Бойцы невиданного фронта
 |
Таинственный незнакомец
У меня зазвонил телефон.
— Здравствуйте, вы Лена Самойлова?
— Я.
— Я располагаю информацией, доказывающей недееспособность комитета финансового мониторинга в том виде, в каком он сейчас существует,— заученно сказал голос в трубке.
Начало показалось мне обнадеживающим. Оставалось задать вопрос, на который люди, говорящие с журналистом, как правило, отвечают охотно.
— А вы, собственно, кто?
Мой собеседник оказался скромнее, чем я рассчитывала.
— Приходите в ГУБЭП — узнаете.
Впрочем, имя свое он все же назвал — Сергей, но раскрыть тайну фамилии и должности отказался наотрез: "Приходите, все сами увидите".
В воздухе явно пахло большой интригой. Вообще, комитет финансового мониторинга (КФМ) — это официальное название финансовой разведки, которая была создана указом президента РФ от 31 октября прошлого года. Задачу этой организации можно сформулировать так: анализировать информацию обо всех крупных операциях с наличными и, если что, докладывать куда следует (в прокуратуру). Соответственно, все компании, тесно связанные с перемещением наличных, должны такую информацию в КФМ поставлять. Крупной, а значит, подлежащей доносительству считается операция на сумму от 600 тыс. рублей.
Но это не главное. Как всегда бывает, когда создается новый контролирующий орган, за право его контролировать развернулась нешуточная борьба. Экономические комитеты Госдумы выступали за то, чтобы создать КФМ при Минфине. Другие комитеты, в том числе по безопасности, были убеждены, что финансовая разведка должна войти в структуру правоохранительных органов. В первом проекте президентского указа к финансовой разведке предлагалось прикомандировать 15 офицеров МВД, ФСБ и СВР. Но впоследствии эта строка была вычеркнута, комитет образовали при Минфине, подчинили назначенному попутно первым замминистра Виктору Зубкову и провозгласили абсолютно гражданским органом. Силовиков это возмутило. МНС, ФКЦБ, Центробанк были также разочарованы тем, что новая структура надеется обойтись без их поддержки. Недовольные не сидели сложа руки — начались жалобы, заговоры, письма наверх и все такое. В этом ряду, как я догадалась, надо было рассматривать и звонок в редакцию "Власти".
Практик
На пропускном пункте ГУБЭП СКМ (службы криминальной милиции) МВД было довольно людно. В ожидании помощника Сергея, который должен был за мной спуститься, я чуть было не ушла с парой посыльных от его тезок. Наконец на проходной появился таинственный помощник, точнее, помощница, которая жестом предложила следовать за ней.
 |
| Практический разведчик Сергей Карнаухов. Свои информационные ресурсы он прячет за окнами со специальным покрытием |
— Идите сюда,— послышался голос из угла комнаты, отделенного от общего помещения высокой перегородкой.
Там за письменным столом сидел еще один молодой человек — тоже в костюме и при галстуке.
— Вы попали в отдел оперативно-разыскной информации ГУБЭП СКМ МВД России,— с достоинством объявил он.— Моя фамилия Карнаухов, я руководитель отдела.
Передо мной на стол легли несколько листов с печатным текстом.
— Это, можно сказать, уже готовое интервью со мной.
— То есть?
— Вот эти вопросы как бы вы задаете, а это как бы я отвечаю. Я его подготовил, чтобы вы понимали, о чем речь.
— Очень хорошо,— сказала я.— Но давайте сначала вы мне кое-что объясните.
— Что вы хотите услышать?
— Расскажите мне, что вас не устраивает в деятельности финансовой разведки.
— Дело в том,— пожал плечами Сергей,— что финансовая разведка в нашей стране уже была. Это подразделения оперативно-экономического анализа при БХСС. Там анализировался огромный спектр бухгалтерской, учетной, производственно-хозяйственной и другой информации. К сожалению, в начале 80-х эти подразделения были упразднены. Но их опыт, по-моему, может быть очень интересен.
— А что, от него кто-то отказывается?
— Поймите, современная система спецслужб очень раздроблена,— пристально глядя мне в глаза, продолжил Сергей.— В фашистской Германии весь развал начался именно с раздробления спецслужб. И сегодня множество негативных явлений в экономике России остаются за пределами компетенции какого-либо органа — все кивают друг на друга. Необходим единый координирующий орган, который бы знал все!
