Смекалка для внутреннего потребления

Россияне изобретательнее японцев, но скрывают это. Можно блоху подковать, можно велосипед изобрести — какая бы потребность ни возникла, умельцы всегда найдутся.

Надежда Петрова ("Деньги", N 34 от 29.08.2016)

По изобретательности россияне дадут фору жителям США, Японии и Южной Кореи. Но патентовать идеи они обычно считают делом бессмысленным, а то и вредным: бывает, чтобы извлечь из "инновации" пользу, лучше остаться в тени.

Креативность непатентованная

Если вы привыкли судить об изобретательской активности населения по статистике патентных заявок, а саму эту активность считать достоянием развитых капиталистических стран, самое время отправить эту привычку в ту корзину, где покоятся прочие распространенные заблуждения. Статистика — вещь обманчивая, а статистика инновационной деятельности об изобретательности населения может говорить разве что с точностью до наоборот.

Наблюдательный российский народ, автор тезиса "Голь на выдумку хитра", конечно, давно о чем-то подобном догадывался, но у него была проблема с доказательствами. Как, в самом деле, убедить всех в своей хитрости, когда Глобальный инновационный индекс возглавляет Швейцария, а Россия в нем 43-я, и это считается достижением? Куда нам до их 9 тыс. патентных заявок на 1 млн экономически активного населения в год, когда у нас этот показатель — 372 штуки? Голь — она голь и есть. Даже если попала по стечению обстоятельств в группу стран с высоким ВВП на душу населения ($25,4 тыс. по паритету покупательной способности против $58,5 тыс. в Швейцарии). Выдумки — никакой.

Однако стоило сменить инструмент измерения, и все встало на свои места. По данным исследования, проведенного в рамках Мониторинга инновационного поведения населения ВШЭ, изобретателями можно считать 9,6% взрослого населения России. Треть изобретателей (32,5%), правда, даже не слышали про инновации, но изобретать им это не мешает. Просто большая часть их инноваций — от садового инвентаря до систем автономного энергоснабжения — предназначена либо для личного использования, либо в помощь родным и друзьям.

"В пользовательских инновациях, таком "домашнем изобретательстве", основным мотивом является не выход на рынок, вообще не коммерциализация. В этом принципиальное их отличие от классической модели инновационной деятельности, в центре которой стоит фирма. Для фирмы коммерческий успех изобретения — вопрос выживания. А для пользователя, которым в принципе может быть и фирма, но может быть и один человек, основным мотивом является удовлетворение своей потребности", — поясняет соавтор работы доцент Института статистических исследований и экономики знаний ВШЭ Константин Фурсов.

Пользовательские и классические инновации в принципе находятся в противофазе. Исследования, аналогичные исследованию ВШЭ, за последние годы проводились еще как минимум в пяти странах. Сопоставив их результаты и данные статистики, "Деньги" убедились: меньше всего изобретателей — там, где больше всего патентных заявок. В нашей выборке такой страной оказалась Южная Корея (1,5%), занимающая второе место в мире по количеству патентных заявок на 1 млн экономически активного населения (8,7 тыс. в год). Россия по патентной активности — на последнем месте в нашем списке. Но по изобретательности населения она — лидер.

Похожая ситуация и с таким статистическим показателем, как доля инвестиций коммерческих предприятий в общем объеме внутренних инвестиций в исследования и разработки. По этому показателю в нашей выборке лидируют Япония и Южная Корея (77 и 75% соответственно, данные Глобального инновационного индекса), Россия — на последнем месте (27%).

Не от хорошей жизни

"Одна из наших базовых гипотез состоит в том, что пользовательские инновации часто генерируются вопреки экономической ситуации. Они возникают, если экономическая ситуация не позволяет создать мощное предложение готовых решений", — рассказывает Фурсов. Говорить об этой гипотезе со стопроцентной уверенностью, правда, нельзя, пока российский кейс остается уникальным (в других странах бывшего СССР и в Восточной Европе аналогичных исследований не проводилось), но, подчеркивает Фурсов, "есть основания предполагать, что это так".

"Возьмите пример Японии или Южной Кореи. Это страны, совершившие огромный технологический рывок, где разнообразие технологических новинок — всевозможных решений для дома, для работы, для досуга — просто колоссально. У потребителя едва ли может возникнуть сильный мотив что-то изобретать, потому что производители за него уже подумали и его идеи так или иначе воплотили — в силу того, что там сильно развиты рыночные механизмы. У нас ситуация обратная", — рассуждает Фурсов.

Потребителю, правда, не привыкать. "Советское наследие дает нам массу примеров того, как переделывали стиральные машинки, чинили в гаражах автомобили и так далее, — указывает Фурсов. — Это из-за отсутствия хорошего, качественного продукта на рынке". Впрочем, мотивом для изобретателя может быть не только дефицит готовых решений, но и цена — это буквально "инновации из нужды". Мотивом, конечно же, может быть и интерес, желание "создать какую-то новую уникальную комбинацию, придумать новый продукт". Но основным этот мотив, как правило, становится для людей обеспеченных. А большинство изобретателей в России, по данным исследования, относят себя к той группе населения, доходов которой хватает на еду и одежду, а покупка бытовой техники уже создает для них финансовые сложности.

