Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) начал рассматривать жалобу россиян по поводу изъятия органов для трансплантации без согласия родственников. Иск подали близкие скончавшейся в больнице Алины Саблиной, у которой, как они утверждают, без их ведома изъяли сердце, почки и другие внутренние органы.
Фото: Подгорчук Александр, Коммерсантъ / купить фото
ЕСПЧ коммуницировал жалобу матери девушки Елены Саблиной и двух ее бабушек и поставил перед российскими властями несколько вопросов. По словам представителя заявителей, юриста общественной организации «Сутяжник» Антона Буркова, Страсбургский суд интересует, является ли произошедшее жестоким и бесчеловечным обращением с родными девушки, и нарушает ли их права на частную и семейную жизнь. Еще одна группа вопросов к властям касается справедливости судебных разбирательств, в том числе правомерности того, что судебные заседания по делу Саблиной проходили в закрытом режиме, а решение суда оглашали в сокращенном виде.
19-летнюю Алину Саблину сбила машина в Москве 11 января 2014 года. Ее доставили в реанимацию московской городской клинической больницы №1 Москвы. 17 января Алина скончалась. Алина Саблина родилась в Екатеринбурге, в столице училась в Институте дизайна и технологий. В семье она была единственным ребенком.
Елена Саблина узнала об изъятии органов дочери для трансплантации из заключения судмедэксперта через месяц после смерти Алины. В документе было зафиксировано, что у погибшей девушки изъяли сердце, почки, надпочечники, аорту, вену и часть правого легкого. Госпожа Саблина за полтора года прошла все национальные судебные инстанции в России, включая Конституционный суд: она требовала взыскать с больницы компенсацию морального вреда, но везде получила отказ. Конституционный суд признал изъятие органов ее дочери законным. «Мы были в Замоскворецком районном суде, в Мосгорсуде, в президиуме Мосгорсуда, в Верховном суде и Конституционном суде (КС),— пояснил “Ъ” господин Бурков.— В КС нам сказали, что тайное изъятие органов соответствует российскому закону и что негуманно перед смертью пациента или сразу после нее сообщать родственникам, что планируется изъятие органов. Мы пошли в российские суды, чтобы разобраться, как у нас работает трансплантология. И поняли, что это абсолютно закрытая процедура».
Согласно ст. 8 закона РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека», орган не изымут, если пациент при жизни или его родные или законные представители заявили о своем несогласии, а затем известили об этом учреждение здравоохранения. Если заявления о несогласии нет, закон позволяет изъять органы для трансплантации, причем врач не должен об этом спрашивать родных пациента. «Вы должны зафиксировать свою волю у нотариуса,— объясняет Антон Бурков.— Одна копия документа будет у него, вторая — у вас. Но если человек попадает в ДТП, он без сознания, и его квалифицируют как потенциального донора, откуда врач узнает, что существует такой нотариально заверенный документ? Ты же не будешь носить его с собой, наколку на теле не сделаешь, а электронной базы нет».
В декабре 2015 года Саблины подали жалобу в ЕСПЧ. По мнению Елены Саблиной, в России нужно совершенствовать законодательство в области трансплантологии. Она выступает за то, чтобы органы изымали, только если человек дал на это согласие, а не наоборот, как сейчас. По итогам разбирательств ЕСПЧ она ждет именно таких перемен: «Сегодня врачи изымают, какие хотят органы, что хотят с ними делают, и считают, что эта тайна не разглашается и они не вправе говорить родственникам, что делают с их детьми и родителями».
Со своей стороны Антон Бурков уверен, что в законе должны быть четко прописаны взаимоотношения доноров, их родственников, реаниматологов, трансплантологов, получателей органов. Также, по мнению юриста, необходимо установить прижизненную процедуру фиксирования согласия или несогласия на изъятие органов, нужна электронная база данных.
По словам господина Буркова, ЕСПЧ уже рассматривал как минимум два подобных случая, но происшедших в Латвии. Там он вынес решение в пользу заявителей.