«В политике нужно уметь проигрывать»

Итоги выборов в Госдуму и региональное законодательное собрание в Красноярском крае оставили довольными далеко не всех. Оппозиция объединилась и обратилась к президенту РФ с просьбой признать результаты выборной кампании недействительными. Что привело к этой ситуации и каких последствий можно ожидать, в интервью „Ъ“ рассказал губернатор Красноярского края ВИКТОР ТОЛОКОНСКИЙ, избранный руководить регионом два года назад с должности полпреда президента в Сибирском федеральном округе.

— После проведения единого дня голосования в Красноярском крае не все спокойно — оппозиционные партии говорят о многочисленных нарушениях на прошедших выборах, требуют отменить итоги голосования. Оппозиция пообещала провести масштабный митинг протеста. Почему выборы вылились в конфликт?

— Все эти «волнения» — явное преувеличение. Население спокойно, никто ни на какие акции не собирается. Выборы прошли открыто и без каких-либо нарушений. Избирательная комиссия не получила вообще ни одной жалобы. Полагаю, что лидеры некоторых партий неадекватно оценивают текущую ситуацию, а между тем в крае за короткий период произошли существенные изменения в настроениях людей и в их политических оценках. Все это оппозицией не было учтено.

Да, в 2013 году сторонники Анатолия Быкова (лидер «Патриотов России» в крае, — „Ъ“) получили на выборах в горсовет Красноярска около 40% — больше, чем «Единая Россия». Это, разумеется, создавало некую эйфорию победы. В 2014 году на выборах губернатора «Патриоты России» пошли на выборы со слоганом «Серебрякова в губернаторы, Быкова — в премьеры» (Иван Серебряков — лидер фракции «Патриотов России» в горсовете Красноярска, — „Ъ“). Уже тогда закон запрещал Анатолию Быкову участвовать в выборах губернатора из-за его прошлой судимости. В итоге «Патриоты» набрали 14%, у кандидата от КПРФ Валерия Сергиенко было 15%, у меня, выдвинутого от «Единой России», около 64%. На многочисленных выборах в муниципальных образованиях края в 2015 году сторонники Быкова не получили почти ничего.

Я могу воспринимать Анатолия Быкова как общественного деятеля, но в политике такой лидер — унижение для Красноярского края: толком нигде не учился и не работал, два десятка лет носит обиду, что ему не отдали алюминиевый бизнес в регионе. Чтобы предъявлять претензии власти, нужно самому что-то делать. Я открыто и жестко высказывал свою позицию и, считаю, это многое изменило. Выборы 2016 года подтвердили это.

Оппозиционные партии собрали на эти выборы колоссальное количество денег и ресурсов. Но средства потрачены, а обещанных мест в органах власти почти никто из них не получил. Сейчас, после подведения итогов выборов, эта ситуация порождает агонию. Все понимают, что никаких последствий эти выступления и призывы к протестам не принесут, но как-то они (оппозиционные партии — „Ъ“) должны оправдаться перед теми, кто давал деньги. В Заксобрании края у «Патриотов России», набравших 6%, одно место, у ЛДПР — восемь мест вместо прежних четырех, КПРФ получила четыре места вместо восьми, одно место вместо шести получила «Справедливая Россия», еще одно место у независимого самовыдвиженца. А у «Единой России» — 37 мест вместо прежних 33! «Единая Россия» выиграла все округа в Госдуму, хотя аналитики в этом сомневались. В итоге шесть красноярцев будут представлять регион в Думе.

Разрыв по голосам настолько большой, что говорить о каких-то ошибках или неточностях подсчетов не представляется возможным. В политике надо уметь проигрывать. Сейчас инициаторы протестных выступлений сами себе роют яму и лишают себя политического будущего. Было бы гораздо честнее признать свои ошибки. Считаю, что главная из них в том, что «быковцы» оппонировали губернатору, и в итоге они получили большее отторжение населения. Если бы они не выступали против меня, то мест у них, полагаю, было бы больше. Люди уже сформировали свое отношение ко мне. За мной — жизнь, работа, дела, а за ними — ничего.

