Война стратегий
В начале марта цены на нефть были приятно высоки — больше $20 за баррель смеси Brent. Но долго это, по всей видимости, не продлится. В США обнародована принципиально новая стратегия развития собственной энергетики, цель которой — обеспечение независимости экономики от импорта, прежде всего от арабской нефти. Если в США будет развиваться собственная добыча, цены на нефть не могут не упасть.
Переход к новой стратегии можно трактовать и как косвенное свидетельство того, что американцы готовятся к войне с Ираком. В США прекрасно понимают, что иракская кампании по своим последствиям будут принципиально отличаться от афганской. Удар по Афганистану в ответ на террористические атаки 11 сентября мировое сообщество, враз забывшее казуистику международного права, расценило как акт справедливого возмездия, и желающих погреть на нем руки не нашлось. Несмотря на афганскую войну, а точнее, как раз благодаря ей цены на нефть пошли вниз: выслушивать обвинения Вашингтона в пособничестве "мировому терроризму" никому не хотелось. Если же война перекинется на Ирак, такого единодушия не будет. Об этом США предупредили даже европейские союзники, не говоря уже о ближневосточных мусульманских странах. Арабская солидарность вполне может обернуться нефтяным эмбарго, и тогда американцам надеяться можно будет только на себя.
На практике, правда, отважиться на нефтяное эмбарго против Америки могут лишь некоторые страны--члены ОПЕК. Даже если Саудовская Аравия полностью прекратит поставки нефти в США, за ней вряд ли последует Кувейт, где агрессия Ирака, после которой началась "Буря в пустыне", еще не забыта. Неясно и то, как долго готов жертвовать своими интересами ради поддержки Багдада Иран, также воевавший с Ираком. Некоторые нефтедобывающие страны, например Венесуэла, уже столкнулись с экономическим кризисом, вызванным сокращением доходов от экспорта нефти, и они тоже вряд ли будут склонны проявлять солидарность с Ираком. Так что, если война США с Ираком из холодной станет горячей, рост цен на нефть, конечно, произойдет, но, скорее всего, будет краткосрочным. Затем ОПЕК утратит возможность существенно влиять на цены, и нефть снова подешевеет.
С другой стороны, сама угроза войны с Ираком подталкивает цены вверх, что подтверждает и мартовская статистика. Поэтому обнародование планов США расконсервировать собственные месторождения должно охладить ожидания спекулянтов.
Низкий старт
У России пока нет четкой нефтяной стратегии, но ее весьма любопытные контуры уже просматриваются. Один из возможных ответов России на вызовы мирового рынка Михаил Касьянов обозначил чуть больше месяца назад, когда встречался с Джорджем Бушем и Ричардом Чейни и участвовал в Международном экономическом форуме. Россия готова сделать весьма амбициозную попытку хотя бы частично заменить на американском рынке арабскую нефть русской за счет поставок в США нефти с сахалинских месторождений. Именно для обсуждения этой темы Касьянов встречался в США с руководителями корпорации Exonmobil, которая собирается осуществить рекордный по российским масштабам инвестиционный проект добычи нефти на шельфе Сахалина. Долгосрочный проект требует около $30 млрд инвестиций, а его ядро оценивается в $17 млрд.
За судьбой проекта пристально следят не только нефтяники, но и один из его самых горячих поклонников Анатолий Чубайс. Конечно, он понимает, что между вложениями в нефтяные проекты, прямо ориентированные на экспорт, и вложениями в российскую энергетику есть весьма существенная разница. Но глава РАО ЕЭС рассматривает сахалинский проект как тест на инвестиционную привлекательность российской экономики в целом.
Тем временем российская экономика начала 2002 год провально. Госкомстат подтвердил, что российский ВВП продолжает топтаться на месте с октября прошлого года (о чем "Власть" подробно писала). Более того, становится очевидно, что падение нефтяных цен перечеркивает правительственный макроэкономический прогноз, а заодно и бюджет.
Наиболее динамично российская экономика традиционно развивается в первые три квартала года. Пока же прогноз на первый квартал выглядит более чем скромно: рост ВВП всего на 3,3%, в то время как в первом квартале прошлого года рост составлял 4,9%. Продолжается падение объема российского экспорта. Ожидается, что за первый квартал он уменьшится на 7,8% — до $23,5 млрд. Импорт, наоборот, прибавит 35,1% и достигнет $15 млрд. Неудивительно, что фискальные планы правительства сорваны. Если ГТК рост импорта позволяет компенсировать потери от экспортных пошлин на нефть, то МНС к 1 марта собрало в бюджет всего 71,4 млрд рублей вместо запланированных 110 млрд.
