Практики и мистики палеолита

Обнаружение в конце ХХ века в Западной Европе новых пещер, наполненных палеолитическими росписями, в очередной раз изменило представление о времени и принципах возникновения человеческой культуры. Толкуя найденный материал, археологи прибегают к этнографическим данным, хотя и указывают на необходимость соблюдать при этом осторожность. Расселение человечества по всему земному шару случилось именно благодаря последнему крупному оледенению (внутри которого и был обозначен палеолит), поскольку уровень мирового океана в эту эпоху был ниже современного на 120-150 метров. Это значит, что именно тогда были заселены обе Америки: по Берингоморскому перешейку, и через Индонезию Австралия. Так что этнографических аналогий может быть найдено предостаточно (по крайней мере, в некоторых культурных параметрах). Но лучше начать с общих закономерностей, которые вывела этнология в отношении технологически простых сообществ.

Профессиональная живопись

Эпоха верхнего палеолита (началась около 30 тысяч лет назад) обозначена качественным изменением в технологии производства каменных орудий у наших предков (которыми считаются кроманьонцы, а не неандертальцы) и одновременно максимальным похолоданием в Европе — оно приблизительно напоминало современный климат Чукотки. А на стенах пещер Франции и Испании в это время возникают монументальные рисунки и барельефы. Они свидетельствуют о существовании профессиональных мастеров, которые работали еще и над задачами чисто художественными, не связанными напрямую с какой-либо функцией. Технология изображений включала специальную подготовку поверхности под рисунок и использование различных цветов и инструментов: резец, аналоги карандаша и угольного стержня, кисть, тампон и распылитель краски; само изображение могло представлять осмысленное сочетание нескольких техник — гравюры, графики и живописи. Специфических черт пещерных росписей разных тысячелетий (при этом одинаково профессиональных) было гораздо больше, но наша задача — по ним представить облик общества.

Два человечества

Все исследователи единодушно считают эти изображения культовыми. Полевой опыт этнографа дает основания предположить у представителей технологически простых культур сугубо прагматический образ мыслей при обитании в экстремальном климате, а это не позволяет объяснять культовую сферу через "сон разума". Здесь обнаруживаются два универсальных и противоположных типа человеческого мышления: их можно условно назвать "практиками" и "мистиками". В любом обществе, грубо говоря, есть "практики", которые полагаются на свои собственные силы и житейский опыт, и есть "мистики", всегда ощущающие человеческую ограниченность и того, и другого. Согласно "практикам", у человека для благополучной жизни имеется все необходимое — надо только уметь этим пользоваться или его находить. С точки зрения "мистиков", человек находится во власти сил, превышающих его познавательные способности, и для благополучия необходимо заручиться их доброжелательным отношением. Налицо две абсолютно разные картины мира со всеми вытекающими последствиями (система ценностей, мотивация деятельности, модели поведения и т. д.). В отношении культовой сферы "практики" доверяют магии, а "мистики" — религии. Какая между ними разница?

Одна пожилая бурятка из рода, известного своими шаманами, когда-то мне объяснила: "У нас существуют черные и белые шаманы. Но понятие "черный" не значит, что эти шаманы вредоносные. Просто они изгоняют злых духов, благодаря своей личной силе и опыту. А белые шаманы это делают чужими руками — они могут в своих молитвах попросить божество". То есть область сверхъестественного распадается на две части: одну человек может так или иначе контролировать, а другую — нет. С точки зрения "черного" шамана, "белые" шаманы не нужны, и наоборот (проблем не будет, если правильно себя вести, верить в богов и вовремя приносить им щедрые жертвы). Наличие понятий ойуун ("черный шаман") и алгысчи ("белый шаман") у якутов, к примеру, показывают, что в этой культуре для "практиков" и "мистиков" существуют определенные социальные ниши: белые шаманы проводят календарные праздники (из которых возникла религия), функция которых — обращение к богам за благополучием для всей общины, связанное с наступлением того или иного хозяйственного сезона, времени года или даже годового цикла. "Черные" шаманы специализируются на личных запросах: лечении болезней; поисках пропавших вещей, людей, животных; на искоренении бытовых неудач, а также гадании о ближайшем прошлом и будущем. Эту область культовой жизни этнография называет "обрядами бедствия". В их основе лежит магия.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Предыдущая фотография

Следующая фотография

1 / 2

Портретная галерея лошадей. Пещера Шове (Франция). Ок. 30 тыс. лет до н. э.

Фото: Николай Плужников

Деревянный лось — одноразовый дух-помощник тунгусского шамана

Фото: Николай Плужников

Знак и символ

Можно ли определить назначение пещерных палеолитических рисунков, оно религиозное или магическое?

В любом магическом обряде, направленном на достижение конкретного результата (например, удачной охоты) в конкретном времени (не какой-то абстрактной охоты, а именно той, которая произойдет, допустим, завтра) коммуникация со сверхъестественными силами происходит предельно конкретным и стандартным образом (чтобы не возникло двусмысленностей). Характер изображений знаковый, в нем нет места для разного рода выразительных эффектов. Рисунки или скульптура, которые изготавливаются для обрядов такого рода, одноразового использования: после обряда они выбрасываются или уничтожаются. В качестве примера можно привести рисунок кенгуру на земле, который группа австралийских охотников "поражает" копьем, или грубо сколоченный из дерева "макет" лося как одного из звериных помощников тунгусского шамана, который на время обряда "вселяет духа" в деревянную скульптуру.

Культовые изображения другого вида постоянны, что определено связью с календарным циклом, то есть повторяемостью употребления. Они должны быть монументальными, предназначенными для большой группы. Их задача — не коммуникация со сверхъестественным, а эмоциональное объединение людей. То есть их природа не знаковая, а символическая. Из нее, собственно, и вырастает искусство как средство выражения идеи во всем ее зрительном многообразии. У тех же австралийских аборигенов есть наскальные рисунки — куда более сложные и непредсказуемые по сравнению с одноразовыми магическими изображениями на земле.

