Заключенный
 |
Однако старые знакомые избегали его как зачумленного. Особенно холодно и неприязненно говорил с ним Ворошилов, к которому Термен с трудом пробился на прием. А 10 марта 1939 года его арестовали.
Очевидно, Термену помог его первый тюремный опыт. Он все отрицал, не путался в показаниях и стойко перенес пытку бессонницей, когда допросы продолжались без перерыва более суток, и, что удивительно, не дал обличительных показаний ни на кого из знакомых в СССР. Сами следователи ничего существенного собрать на него не смогли (см. справку), и потому срок для того времени ему определили, можно сказать, милосердный — восемь лет лагерей. Правда, отбывать их ему предстояло на Колыме, на золотых приисках.
 |
| Родина тепло встретила Термена и наградила восемью годами лишения свободы (фото из уголовного дела) |
Подчиненным осужденного Термена оказался сын заместителя наркома внутренних дел Меркулова — Рем. Вот что он рассказывал мне: "В 1942 году меня направили на работу в одну из исследовательских организаций НКВД, находившуюся в Свердловске... Это был крупный научно-исследовательский центр с хорошим коллективом, с производством малыми сериями специальной аппаратуры. К примеру, одну из лабораторий возглавлял арестованный Павел Николаевич Куксенко. Он с сотрудниками работал над первым в стране образцом радиолокатора — прибором ночного боя (ПНБ). Специалисты-заключенные свободно перемещались по территории организации, при необходимости выходили за ее пределы — в этом случае их сопровождал охранник. Могли работать — и действительно работали — на рабочем месте, сколько было нужно. Размещалась наша организация в большом новом здании тюремной больницы, которая была освобождена для этих целей. Наверное, единственным строгим ограничением для арестованных были контакты с женщинами. Я помню, что одного из них, замеченного в связи с вольнонаемной сотрудницей, немедленно куда-то перевели.
Моим начальником был Лев Сергеевич Термен — подтянутый, аккуратно одетый, с галстуком и в пиджаке средних лет человек. В большой комнате, заставленной большим количеством аппаратуры, под его началом работало несколько офицеров-радиотехников. Но на службу мы всегда ходили в гражданском.
 |
| У американского орла, подаренного советскими пионерами послу США, имелась спроектированная Терменом "решка", позволившая Кремлю в течение восьми лет быть в курсе всех секретов заокеанской дипломатии |
Изготавливали мы радиовзрыватели для совершения терактов в тылу врага. А еще впервые в СССР, а может быть, и в мире был разработан взрыватель для авиационной бомбы, который обеспечивал взрыв на высоте около двух метров над поверхностью земли. При этом существенно увеличивалась поражающая способность бомбы. В этой системе использовался принцип терменвокса: при приближении к земле менялся тон сигнала в головке бомбы, что при определенных условиях приводило к взрыву. К сожалению, интересная идея не вышла в серию: слишком сложной она показалась руководителям производств.
 |
| Одним из изобретений, сделанных Терменом на шарашке, был взрыватель для авиабомбы, который обеспечивал взрыв примерно в двух метрах над землей. В нем использовался все тот же принцип терменвокса: при приближении к земле менялся тон сигнала в головке бомбы. Но в серию взрыватели не пошли: идея показалась слишком сложной |
И вот что важно. Лев Сергеевич никогда ничего не рассчитывал, а просто благодаря своей интуиции выдавал правильные решения. В радиотехнической практике это, пожалуй, правильно, и я практически всегда следовал в дальнейшей работе этому принципу".
Однако именно эта привычка могла в 1947 году стать для Термена роковой.
Специалист
.
 |
| Екатерина Константинова могла остаться женой Термена, но слишком долго собиралась в Америку |
"Товарищ Сталин,— вспоминал ветеран,— высоко ценил объективную информацию — в частности, записи прослушанных разговоров. Еще до войны некоторые помещения иностранных посольств — прежде всего Германии и ее союзников — были оборудованы соответствующей техникой. Осенью 1941 года, когда все дипломатические представительства эвакуировали в Куйбышев, охрану их зданий передали нам. И возникла мысль воспользоваться ситуацией и оснастить микрофонами все диппредставительства разом. В ЦК дали согласие. Все особняки были оснащены микрофонами — под плинтусами и вверху, у потолка. Техника тогда была на грани фантастики! Огромные 'шайбы' — убить можно ими, в карман не влезут. Но времени оказалось предостаточно, и микрофонами начинили все абсолютно. Все остались довольны.
