15 ноября в Бочаровом Ручье Владимир Путин провел первое из серии запланированных совещаний с руководством Минобороны и ВПК. Специальный корреспондент “Ъ” АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ отмечает, что над всем происходящим в этот день в Бочаровом Ручье витала теперь уже зловещая тень теперь уже бывшего министра экономического развития Алексея Улюкаева.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Утром в первом салоне самолета, летящего в Сочи, журналисты, находившиеся во втором салоне, обнаружили помощника президента Андрея Белоусова. Когда-то было правило: если члены делегации, которые летят в одном самолете с журналистами, не хотят по каким-то причинам разговаривать с журналистами, то они и не разговаривают, потому что хотя бы во время полета имеют право на личную жизнь. Если они хотят поговорить, то сами выходят во второй салон — и разговаривают, разговаривают… Этим, например, отличается министр иностранных дел Сергей Лавров (в лучшую от всех сторону, конечно).
Впрочем, правило это с некоторых пор считается несуществующим. Журналисты, выждав, когда ньюсмейкер появится в первом салоне, считают своим долгом веселой гурьбой завалиться туда, занять все проходы и проемы и выспросить человека обо всем, хочет он этого или нет. Из-за этого некоторые министры предпочитают регулярные рейсы «Аэрофлота». Их можно понять: деваться из кресла «передового борта» им некуда, а комментировать что-нибудь они не считают возможным, или необходимым, или хотя бы желательным.
Но есть и такие люди, как Андрей Белоусов. Они идут в этот полет как на казнь. И регулярно расплачиваются за это. Так было и в этот раз. И в этот день у господина Белоусова сдали нервы. Невозможность что-нибудь поделать и куда-нибудь деваться, только бы не комментировать задержание Алексея Улюкаева, привела к тому, что помощник президента сорвался и высказался от души не по поводу министра, а по поводу журналистов.
— Вы с ума сошли вообще что ли?!! — сказал Андрей Белоусов корреспондентам, мгновенно заполонившим все жизненное пространство вокруг него.
— Кого бы я с удовольствием посадил — это всех вас,— с удовольствием продолжил он.— На 15 суток, каждому по метле — и вперед. Чтобы к людям не приставали.
Скажу страшную вещь: я понимаю помощника президента и чувство бессилия, которое он испытывает в замкнутом пространстве. И он же слишком хорошо понимал, что будут процитированы все его слова, в том числе и эти, так как журналисты склонны к самобичеванию, когда оно является новостью. Более того, рано или поздно это должно было произойти. И кто-нибудь, если не Андрей Белоусов, все равно сорвался бы. Это чувство невозможности что-нибудь поделать, парализованная воля и чувство бессилия при виде окруживших тебя, когда вся надежда только на то, что объявят наконец взлет и надо будет занимать свои места, плотно затягивать ремни безопасности и открывать шторки иллюминаторов… О, это чувство не может сравниться ни с каким другим…
Стоило ли при этом хамить? Нет.
На крыльце резиденции Бочаров Ручей министры, участвующие в совещании, стояли небольшими группами и что-то вполголоса без конца обсуждали. По их тревожным и даже скорбным лицам было понятно, что именно они обсуждают. И то, что один за другим, увидев журналистов у входа, приготовившихся исполнить свой профессиональный долг, они пытались на ходу сменить маршрут и зайти в резиденцию через парадный вход, говорило об одном и том же: такие встречи, мягко говоря, не входят в их планы. Конечно, ведь Владимир Путин еще не выступил насчет происшедшего, и как понять, что именно им надо думать по этому поводу. Правда, через парадный вход их все равно не пускали, и они вынуждены были все-таки пробираться сквозь строй журналистов.
Впрочем, те были так если не напуганы, то по крайней мере изумлены реакцией помощника президента, что пропускали ньюсмейкеров молча, опасаясь, может быть, новых подробностей.
Впрочем, стоит сказать, что пресс-секретарь президента Дмитрий Песков тогда же, в самолете, вышел во второй салон и уронил фразу про то, что Владимир Путин был в курсе происходящего с самого начала оперативной разработки.
То есть президент знал обо всем, что происходит, уже по крайней мере год. И это не мешало ему общаться с министром экономического развития на многочисленных совещаниях и за их пределами. Более того, Владимиру Путину, возможно, даже доставляло некое удовлетворение вдруг вернуться к прежней, любимой работе…
Многие рассчитывали, что в начале совещания Владимир Путин все-таки выскажется о случившемся. Такое впечатление, что он, как и глава «Роснефти» Игорь Сечин, всю ночь провел на рабочем месте. Он выглядел уставшим. Не исключено, что известие об Алексее Улюкаеве придавило его всей своей мощью, а может быть, он так до последнего и не верил, что возможно такое… В конце концов это ведь он назначил министра своим указом на эту должность, а значит, непоправимо ошибся и теперь расплачивался за это… Все это может быть.
