Вчера премьер-министр Дмитрий Медведев подписал государственную стратегию по борьбе с ВИЧ-инфекцией до 2020 года. Ее концепцию готовил Минздрав, но последнее слово в итоге осталось за Минфином: авторы документа признают, что без увеличения финансирования результатов не добиться. Эксперты называют стратегию "декларацией о намерениях" и указывают, что правительство так и не решилось высказаться в поддержку программ снижения вреда и заместительной терапии.
Фото: Илья Питалев, Коммерсантъ
О том, что ситуация с ВИЧ достигла уровня национальной угрозы, весной 2015 года заявил глава Федерального центра по борьбе со СПИДом Вадим Покровский. Тогда председатель правительства Дмитрий Медведев потребовал к апрелю 2016 года представить концепцию борьбы с заболеванием. Пока шло обсуждение, в феврале этого года Центр СПИД объявил, что эпидемия в РФ перешагнула рубеж в 1 млн выявленных случаев (с учетом уже скончавшихся). А этим летом UNAIDS заявила, что по темпам распространения эпидемии Россия обогнала даже страны Южной Африки.
Вчера документ подписал глава правительства. Основное направление стратегии: выявление носителей ВИЧ и обеспечение их АРВ-терапией, позволяющей продлить срок жизни и снижающей риск передачи вируса окружающим. В документе говорится, что в 2015 году 19,3% населения РФ проверились на ВИЧ. На диспансерном учете в стране состоят 66% выявленных носителей вируса, из которых лишь 37% получают терапию. Авторы стратегии предлагают два варианта развития событий к 2020 году. "При условии соответствующего финансирования", объем которого не указан, на вирус проверят 35% населения страны. На диспансерном учете должны будут состоять 90% выявленных ВИЧ-положительных, из которых все 100% будут обеспечены терапией. Если же "соответствующее финансирование" не будет выделено, то результаты ожидаются скромные: 24% протестированных, те же 90% стоящих на учете — но лишь 56% получающих лекарства.
"Документ остался декларацией о намерениях,— считает Вадим Покровский.— Хотелось бы увидеть финансовое обоснование. Ведь в проекте трехлетнего бюджета не запланировано увеличение средств на борьбу с ВИЧ". "Как я понимаю, на увеличение объема бюджета надеяться не стоит,— говорит представитель Коалиции по готовности к лечению Алексей Михайлов.— В таких условиях увеличить охват людей, получающих терапию, возможно только если государство добьется снижения цен на препараты". Он привел в пример препарат "Тенофовир", который в 2015 году стоил около 6 тыс. руб. за упаковку, а теперь — 200-300 руб. "Это произошло из-за того, что компании одновременно снизили цены, соревнуясь на госзакупках",— говорит господин Михайлов.
"Самое слабое место стратегии — нет четкой позиции, как остановить эпидемию среди наркопотребителей,— говорит Вадим Покровский.— Это более 50% случаев передачи вируса — в десятки раз выше, чем в Европе. Пока мы не остановим эпидемию среди них, мы не справимся с проблемой". По словам господина Покровского, России необходимо перенимать "методы, которые зарекомендовали себя в других странах,— заместительную терапию и программы снижение вреда". Однако о них в документе не упоминается.
Зато там подчеркивается необходимость "оказывать содействие социально ориентированным некоммерческим организациям и добровольцам, занимающимся профилактикой ВИЧ-инфекции, а также обеспечивать их взаимодействие с государственными учреждениями различных ведомств". Сами НКО считают этот пункт "просто издевкой". Как сообщал "Ъ", именно в 2016 году Минюст начал массово присваивать статус иностранного агента организациям, занимающимся профилактикой ВИЧ. "Мы видим, что в стране идут два параллельных процесса: в стратегии призывают сотрудничать с НКО и одновременно эти же НКО называют агентами,— говорит член совета признанного иноагентом НП ЭСВЕРО Елена Романяк.— В итоге мы чувствуем себя изгоями, у нас ноль на счету, мы завалены отчетностью для Минюста, прокуратуры, ходим по судам, вместо того чтобы помогать людям. Так что стратегия совсем не отражает реальную жизнь".