Финансовое положение не мешает им делиться многими изобретениями "бескорыстно", причем, по словам Фурсова, "гораздо активнее, чем в других странах" (в России так поступает 49%), но бескорыстие здесь довольно условное. Это, конечно, способ заслужить уважение окружающих: как говорит старший партнер BCG Владислав Бутенко, "людям нравится, что их изобретение используют. Важно признание в своей социальной сети. В этом смысле домашние инновации в России напоминают научную деятельность: точно так же авторы научных публикаций гордятся, когда на них ссылаются другие". Но это еще и типичный реципрокный обмен: сегодня я помог тебе, а завтра ты — мне. И возможно, тестирование рынка: у пользователей, как говорит Фурсов, "всегда есть сомнения, насколько их изобретение ценно не только для них самих, поэтому первое, что они делают в этом случае, — советуются со своей референтной группой".

"Пытаться коммерциализировать результаты своей деятельности пробуют очень немногие: мы насчитали около 0,5% тех, кто пытался хотя бы получить патенты на свои изобретения, — констатирует Фурсов. — Почему так? Возможно, люди понимают, что решение, которое они изобрели, не выйдет на рынок, потому что сегмент слишком узок: портативные генераторы или теплицы с автоматическим набором воды не всегда нужны масс-маркету. Или это может быть идея для малого бизнеса, и ее коммерциализация — вопрос среды: насколько она дружелюбна к таким инновациям в малых формах, насколько свободно можно открыть свой бизнес и вести какую-то деятельность, соблюдается ли авторское право".

Изобретения в узком кругу

Зачастую, конечно, патентовать просто нечего: когда изобретения рождаются от бедности или отсутствия товара на рынке, это часто лишь попытка создать аналоги чего-то давно изобретенного из того, что найдется под рукой. Желательно за меньшую цену. Например, систему энергообеспечения для дома, построенного в чистом поле, потому что землю продали по левым документам, а про коммуникации вообще "забыли".

"Никто и не думал, что люди там будут строиться. А мужики намутили энергопассивные дома — что-то в интернете прочитали, где-то учебник физики вспомнили. Каркасничек, панели, 150 мм пенопласта, вентилируемый фасад, 150 мм минеральной ваты, солнечные батареи, самодельный инвертор, аккумулятор от КамАЗа, самодельные котлы с дозированной подачей кислорода для медленного горения — и все, им ничего ни от кого не надо. Только чтоб держались от них подальше", — рассказывает о поселке недалеко от Ульяновска Александр Павлов, автор проекта "Гаражная экономика" фонда "Хамовники". Среди "гаражников" такое "кулибинство" распространено повсеместно — все ищут более дешевую (или более качественную) замену оснастке и инструментам: "Самодельное изготовление компрессоров, автосервисного оборудования, токарных резцов, оправок — придумываются самые хитрые решения, которые позволяют заместить дорогостоящий рыночный товар".

Но и то, что изобретается специально на продажу и имеет свой спрос, патентовать бессмысленно: долго, дорого и не дает реальной защиты. "Любая идея тут же копируется, — рассказывает Павлов. — Человек придумал тренажер, стал продавать через "Авито" — через полгода они появились в каждом регионе. Или на списанном заводском оборудовании делали тюнинговые запчасти для "Уазиков", продавали на авторынке. Потом их начал выпускать обычный завод в Нижнем, продавать по всей стране, и через полтора месяца появился китайский аналог в два раза дешевле. А с Китаем конкурировать невозможно: цены на оборудование и ресурсы у них ниже, а доступность технологий — выше. Потому что там не надо налаживать массу социальных связей, чтобы сделать распредвал в гараже, искать, где есть гальваника, где тот мужик, который что-то точит, и выход на завод, чтоб получить сталь".

"Патентовать действительно дорого. В несколько сотен тысяч рублей легко может стать, если качественно проводить патентный поиск, готовить формулы и так далее, — подтверждает адвокат Константин Семенко. — И да, это долго. Формальные по существу экспертизы, которые проводит Роспатент, могут растянуться на год. И самое главное, что очень характерно для российской действительности, — люди не доверяют регистрациям, потому что они не дают гарантии того, что это не будет перехвачено где-нибудь в Китае. Поэтому секретят все, что можно засекретить".

Поскольку реальной защиты нет и "заработать с идеи невозможно", изобретатели либо ведут себя как "серийные промысловики: придумали, через "Авито" попродавали, а когда идею кто-то украл и начал продавать как массовый продукт, запустили что-то новое", либо "держат идею при себе, потому что с нее можно как-то кормиться", указывает Павлов. Эта продукция может быть совсем не бытовой: "Есть компании, которые свои изделия продают за рубеж, например датчики для авиации, но у них нет потребности эту деятельность показывать. Если у людей есть разработки и хоть какое-то условное производство, значит, они нашли сбыт, им хватает, все довольны. Все сидят тише воды, ниже травы, никто не высовывается. Если про тебя узнают — узнают твое ноу-хау". И институты развития, созданные для поддержки инноваций, точно так же воспринимаются "неформальными" изобретателями как "прямая угроза", утверждает Павлов: "Люди стараются держаться от них подальше, потому что понимают: риски взаимодействия с властью высокие. Власть — более сильный игрок. А более сильный игрок — он всегда подавит".