В таких условиях оказывается, что экспорт нефти в США — это всего лишь далекая мечта, которая тем несбыточнее, чем ниже мировые цены. Ведь нефть до американского потребителя еще нужно довезти, а реагировать на неблагоприятные события, разворачивающиеся на нефтяном рынке, государство должно немедленно. Реагировать можно по-разному. Но все предложения, звучавшие в последнее время, сводятся к трем.
Призыв резервистов
Первый и самый старый рецепт, как обычно, предлагают левые. В Думе они всегда имеют про запас законопроект (и не один), предусматривающий экспроприацию в пользу государства прав недропользования — в первую очередь на нефтяных месторождениях, по Конституции принадлежащих государству. Более мягкая разновидность этого предложения — в той или иной форме огосударствить экспорт стратегических видов сырья, то есть опять же нефти. Впрочем, проекты подобного рода реализации не предполагают. Для авторов важно другое. Понимая, что их законотворческие инициативы неосуществимы, они просто хотят зафиксировать, что подобные настроения в российском обществе есть.
Второе решение кажется значительно более рыночным: государство создает нефтяной резерв. Такой механизм — создание товарного буферного резерва — давно используется в международных соглашениях, участники которых договариваются о совместных действиях по поддержанию цен на какой-либо товар, например кофе. В России идею резерва впервые обосновал Андрей Илларионов. Его финансовый резерв — это тот же нефтяной резерв, только в денежной, а не в натуральной форме.
Проект создания резерва активно продвигал Игорь Юсуфов, но только пока он возглавлял Госкомрезерв, а не в сегодняшнем качестве министра энергетики. И преследовал он не столько общеэкономические, сколько ведомственные интересы. Первоначально идея была простая: когда цены достигают низшей точки, Госрезерв скупает нефть, а когда повышаются, продает. На вырученные средства делается запас чего-нибудь совершенно необходимого на случай войны, китайской тушенки к примеру.
Эта узковедомственная схема легко поддается расширению и обобщению. Кто сказал, что резервный фонд обязательно должен находиться в ведении Госрезерва, где все окутано гостайной? Почему государство должно пустить нефтяной резерв на пополнение стратегических запасов, когда можно использовать его для игры на нефтяном рынке?
Возникают, конечно, некоторые сложности.
Первая — юридическая: поправки к закону о естественных монополиях дают право экспорта только добывающим компаниям. Но она легко преодолевается. Если начнут реализовываться соглашения о разделе продукции (а именно на такой основе должен развиваться упомянутый проект добычи нефти на сахалинском шельфе), при разделе у государства появится доля добытой нефти. Это и будет своего рода нефтяной резерв, и государство сможет им распоряжаться через подконтрольные нефтяные компании, например "Роснефть", или определять оператора по конкурсу.
Вторая сложность: как определить, когда цена на нефть минимальна, а когда максимальна, и как управлять госрезервом — когда покупать нефть, когда продавать? Ответ очевиден. Нефть — это классический биржевой товар, а значит, и управлять резервом можно по биржевым правилам. Здесь для азартного игрока открывается огромное поле деятельности — фьючерсы, опционы, хеджирование, и техническая проблема, где хранить госрезерв, отходит на второй план. Можно возложить обязанность хранить государственную нефть на частную компанию, оговорив это как одно из условий сделки. Можно оперировать исключительно фьючерсами, тогда нефть будет храниться под землей. Можно даже попытаться представить такую картину: государство, ведя успешную биржевую игру, вполне рыночным путем реализует давнюю мечту левых и захватывает контроль над нефтяным экспортом.
Вот только шансов на то, что все это осуществится, практически нет. И не потому, что у государства нет такого желания или не хватит денег на биржевую игру, а потому что госчиновникам никогда не переиграть профессиональных спекулянтов. На службе у государства есть, правда, общепризнанный мастер биржевой игры. Это Виктор Геращенко, который еще в советские времена тренировался на валютных биржах, работая в специально созданных для этого совзагранбанках. Есть и его ученики, менее известные широкой публике, но это из другой оперы. Мастеров биржевой игры за пределами валютной биржи у государства нет, и перекупить их оно не сможет — хотя бы потому, что никогда не имело случая с ними познакомиться.