— Некоторые оппозиционные партии жаловались на злоупотребление административным ресурсом в ходе избирательной кампании в регионе…

— Повторяю, никаких жалоб в избирком не поступало. Не было никаких запретов на размещение агитационных баннеров, проведение мероприятий и т.д. Когда они говорят про административный ресурс, то имеют в виду то, что губернатор объехал весь край в период избирательной кампании. Так эти поездки у меня в графике каждый год. Край большой, во многих районах необходимо побывать именно летом. Никакой агитации с моей стороны не было. Я говорил с людьми о проблемах, о методах их решения — это моя повседневная работа. Конечно, от качества, состава заксобрания как института власти зависит многое. Я просил людей обращать внимание на профессионализм и порядочность избираемых кандидатов. Где тут административный ресурс? Никого ни к чему мы не принуждали. На выборах мы ни с кем не конкурировали и не говорили об оппонентах вообще. Разговаривали с людьми о будущем края, о своих политических и нравственных позициях, о том, что нужна поддержка наших подходов к решению проблемных вопросов. Для нас эти выборы были скорее не политической борьбой, а возможностью провести референдум по вопросу поддержки политики нашей партии. Выборов без влияния личности не бывает. Это не лотерея, не кроссворд, а осознанное решение человека. Если я сыграл в этом процессе определенную роль — хорошо.

— Кстати, о Вашей роли. Есть и другое мнение в крае, диаметрально противоположное мнениям оппозиционеров. Ваши сторонники говорят о том, что победа «Единой России» на выборах в Красноярском крае — Ваша личная заслуга, что Вы обеспечили ее своим личным обаянием. Как считаете, удалось ли вам стать за эти годы «своим» губернатором в Красноярском крае?

— Так сложилась современная история Красноярского края, что все губернаторы — это люди приезжие. Такого не знает ни Новосибирская, ни Омская, ни Томская области. Первое время разделение на «наших» и «не наших» мной ощущалось. Лозунги на выборах губернатора края были, например, такие: «Надоели чужие, сами все можем сделать». В том, что «сами можем» я, конечно, не сомневался, но не понимал почему «чужие» — я из Сибири, много раз бывал в крае, меня тут знали как полпреда президента. Все эти вопросы, считаю, удалось снять. Во-первых, я никого не менял в органах власти края. Все предыдущие губернаторы привозили с собой эшелоны чиновников. Я приехал один. Во-вторых, край привык ассоциировать своих губернаторов с крупными ФПГ. Я и моя семья не связаны ни с какими бизнесами, в этом плане я могу вести диалог с компаниями на иных условиях, чем другие руководители. В третьих, я не строю дальнейших карьерных планов и ни под кого подстраиваться не собираюсь — в этом отношении я свободен, что проявляется в действиях, оценках, решениях. В четвертых, большая личная активность — я облетел весь край по многу раз. Когда в Новосибирскую область приезжали иностранцы я, будучи тогда ее губернатором, рассказывал им об огромных расстояниях — 500 верст до дальних районов. Красноярский край больше Новосибирской области в 15 раз — от южных до северных границ 3,5 тыс. км. Для меня в Красноярском крае начался совершенно другой образ жизни, и пока что у меня не было ни одного выходного. Кроме того, пришлось серьезно трансформироваться в профессиональном плане. Например, после назначения губернатором я собрал совет глав районных центров и задал им вопрос о том, как будем готовиться к зиме. Мне разъяснили, что отопительный сезон в крае не кончается. Часть края без линий электропередач — обеспечивается собственной генерацией. Во все эти особенности нужно было быстро вникать и учитывать их. Сейчас ощущение «своего», понимающего и знающего проблемы края приходит, хотя процесс доказывания своей силы и возможностей еще идет.

— В 2015 году доходы бюджета края впервые за пять последних лет показали рост. Что на это повлияло и какой результат ожидаете в 2016 году?