— И вы, разумеется, такой орган знаете?
— Ну конечно! Это мы! Ведь сотрудники комитета финансового мониторинга даже не осознают, с чем им придется иметь дело,— Сергей тревожно посмотрел куда-то в сторону.— А вот сыщикам ГУБЭПа лицо врага известно не понаслышке. Мы знаем методы, которые используют бандиты. Например, очень часто отработанная и давшая астрономические доходы криминальная технология продается на вторичном рынке. Так было с известной схемой чеченских авизо.
— А именно?
 |
| Теоретический разведчик Александр Бабичев. Специалист "по выявлению незримых коллективов и скрытых проблем по связываемой совокупности разрозненных данных" |
— Никогда раньше не слышала.
— Вы поймите, у них нет главного — механизма добычи информации. Комитет рассчитывает, что банки и бандиты сами будут говорить им, что вчера они продали наркотики, сегодня легализовали деньги... Но это же маразм! А вот если прикомандировать к ним сотрудников правоохранительных органов... Кстати, оно и дешевле выйдет.
— В смысле?
— Зарплата в КФМ — в среднем $500, у нас — $90. Или вот они говорят о создании сверхпрограммы, которая с утра будет выдавать им досье на всю экономику. Я видел эту программу — она работать не будет. Создание искусственного интеллекта — дело будущего. А вот наша программа даже британскую криминальную разведку поразила.
С этими словами он щелкнул мышкой, и на экране возникло множество прямоугольников, соединенных запутанными стрелками.
— Это связи одного чеченского боевика,— пояснил Сергей.
— Но ведь связи могут меняться,— удивилась я.— Каким образом вы можете отследить, что происходит где-нибудь в Аргунском ущелье?
— Пальчиками,— снисходительно объяснил Карнаухов.— Каждый день мы вкладываем сюда новую информацию об этих негодяях. Мы владеем очень серьезными информационными ресурсами. У нас есть спутники, посредством которых мы наблюдаем за перемещением контрабанды морскими путями. Мы используем анализ большей части русскоязычных средств массовой информации всего мира. Сюда входят даже мелкие газеты дальневосточных деревень и поселков, а также газеты Парижа и Нью-Йорка.
Пока я пыталась связать воедино морскую контрабанду, Аргунское ущелье и спутники, Сергей зашел в интернет.
— Вот, пожалуйста. Назовите любую фамилию.
— Станислав Ильясов,— нашлась я, вспомнив, что на работе меня ждет начатая заметка про Чечню.
Через минуту Сергей вручил мне распечатку. Самые свежие данные в ней были датированы январем 2001 года.
Руководитель отдела оперативно-разыскной информации тем временем продолжал:
— Наш компьютерный сервер — один из самых мощных в стране. Посмотрите на окна. Они со специальным покрытием. Если нас с улицы будут просвечивать лазером, никакой информации им считать не удастся.
— Кому это "им"?
— Лицам, заинтересованным в наших информационных ресурсах,— построжел Карнаухов.
Я посмотрела на окна с секретным покрытием. Они выходили во внутренний двор ГУБЭПа.
Теоретик
Я уже собиралась расстаться с гостеприимным хозяином, но тут Карнаухов сказал, что мы должны немедленно отправиться к заместителю начальника межведомственного центра по борьбе с отмыванием денег Александру Бабичеву.
Рабочий день давно закончился, но Бабичев сидел в своем кабинете за ворохом документов.
— Это человек, за которым никто не стоит — ни криминальные структуры, ни политические,— зашептал мне на ухо Карнаухов на пороге кабинета.— Я сам проверял.
— Вот скажите, зачем Зубкову летать в Америку? — сразу спросил меня Бабичев.— Мне совершенно непонятно, что ему там делать! В борьбе с отмыванием денег американцы сами у нас опыт перенимают. В прошлом году МВЦ вернул государству $300 млн. Я специалист, который уже 30 лет занят вот этим механизмом. А механизм очень простой. Я по этой теме диссертацию защитил.
— По теме отмывания "грязных" денег?