После возвращения посольств из Куйбышева повальная микрофонизация некоторое время приносила неплохие результаты. Но в посольствах работали отнюдь не дураки. Они догадывались, что госбезопасность не сидела без дела, пока они были в эвакуации. И вот к нам едут ревизоры.
 |
| Люси Розен могла стать женой Термена, но предпочла остаться одинокой миллионершей |
Абакумов поехал за санкцией в Кремль. Дали. Была создана группа из девяти человек. Заготовили хороший инструмент и приступили к очистке посольств. По схеме 'разводили' дипломатов и ехали в посольства. Как 'разводили'? Контрразведкой каждый сотрудник посольства изучался досконально: его привычки, слабости, увлечения... Подавляющее большинство дипломатов имело слабинку, используя которую можно было заставить их немедленно бросить все дела и мчаться на другой конец Москвы. Гурманов приглашали на обеды, тщеславных ребят — на встречи со знаменитостями, для любителей слабого пола тоже кого надо подбирали.
Первым чистили канадское посольство в Староконюшенном переулке. По сохранившимся схемам сняли плинтуса, набрали неподъемный мешок 'шайб', навели порядок и отбыли восвояси. Очень нелегко пришлось нам в посольстве США: там и народу было больше, чем в других посольствах, и микрофонов. Но справились и с этим. В это же время прибыли американские специалисты. Врачи подготовили лекарства, и агентура подбросила снадобья им в еду. Как нам и обещали, незваные гости полторы недели покидали отхожие места только для сна.
 |
| Клара Рокмор могла стать женой Термена, но предпочла ему импресарио |
День за днем, а у нас никакого результата. Решили посоветоваться с Терменом, нельзя ли придумать что-нибудь, чтобы американцы не нашли микрофоны. Он помозговал и порекомендовал направить на посольство мощное радиоизлучение: оно, мол, заглушит приборы американцев и не позволит найти 'шайбы'. Он тогда, по-моему, еще заключенным был. Привезли его с аппаратурой, выбрали точки вокруг посольства, установили передатчики, антенны. Но пробный пуск этой системы окончился полным провалом. Термен же ни черта ни считал, все на глазок. Изобретатель, а не ученый, вот и не попал.
 |
| Лавиния Уильямс осталась женой Термена в Америке, в то время как он сидел в Советском Союзе |
Не сносить бы ему головы, если бы он в то время другую очень нужную вещь не придумал. А мы решили отказаться от терменовских чудес. Несколько полегче нам стало, когда мы узнали, что новозеландцы отказались пустить к себе американских спецов. Но радовались мы рано. Два микрофона они нашли сами. А через два дня — совещание четырех министров иностранных дел — СССР, США, Англии и Франции — в Москве, в гостинице 'Советская'. И Молотов выкрутился. Все-таки новозеландское посольство — плевое дело. И мы остались целы".
Впрочем, мне показалось, что, говоря о каре для Термена, ветеран кривил душой. Он был признанным специалистом по электронике и, если верить другим источникам, мог позволить себе даже шутить с Берией. Говорят, что "лубянский маршал" хотел включить Термена в число участников атомного проекта и спросил изобретателя, что ему нужно для создания атомной бомбы. "Персональную машину с водителем и полторы тонны алюминиевого уголка",— ответил Термен. Берия засмеялся и оставил его в покое.
Лауреат
Нужная вещь, упомянутая в предыдущей главе, в документах именовалась системой "Буран" и представляла собой аппаратуру для прослушивания разговоров в помещении с помощью радиоизлучения, направленного на оконные стекла. За эту работу Термена представили к награждению Сталинской премией второй степени, но "отец народов" собственноручно исправил степень премии на первую. Однако 100 тыс. рублей только что освобожденному Термену не дали (он отсидел свой срок с лишком, перебрав почти четыре месяца). Вместо денег ему выделили двухкомнатную квартиру в только что отстроенном доме на Калужской площади с полной обстановкой. Его дочь Елена вспоминала, что и много лет спустя на мебели оставались бирочки с инвентарными номерами.
В том же 1947 году Термен вновь женился и с формальной точки зрения стал двоеженцем. Лавиния Уильямс, ставшая женой Термена во время его жизни в США, продолжала ею оставаться. Более того, она неустанно добивалась разрешения на въезд к мужу в СССР. В 1944 году она подала официальное прошение в советское консульство в Нью-Йорке. Консульство ее просьбу поддержало, не было возражений и у разведки. Однако на пути Термен-Пул Грейс Вильямовны, как ее именовали в советских документах, стеной стал МИД СССР. Член коллегии министерства Петр Струнников вынес следующее решение: "Министерство иностранных дел Союза ССР считает целесообразным ходатайство о приеме в гражданство СССР Термен Грейс отклонить ввиду того, что она родственно с Советским Союзом не связана и полезной для нашей страны быть не может".
Скорее всего, Термену об этом просто не сообщили. И он женился на Марии Гущиной — самой красивой девушке, работавшей в его организации, которая была моложе его на четверть века. Вскоре родилась двойня — девочки Елена и Наталья.