В росписях многих пещер верхнего палеолита обнаруживаются черты нефункционального характера, усиливающие выразительность образа, а значит — далекие от знаковости, необходимой черты прикладной магии. Сюда, к примеру, относятся портретные галереи лошадей и львов (пещера Шове, Франция, 30-32 тыс. лет назад); бегущие животные в необычных ракурсах (пещера Ляско, Франция, 16,5-17 тыс. лет назад); животные, нарисованные полутонами, подчеркивающими их трехмерный объем (пещера Альтамира, Испания, 14,5 тыс. лет назад); и наоборот — модернистская "макаронная" графика в изображении головы быка (там же). Первое, что приходит в голову, это отражение в пещерной живописи охотничьего культа: все животные крупные и съедобные. Но вот в одной из самых живописных пещер палеолита — Ляско — была обнаружена масса пищевых останков, по которой можно было определить, чем питались жители этого места. 70% занимали кости северного оленя, в то время как основная масса рисунков изображала коров, быков, бизонов и лошадей (олени, впрочем, тоже были, но мало и не на переднем плане). Предположения об охотничьем культе здесь не подтверждаются, равно как и о магическом характере изображений. Но монументальная живопись должна иметь назначение; чистое искусство обычно малоформатно и существует для частных лиц. В пещерных росписях верхнего палеолита налицо два признака мифологического характера — это обилие животных и крайне редкое присутствие человека. При этом мужчины встречаются реже, чем женщины, и они всегда представлены охотниками со звериной маской на голове в качестве маскировки. Прежние поколения исследователей их считало "шаманами", но это не соответствует их звериному окружению. Женщины, в отличие от мужчин, не рисовались — они высекались в виде барельефа и были всегда обнаженными (это в эпоху оледенения!), с крупными формами. (Женщины одетые, изящные и нарисованные встречаются в мезолите.) Скорее всего, пещерное искусство представляло собой изображение мифологического пространства, которое напрямую связано с календарными праздниками, а не с какими-либо мифами, поскольку последовательная цепочка событий, которую описывает миф, в сложных композициях не прослеживается.

Этнографические подсказки

Находки большого количества костей северного оленя означают, что в это время он был там основным предметом охоты человека. Для нас важны две особенности его поведения: это зверь стадный (в отличие, например, от лося) и сезонно мигрирующий. В этнографии известны два народа, сохранявших до недавнего времени этот вид промысла: нганасаны, которые считаются автохтонным населением арктических широт (Центральный Таймыр) и эскимосы-карибу (внутренние области Канады к западу от Гудзонова залива и Аляски). Основной способ добычи дикого северного оленя использовал специфику осенних миграционных маршрутов при переправе через реки — оленьи стада столетиями не меняли места переправ, при этом в воде олень уязвим и, будучи убит, не тонет. Другой способ охоты в теплое время года и у нганасан, и у эскимосов предполагал устройство километровых "аллей", образованных пирамидками из дерна, которые имели широкий раструб и узкий выход наподобие воронки к берегу водоема. Это была общая загонная охота: охотники со своими лодками ждали на берегу, пока все остальное население не загонит обнаруженное в окрестностях стадо через "воронку" в озеро. Похожий способ охоты у нганасан происходил и зимой, когда водоемы замерзали. Тогда аллеи строились из "махавок" (небольшой шест с привязанной к верхушке парой гусиных крыльев), которые трепыхались на ветру и пугали оленей. В конце воронки вертикально ставилась громадная сеть из кожаных ремней — на все стадо (впрочем, его размеры были сильно меньше, нежели осенью). Любопытно, что народы, вышедшие в таймырскую тундру в историческое время: долганы, русские, якуты — не освоили загонный вид охоты, который выглядит одним из самых древних. С другой стороны, нам пока неизвестно, были ли лодки в палеолите. Поэтому ловля оленей с помощью сети выглядит наиболее древней. Эти виды добычи пропитания предполагают многочисленное и оседлое человеческое сообщество, подобное тому, что могло быть в верхнем палеолите на территории Европы. Нганасаны ко времени появления русских на Таймыре в XVII веке были уже кочевниками-оленеводами. Хотя еще в начале ХХ века у них сохранялись предания о жизни в землянках по берегам озера Таймыр.

Оседлый характер сообществ, живущих охотой, свидетельствует об их чрезвычайной стабильности и благополучии. В их основе, вероятно, была заложена упомянутая специфика поведения северного оленя. В такой культуре религиозное мировоззрение доминирует над магическим. У тех же нганасан шаманы появились в историческое время от южных, лесных соседей, а до их появления культовая жизнь была тесно связана с сезонными жертвоприношениями Матерям всего сущего: Земле-Матери, Солнцу-Матери, Воде-Матери, Огню-Матери.

Что стало потом

С началом таяния ледника стабильная жизнь закончилась — северный олень ушел вслед за ледником, кончился и палеолит в Западной Европе, монументальное искусство перестало быть культовым: в нем стала доминировать человеческая жизнь, появилась тема войны. Оно стало более информативным, закончилось цветовое разнообразие — началась другая эпоха. В ней человек приручил собаку (чтобы искать зверя), изобрел лук (чтобы добывать издалека и из укрытия), занялся рыболовством. Тающая мерзлота почвы породила массу водоемов и болот. Возник новый тип поселения — рыболовный поселок на сваях. Рыболовство отчасти вернуло некоторую стабильность, но в ней уже не было прежнего изобилия.

Николай Плужников, кандидат исторических наук, Институт этнографии РАН