Таким образом, потенциал у идеи создания нефтяного госрезерва есть, но раскрыть его государству вряд ли удастся. Все выльется в банальную скупку нефти на внутреннем рынке и продажу ее на экспорт. Причем момент и объем скупки, как и момент и объем продажи будет определять правительственная бюрократия, а не профессиональные спекулянты.
Подземный передел
Есть у власти и третья возможность. "Россия обладает огромными ресурсами, но распоряжаемся мы ими неграмотно и нерачительно" — так оценил Владимир Путин на заседании президиума Госсовета 27 февраля работу нефтяников. Это означает, что одобренный президентом план исправления ситуации на нефтяном рынке выглядит так: передел прав пользования и распоряжения подземными богатствами через ревизию системы выдачи лицензий. Этот план имеет много общего как с требованием левых вернуть государству власть распоряжаться нефтяными богатствами, в том числе нефтяным экспортом, так и с идеей создания нефтяного госрезерва. Ведь после того, как государство отнимет право распоряжаться недрами у "неправильных" компаний и отдаст "правильным", оно фактически получит именно такой резерв, только находиться он будет под землей.
В переделе прав на недропользование ключевая роль отводится Минприроды. Механизм несложен. Сначала Минприроды пристально изучает подписанное им же лицензионное соглашение, потом, обнаружив нарушения, направляет их перечень нарушителю с требованием исправить положение. Срок на исправление — три месяца. Если министерство не удовлетворено результатом, начинается процесс отзыва лицензии, который может завершиться в суде.
Подземный передел идет с осени прошлого года. На упомянутом заседании президиума Госсовета глава Минприроды Виталий Артюхов доложил: "13 тыс. лицензий, то есть половину от общего их количества, пришлось в итоге аннулировать". До сих пор Минприроды оттачивало мастерство на малозначимых проектах, но пик перераспределения лицензий еще впереди.
Из крупных нефтяных скандалов, связанных с лицензиями, на слуху конфликт вокруг Вала Гамбурцева — нескольких месторождений Ненецкого автономного округа. Но в этом случае конфликтуют хозяйствующие субъекты, передел прав пользования происходит не по инициативе государства.
Год назад конкурс на Вал Гамбурцева выиграла "Северная нефть", чем остались крайне недовольны ЛУКОЙЛ и "Сургутнефтегаз". Последовали суды, принявшие прямо противоположные решения: одни признали конкурс незаконным, другие постановили, что "Северная нефть" получила лицензию правильно. Роль Минприроды в этом деле весьма двусмысленна. Во-первых, оно непосредственно участвовало и в организации спорного конкурса, и в подведении его итогов. Во-вторых, комиссии министерства принимали противоположные решения по этому делу: одна комиссия ездила в Ненецкий округ и подтвердила право "Северной нефти" вести работы, вторая признала лицензию "Северной нефти" недействительной и пригрозила руководству компании уголовным преследованием. Пока работы на Вале Гамбурцева продолжаются, но Виталий Артюхов настроен решительно: "В настоящее время идет детальный разбор полетов по всем аспектам этого конкурса — от финансовых и технико-экономических условий до последующих арбитражных споров. При наличии достаточных законных оснований мы будем проводить повторный конкурс или аукцион".
Министр Артюхов, прошедший хорошую аппаратную школу и поучаствовавший в управлении изрядным числом ведомств, пока не мог похвастаться устойчивостью своего положения. Так что кампания по выполнению прямого указания президента — это шанс, который он попытается использовать на 100%. Ведь открывается возможность превратить Минприроды в ударный орган по переустройству бизнес-сообщества, который встанет в один ряд со Счетной палатой и Генпрокуратурой.
Выбор российских властей определился — ставка сделана на государство. И выбор этот отдает левизной. Ревизия лицензионных соглашений, получив одобрение президента, имеет все шансы превратиться в политическую кампанию. При этом права собственности в России не уважают даже правоохранительные органы и Генпрокуратура, которая норовит пересмотреть условия уже состоявшейся сделки под предлогом того, что цена была неправильная.
Если в ближайшем будущем произойдут дальнейшее снижение цен на нефть, падение ВВП и бюджетный кризис (а это кажется вполне вероятным), решимость опираться на государство только окрепнет. И тогда неминуема смена ориентиров в экономической политике. От либерализма Россия вернется к НЭПу 20-х годов, когда рынок существует, но "командные высоты" в экономике контролирует государство. Во всяком случае, командные глубины оно никому уступать не собирается.
НИКОЛАЙ ВАРДУЛЬ
Регуляторы нефтяного рынка
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