Как вспоминает Елена, Термен был заботливым отцом — помогал делать уроки не только детям, но и юной домработнице, учившейся в вечерней школе; проверял успехи в игре на фортепиано, а иногда по настроению устраивал домашние концерты, играя поочередно с детьми на терменвоксе. Никогда по своей инициативе не отдыхавший, он любил, когда к кому-нибудь из домашних приходили друзья, охотно музицировал, танцевал и развлекался.
Единственным камнем преткновения, как вспоминала дочь, были справки с места работы, которые нужно было предоставлять в школу. В справке Термена было написано лишь, что он сотрудник КГБ. "Но нужно же указывать должность,— говорили дочери.— Кем ты работаешь?" Термен отшучивался: "Младшим помощником старшего дворника". "Он вообще,— вспоминала дочь,— если чего-то не хотел говорить, не говорил. При этом не отмалчивался, а принимался накручивать фразу на фразу. Как начнет, Горбачева легче понять".
Однако в его шутке о должности в КГБ была немалая доля истины. Те, под чьим руководством он работал в "шарашке", были "вычищены" из органов как бериевцы, а с новым руководством найти общий язык с годами становилось все труднее. Ко всему прочему, четко стали видны границы его таланта. Все, что касалось радиотехники, получалось по-прежнему блестяще, а вот другие задания давались ему с трудом. Он взялся за разработку новых гидроизоляционных материалов, но испытания закончились провалом.
Кроме стекол, он изучал другие элементы конструкций зданий с целью использования их в качестве своеобразных микрофонных мембран. Здесь у него все шло успешно, пока в электронике не появилась новая элементная база — транзисторы. Так быстро, как требовало начальство, Термен перестроиться не мог. Еще тяжелее ему пришлось, когда при Хрущеве в КГБ началась кадровая чехарда. С новыми начальниками и кураторами технических служб он, как признавался потом, найти общий язык уже не смог.
 |
| Старческие странности в поведении Термена начались, когда ему было далеко за девяносто. Весной 1991 года он вступил в КПСС |
По версии одного из его бывших руководителей, все обстояло с точностью до наоборот: "То, что он предлагал мне, было совершенно неприемлемо. Его изобретательские дарования были несколько преувеличены. Как инженер могу сказать, что большая часть его предложений была болтологией и больше ничем. Попасться на его предложения мог только человек, неграмотный в радиотехнике".
Как бы то ни было, Термен из КГБ ушел. Жена отговаривала его, прежде всего исходя из материальных соображений, но он был непреклонен.
Долгожитель
 |
| Термен мечтал быть похороненным в вечной мерзлоте, чтобы его оживили, когда наука сможет это сделать. Но его похоронили на Кунцевском кладбище |
Когда в 1965 году Институт звукозаписи закрыли, Термен перешел на работу в Московскую консерваторию. Он совершенствовал терменвоксы, дорабатывал другие задумки. Но в начале 70-х его лабораторию в консерватории ликвидировали. Последним пристанищем "отца электронной музыки" стала кафедра акустики физфака МГУ, куда его принял на работу академик Рем Хохлов, тоже физик и музыкант.
Термен продолжал трудиться в прежнем темпе, иногда с ностальгией вспоминая о "шарашке", где работать было лучше всего: хоть круглые сутки, и все под рукой. Не в последнюю очередь его работоспособность базировалась на разработанной им системе питания. Его порции были втрое меньше обычных, и, сколько бы его ни уговаривали дома или в гостях, он непременно отвечал: "Мой желудочек маленький и изящненький". Всю необходимую энергию он черпал из сахарного песка, съедая его до килограмма в день. Посыпал кашу сантиметровым слоем песка, съедал его вместе с верхним слоем каши и насыпал новый слой сахара. На его рабочем столе всегда стояла сахарница, из которой он "подзаряжался".
Проблемы долголетия волновали его и как изобретателя. Он придумал систему для очистки и омоложения крови и отправился в ЦК. То, что случилось на Старой площади, потрясло Термена до глубины души. "Там сказали,— рассказывал он,— что нам нужно прокормить население, а не продлять ему жизнь".
Старческие странности в поведении начались, когда ему было далеко за девяносто. Весной 1991 года он неожиданно для всех вступил в КПСС — говорил, что наконец прислушался к совету Ленина.
Лев Термен ушел из жизни осенью 1993 года, прожив 97 лет. Он мечтал быть похороненным в вечной мерзлоте, чтобы его оживили, когда наука сможет это сделать. Но его похоронили на Кунцевском кладбище.
Сам он долгие годы не ходил на похороны, стараясь не подвергать свою нервную систему излишним нагрузкам. И случилось так, что на его собственных похоронах в силу разных обстоятельств присутствовали лишь дочери с семьями, да несколько человек, несших гроб.
ЕВГЕНИЙ ЖИРНОВ
Начало см. "Власть", #7 от 19 февраля 2002 года.
 |
|