Между тем на совещании речь шла о вещах в каком-то смысле не менее увлекательных. Сначала — о гособоронзаказе:
— Уже сейчас годовые задания по поставкам основных образцов вооружения выполнены на 70%, а в части закупки ракет и боеприпасов — более чем на 85%. В войска поступило свыше 5,5 тыс. единиц вооружений и военной техники, в том числе более 60 новых и 130 модернизированных самолетов и вертолетов, многоцелевая подводная лодка, более 60 зенитных ракетных систем и комплексов, 55 радиолокационных станций, 310 новых и 460 модернизированных танков и бронированных машин…
Президент не в первый раз обращает внимание на то, что с приходом нового министра обороны и с началом истории про то, как он дважды в год, в мае и ноябре, проводит в Бочаровом Ручье совещания, посвященные этой проблеме, ситуация радикальным образом изменилась и госзаказ начали наконец выполнять. Владимиру Путину, очевидно, и самому нравится мысль о том, что, только когда он взял все это под руководство в ручном режиме, все понеслось.
А вот потом он перешел к другой любимой теме — к Сирии — и дал слово министру обороны Сергею Шойгу.
— Сегодня в 10:30 и в 11:00,— сообщил тот,— мы начали большую операцию по нанесению массивного огневого поражения по позициям ИГИЛ и «Джебхат ан-Нусры» в провинциях Идлиб и Хомс. В этой операции принимает участие «Адмирал Григорович» (фрегат ВМФ России.— “Ъ”), он сегодня совершил пуски крылатых ракет «Калибр» по заранее определенным разведданными целям. Кроме этого береговые ракетные комплексы «Бастион» совершили также пуски по целям в глубине Сирии. И впервые в истории российского военно-морского флота в боевых действиях начал принимать участие, задействован авианесущий крейсер «Адмирал Кузнецов»: сегодня с этого крейсера начали работать наши самолеты Су-33.
Если бы один из самолетов накануне не упал в воду, все эти слова звучали, наверное, песней. Но он упал.
— До этого,— продолжил Сергей Шойгу,— мы вели очень тщательную и основательную разведку по всем целям, исходя из этого определены основные из них: это склады с боеприпасами; это скопления и в основном центры подготовки незаконных вооруженных формирований, а если говорить точнее — террористов. Это, безусловно, заводы! Я их по-другому не называю! Не цеха, а именно заводы по изготовлению разного рода средств довольно серьезного, если не сказать массового поражения населения… За последнюю неделю они это использовали дважды — в одном случае госпитализировано 27 человек, трое погибших; в другом случае госпитализировано 30 человек, я имею в виду бойцов сирийской армии.
Именно по этим целям, надо надеяться, и был нанесен смертоносный удар.
Президент спросил министра обороны, что делается для того, чтобы защитить российские базы в Сирии, и использовал для этого затейливую формулировку:
— Что нас убеждает в том, что это выполнено?
Лучше всего, как я понял, убеждают системы С-400 и С-300 — «чтобы закрывать уже морскую часть, в том числе практически до Кипра».
— Помимо этого,— безжалостно добавил Сергей Шойгу,— туда же поставлены береговые комплексы «Бастион», которые закрыли фактически все побережье, и на сегодняшний день мы этими комплексами в состоянии поражать как морские, так и наземные цели.
— На каком расстоянии? — в воспитательных целях (воспитывать таким образом он собирался, конечно, не Сергея Шойгу) поинтересовался Владимир Путин.
— На расстояние 350 км — море и почти 450 км — на суше, кивнул министр обороны.
Такие вопросы без причины не задаются. Очевидно, поступила информация о том, что возможна атака объектов и прежде всего, видимо, с моря: Владимир Путин еще раз предпочел уточнить, на страже ли «Бастионы». На страже, подтвердил Сергей Шойгу.
Совещание продолжалось в закрытом режиме почти четыре часа.
Более того, после этого совещания, по сведениям “Ъ”, Владимир Путин провел еще сразу три совещания с тем же кругом людей, но в разных составах. И, в конце концов, эти беседы закончились совсем уже поздно вечером. Это было настолько мучительно долго, что многие в пресс-центре были уже уверены, что Владимир Путин решил сделать перерыв на футбол Россия—Румыния. Впрочем, тем в Бочаровом Ручье, кто хоть мельком посмотрел эту игру, и в голову не могло прийти такое. Не та пока это сборная, чтобы смотреть ее игру.
Через шесть часов после начала цепь совещаний, посвященных гособоронзаказу, наконец закончилась, и началось следующее: с участием «Роскосмоса».
В перерыве между ними пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков рассказал, что Владимир Путин успел подписать указ о снятии Алексея Улюкаева с должности «в связи с утратой доверия». И вот это уже приговор, не хуже судебного. Хотя уже с другой стороны, формулировка же не противоречит идее презумпции невиновности: было доверие и просто пропало.
Исполняющим обязанности министра экономического развития назначен Евгений Елин. Он между прочим присутствовал на совещании, посвященном «Роскосмосу». По данным “Ъ”, его пригласили в Бочаров Ручей еще до ночных событий в «Роснефти».
А потому что все было по плану.