— Доходы бюджета действительно начали расти в 2015 году — прирост составил 21 млрд руб. Не бог весть какие деньги для такого большого края, но в каждом районе ремонтировались дороги, строились детсады. В этом году планируем рост на 10 млрд руб. Этот год характеризуется низкими рыночными ценами на ресурсы, производимые в Красноярском крае — на никель, медь, нефть, на металлы платиновой группы и т.д. С февраля цены растут, но очень медленно. Мы еще ничего не получили от изменений валютного курса — и падение цен этому мешало, и налоговое законодательство. Все наши крупные экспортеры имеют огромный портфель валютных кредитов и разницу в курсах валюты они относят на убытки. За счет стабилизации рубля и постепенного роста цен, полагаю, мы получим рост бюджета в 2017 году. Обеспечить это увеличение непросто, учитывая сложную экономическую ситуацию. С одной стороны, в крае большая экономика — около 2 трлн руб. (это вдвое больше, чем в Новосибирской области при той же численности населения). С другой стороны, сейчас спрос стагнирует, что влияет на объемы производства. Но перспективы хорошие — все отрасли в крае находятся на стадии роста, и нет такой, где мы были бы близки к исчерпанию. Например, сейчас добываем 22 млн т нефти в год, а в ближайшие несколько лет будем добывать 30 млн т — к месторождениям подведена вся инфраструктура. Развивается добыча угля, золота. Каждый год край имеет прирост по золотодобыче около 1,5 т, тогда как другие регионы ведут подсчет по приросту на граммы. Введен новый энергоблок на Березовской ГРЭС мощностью 800 МВт.

Непросто было перестраивать психологию органов власти — длительное время она формировалась с пониманием того, что нужно просить поддержку в Москве. Но если Красноярский край, имя такие мощные ресурсы, будет просить у Москвы, то мы недалеко уйдем. Я объяснял коллегам, что как полпред я знаю все регионы Сибири, и Красноярскому краю совершенно непродуктивно ждать пока ему что-то там дадут из федерального бюджета. Нужно мобилизовать свою экономику, использовать свои ресурсы. Я ставлю задачу за шесть лет увеличить бюджет края на 100 млрд руб.

— Расскажите о новых инвест­проектах в сельском хозяйстве края.

— В этом году ожидаем прироста по производству мяса более чем на 30% — вводится новый свинокомплекс. Инвестор — томская компания «Сибирская аграрная группа». Мощность комплекса — 26 тыс. т мяса в год, инвестиции — более 5 млрд руб. Однако сейчас инвестор пересматривает свои планы в сторону увеличения — до 35 тыс. т мяса в год, изучает возможности создания мясопереработки на базе этого предприятия. Кроме того, проект включает в себя комбикормовой завод с потреблением 150 тыс. т зерна в год. Мы, ра­зумеется, заинтересованы в развитии спроса на зерно внутри региона. В целом в регионе в год с 1 млн га урожай составляет в среднем 2,5 млн т зерна.

— Что с проектом создания в регионе алюминиевого кластера, соглашение о котором было подписано с компанией «Русал» на Петербургском международном экономическом форуме в этом году?

— Это пока не совсем проект. Это скорее идея по развитию отрасли. Проблема в том, что всю современную рыночную историю производство алюминия в России росло, стимулируемое экспортными поставками, а потребление внутри страны падало. Эти разные векторы были очевидны. Но в мире производство алюминия тоже растет — эту продукцию по конкурентным ценам поставляет также, например, Китай. Если мы сейчас не простимулируем спрос на алюминий внутри страны, то это ограничит рост производства. При этом в регионе в этом году начал работу Богучанский алюминиевый завод мощностью 600 тыс. т (сейчас он работает на четверть мощности), Красноярский алюминиевый завод имеет мощность 1 млн т. Вместе с «Русалом» мы стали разрабатывать программу развития этой отрасли в крае. Схема простая — все кто будет перерабатывать алюминий на территории региона, будут иметь особые налоговые льготы. «Русал», в свою очередь, готов передать для желающих инвесторов часть своих площадок. Сейчас эта идея понемногу реализуется — наращивается производство на действующих в крае предприятиях по переработке алюминия. Надеемся, что новые инвесторы придут — соглашение подписано недавно и для принятия конкретных решений нужно время. Свободные ниши на рынке есть — например, алюминиевые фасады для зданий, производство алюминиевых вагонов. Сейчас их производит Китай, США. При этом наши вагоны такие тяжелые, что мы возим скорее сами вагоны, а не грузы.

— Есть ли в крае новые инвест­проекты по развитию Арктики?