— Да нет! Тогда, в середине 70-х, такой проблемы еще не было. По выявлению незримых коллективов, скрытых проблем по связываемой совокупности разрозненных данных. Я сторонник выработки единых механизмов. Я же каждый день прослеживал движение этого закона в Думе, переживал, дрался; Шохина этого держал, что называется, за лацканы; следил, чтобы он до чтения не доводил. А потом Шохин призвал Макарова. Помните, такой маленький, жирненький?
— Вы имеете в виду адвоката Андрея Макарова?
— Да-да, адвокат, он фигурировал с Руцким. Такой подлюка! Уже договорились вроде, решили отложить закон до осени в третьем чтении — специально, чтобы правительство разобралось. А это было в пятницу. Я поехал на дачу. Но у меня как сердце чувствовало, парня оставил в Госдуме на телефоне. Он звонит: оказывается, тот вносит в повестку дня этот вопрос. Я мчусь в Москву. Приехал — уже проголосовали.
 |
| Настоящий разведчик Виктор Зубков. Все попытки корреспондента "Власти" обнаружить его закончились ничем |
— А вы чего хотите?
— Я написал проект доклада Путину для Зубкова. Зубков меня избегает: ему стыдно. Когда я все предложения ему сделал, он говорит: я полностью согласен, но ограничивает меня Касьянов. В частности, был пункт о прикомандировании 15 сотрудников, а потом они это вообще исключили.
— А почему Касьянов против?
— Я не занимался теневой деятельностью Касьянова. Но он прикрывает, лоббирует. Я знаю, как работают эти механизмы. Я в свое время мог сам Березовского посадить. В 1993 году я бегал с его машинами, псевдоэкспортом. Я всех убеждал — Минфин, МНС: давайте объяснения снимать. Кончилось тем, что сам поехал. Там шесть километров машин — иди любую выбирай.
— И каков был итог?
— Все безрезультатно.
Я почувствовала, что немного устала.
— Давайте вернемся к КФМ. В самой идее единого органа, контролирующего выполнение противоотмывочного закона, плохого мало?
— КФМ не может реализовать закон. Они как-то пытались запросить информацию у МВД, но им отказали. Информация вылеживается, ищется... Естественно, она не может быть отдана в развитии в такой достаточно гражданский орган.
— Собирают всякую шушеру,— вставил Карнаухов.— Это маразм, который ни к чему не приведет! Кстати, посмотрите, Александр Георгиевич, что я даю в печать.
Карнаухов протянул замначальника МВЦ "уже готовое интервью". Бабичев быстро пробежал глазами текст:
— Ну при чем тут ГУБЭП? — искренне возмутился он.— Нет, это абсолютная ерунда! ГУБЭП не тянет на то, чтобы выступить в роли координатора. С чего вы взяли?
Карнаухов стушевался.
— В проекте доклада Путину, который я написал для Кудрина,— продолжил Бабичев,— я подчеркиваю необходимость комплектации КФМ представителями ведомств, которые призваны противодействовать получению незаконных доходов.
— Кудрин попросил вас подготовить для него доклад?
— Нет, я сам его подготовил, чтобы предложить Кудрину. И для Степашина письмо подготовлено. Думаю, он тоже может выступить перед президентом с рядом разработанных мной предложений по КФМ.
— Хороший человек, умный,— сказал Карнаухов, когда мы вышли от Александра Бабичева.— Его на конференции часто посылают. Он как начнет выступать, там все с открытыми ртами сидят и его слушают. А так его больше знают как теоретика.
Подпольщик
После разговоров с Карнауховым и Бабичевым я чувствовала себя обязанной выслушать третью и, казалось бы, самую заинтересованную сторону — главу КФМ Виктора Зубкова. Потратив неделю на то, чтобы услышать его — хотя бы "здравствуйте", хотя бы по телефону, я убедилась, что глава "достаточно гражданского органа" — единственный настоящий разведчик среди всех претендентов на это звание: так залегать на дно умеют только профессионалы.
Теперь я знаю, что для настоящего разведчика главное — не подготовка, теоретическая или практическая, а статус. Если он его получил, то может спокойно предаваться любимому занятию — держаться в тени. Если нет, ему приходится как-то привлекать к себе внимание, выбираться на свет. А на свету людям этой профессии неуютно.