дышать). Это вовсе не исключает того, что Россия, какой мы ее знаем, пытается время от времени корректировать свой имидж, например засылая прошлонавтов в ХIХ век, в усадьбу к отставному офицеру Можайскому. Чтобы там, в прошлом, построить и запустить, а главное задокументировать с помощью только что появившегося киноаппарата первый самолет. Чтобы опередить таким образом американских партнеров, братьев Райт. Вся эта грандиозная спецоперация с привлечением массы сил и людей нужна ради, как писали, нескольких строчек в газете: что мы первыми вышли не только в космос, но и в принципе "оторвались от земли". Поправить кое-что в прошлом, кое-что подчистить, чтобы утереть нос Америке и найти точку опоры — понятно, о чем Пелевин, о нынешней абсолютизации истории, о том, что прошлое превратилось у нас в геополитическое оружие и последний аргумент. Но у Пелевина там, в прошлом, их встречают все те же американцы, которые тоже не дураки. И вот так мы забавляемся столетиями.
.jpg)
Всех остальных участников этой регаты можно не брать в расчет — они, сами не догадываясь, являются только брызгами на рулевом колесе истории. Но некоторые категории граждан — масоны или чекисты — обладают все-таки относительной свободой воли, хотя, конечно, верховный распорядитель или хранитель, или как там его, над ними тоже потешается. Однако вынужден признавать. Все это помещает русского силовика в один ряд с представителями древних орденов наподобие масонских, то есть, в общем, укореняет этот тип в вечности. Ограняет и оттеняет. Автор тоже может слегка подтрунивать над ними, но что есть, то есть, как бы говорит он. Они тут навечно.
Все это, впрочем, тоже укладывается в привычную картину мира: делать ничего не надо, дергаться не надо. "Чтобы стать участником лотереи, делать ничего не нужно" — как говорилось в фильме братьев Коэн. Когда-то Пелевин высмеивал ужасную норму; а теперь, напротив, как бы закрепляет ужасное в качестве нормы. То есть вносит свою лепту в укрепление вечности. Пелевин, можно сказать, служит отчизне — и в прямом, и в переносном смысле тоже.