— Проблема развития Арктики носит глобальный характер и транс­формируется в небольшое пока количество реальных проектов. Их можно разделить на две группы — проекты, связанные с усилением обороноспособности, и проекты по восстановлению Северного морского пути. Красноярский край имеет самую большую экономику в Арктике — три четверти экономики этой территории приходится на наш регион. Стратегическое значение имеет грузовой порт в Дудинке. Сейчас он перерабатывает 4 млн т грузов в год, мы рассчитываем на рост в ближайшей перспективе — до 7 млн т. В этом году началась добыча угля на Диксоне. Первое мое впечатление от Диксона противоречивое. С одной стороны, за Диксоном великая история, с другой стороны, это полупустые дома, трехэтажная больница, в которой занято два кабинета. Тех функций, для которых создавался Диксон, поселок не выполняет. При этом бюджетные дотации на 350 человек населения — 350 млн руб. в год. С такими дотациями можно всех смело переселять с Диксона на Рублевку. Сейчас развернувшаяся добыча угля оживила экономику Диксона — мы ориентируемся на добычу в объеме 5 млн т в год. Там строятся два погрузочных терминала, с которых уголь будут грузить на суда и увозить в Мурманск и Европу. Это дешевле, чем перевозка кузбасского угля. Две нефтяные копании — «Лукойл» и «Роснефть» — активно работают в Хатанге: получили лицензии, ведут бурение и геологоразведку. Ожидаем там большой промышленной добычи нефти, доставка которой также будет осуществляться по Северному морскому пути — нефтепроводы там не построишь. Есть нереализованная пока лицензия на добычу руд у компании «Русская платина». Проект готов, но цены на эту продукцию пока не позволяют начать его реализацию.

— Какой профит получит край от проведения Универсиады-2019?

— Это будет рывок, который позволит региону выиграть 20–25 лет развития, выделить Красноярский край из числа всех других регионов Сибири. За два года будет построено множество спортивных объектов — три лыжных стадиона, два горнолыжных, несколько ледовых дворцов спорта. При этом будет развиваться университетская база — в рамках подготовки к Универсиаде строится шесть семнадцатиэтажных общежитий для студентов. Это сразу 3 тыс. дополнительных мест. Кроме того, появятся современный медицинский центр, спортивный центр. Помимо этого, в Красноярске завершается строительство нового корпуса больницы скорой медицинской помощи на 14 тыс. кв. м, и будет возведен корпус краевой больницы на 55 тыс. кв. м. Строятся новые дороги, транспортные развязки, реконструируются памятники культуры и архитектуры. К концу следующего года появится новый терминал в красноярском аэропорту на 45–50 тыс. кв. м — будем с новосибирским «Толмачево» конкурировать. В целом инвестпрограмма подготовки к Универсиаде рассчитана на 50 млрд руб.

— Есть ли в ближайших планах строительство метрополитена в Красноярске?

— Мы еще сами не готовы принять точное решение, какой именно вид городского транспорта будем развивать. Есть разные варианты организации движения транспорта в городе. Например, скоростной трамвай. По этому поводу пока сказать ничего не могу. Очевидно, что Красноярску придется что-то менять в городской среде — это старинный город с узкими улицами. Что касается интереса частных инвесторов к таким масштабным инвестпроектам в сфере городского транспорта, то я не очень в это сейчас верю. В России единицы инвесторов, способных вложить, например, 50 млрд руб. Есть такие сферы, куда российский частный бизнес с трудом вкладывает деньги, и сфера городского транспорта — одна из них. В мире действуют крупные инвестфонды, которые могут работать в условиях долгого срока окупаемости, и для них инвестиции в инфраструктурные проекты — это вариант, но в России другая ситуация по срокам и возможностям возврата вложенных средств. Масштабные инвестпроекты в сфере развития инфраструктуры возможны только при финансировании из бюджета, а он сейчас существенно ограничен.

— Новый полпред президента РФ Сергей Меняйло пока не очень доступен для прессы. Вы уже успели с ним познакомиться. Каково ваше впечатление?

— Я немного был с ним знаком и раньше, когда он был губернатором Севастополя. Это человек с большим военным, управленческим и политическим опытом, учитывая, что Севастополь был последнее время эпицентром политических событий. Полагаю, что функции полпреда адекватны человеку с военным прошлым. Возможно, будучи полпредом, мне даже не хватало именно такого опыта, так как в этой должности много приходится взаимодействовать с военными, силовыми структурами и «авторитет погон» тут играет свою роль. Что касается публичности, то в работе полпреда есть своя специфика, которая не предполагает такой публичной активности как, например, у губернатора. Сергей Иванович много ездит по регионам Сибири, был и в Красноярском крае. Еще познакомитесь с ним.

ЛИЧНОЕ ДЕЛО

Толоконский Виктор Александрович