Владимир Путин отказался от встречи с Франсуа Олландом 19 октября. Пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков заявил, что такое решение принято из-за «выпавших из программы мероприятий». Они связаны с открытием в Париже российского культурно-духовного центра и выставкой. При этом он подчеркнул, что Путин будет готов рассмотреть возможность посетить Францию в те сроки, которые будут «комфортны» Олланду. Планировалось, что в Елисейском дворце главы государств обсудят ситуацию в Сирии. Программный директор Российского совета по международным делам Иван Тимофеев ответил на вопросы ведущего «Коммерсантъ FM» Петра Косенко.
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
— С чем связана отмена визита? Путин не готов общаться с Олландом именно по сирийскому вопросу?
— Вы знаете, соображения о том, что встреча двух президентов может быть преждевременной, исходили изначально от французской стороны, от французского президента. Он, как известно, в одном из своих недавних интервью допустил, что такая встреча может быть гипотетически преждевременной, объясняет он это тем, что продолжаются бомбардировки Алеппо и Франция не видит возможности сейчас убедить президента России в том, чтобы эту поддержку Башару Асаду приостановить. Поэтому, скорее, это не чистая инициатива нашей стороны, а некий ответ на эти допущения французских коллег.
— Иными словами, это некая обида именно на позицию французского президента, или все же нет пока некой общей платформы для того, чтобы обсуждать Сирию?
— Я бы не сказал, что это обида. Просто, понимаете, все-таки политика — это в том числе и протокольное дело. Когда президент допускает, что, может быть, надо встречаться, а может быть, не встречаться, а может быть, преждевременно, а может, не преждевременно, и высказывает явно скепсис относительно того, удастся ли какую-то конструктивную встречу провести, конечно, это не может остаться без внимания. В таком случае ехать в Париж, скажем так, — несколько двусмысленный визит наносить.
Здесь, понятно, негативный контекст российско-французских отношений сейчас. Во-первых, заблокирован Россией французский проект резолюции по Сирии. И были предположения, опять же, пока неофициальные намерения, высказывания официальных лиц о том, что Россия будет преследоваться за «преступления» в Сирии. Контекст такой информационный негативный. Поэтому, в общем, удивляться тому, что с нашей стороны есть отказ от визита, тоже не следует.
— Олланд уже заявил, это реакция, насколько можно судить, на как раз решение Кремля не ехать во Францию, Олланд заявил, что готов встретиться с Путиным в любой момент, при этом уточнив, что диалог должен быть открытым. Это прямая цитата. Как эти заявления воспринимать?
— Воспринимать их, скорее, как дежурную фразу, что мы готовы к диалогу, что давайте встречаться, обсуждать, но это ни к чему не обязывает, естественно. Следует, возможно, подождать хотя бы небольшого изменения фона отношений, потом уже возобновлять диалог. Просто понимаете, вопрос в том, что обсуждать и какого результата ждать. Если вы помните, с нашей стороны были сомнения после известного действия украинских диверсантов относительно целесообразности встречаться в «нормандском формате», зачем встречаться, когда все равно у Парижа и у других европейских столиц очень ограничены возможности влиять на украинский политический режим в деле соблюдения минских договоренностей. Вот что-то вроде этого, наверное, можно наблюдать и сейчас.
— Были сообщения о том, что Ангела Меркель пригласила того же 19 числа, когда Владимир Путин должен был прилететь в Париж, 19 же числа лидеров «нормандской четверки» в Берлин, и на ужине обсудить вопросы реализации минских соглашений. Пока что в Кремле не подтверждают окончательное согласие на эту встречу. Тем не менее, заявляют, что подготовка к ней продолжается. Вот как, по-вашему — Парижа не будет, Берлин будет?
— Пока неизвестно, посмотрим, здесь загадывать нельзя. Скорее всего, встречи в «нормандском формате» все-таки будут продолжаться. Но большие вопросы возникают относительно результативности этих встреч. То есть сам факт того, что эта коммуникация сохраняется, — это хорошо. Лучше, чтобы она была, чем ее не было. Но вопрос в конкретных результатах, в продвижении минских соглашений.
— Здесь вопрос немножечко в другом стоит. Вопрос заключается в том, что в тот же самый Берлин в этот же день должен будет приехать Франсуа Олланд, которого мы с вами сейчас долго обсуждали.
— Это будет уже формат другой встречи. То есть это будет не двухсторонняя встреча, а это будет встреча в «нормандском формате», в формате «нормандской четверки». Это другая тема, другая история, она может состояться, почему нет?