Как говорить о зле
Анна Наринская об эссе Сьюзен Сонтаг «Болезнь как метафора»
Эссе "Болезнь как метафора" Сьюзен Сонтаг (будем вслед за отечественными издателями этого текста употреблять такую транслитерацию ее фамилии, чтоб избежать путаницы) написала в 1978 году, когда у нее диагностировали рак груди и назначили курс химиотерапии. В тексте о болезни автора нет ни слова — только 10 лет спустя, когда Америку охватила эпидемия ужаса перед СПИДом и Сонтаг решила в новой реальности продолжить исследование мифологизации болезни и стигматизации больных, она рассказала о том, как к ней впервые пришла мысль о необходимости разделения заболевания и его образа.
Фото: Corbis via Getty Images
"Когда я заболела раком, я увидела, сколько дополнительных страданий больные испытывают из-за дурной славы этого недуга. Я разговаривала со многими больными, и почти все они высказывали отвращение к своей болезни и подобие стыда. <...> Тогда выкристаллизовался замысел небольшой книги об окружающих рак мистификациях.
Не думаю, что полезно — а мне хочется именно принести пользу — рассказать еще одну историю от первого лица, писать, как некий человек узнал, что у него рак, как он рыдал, боролся, утешал себя, страдал, храбрился... Хотя моя собственная история была именно такой. Мне представляется, что повествование менее полезно, чем идея".
"Повествование менее полезно, чем идея" — сейчас эти слова выглядят даже более современными и важными, чем когда они были написаны. Не только потому, что сегодня даже больше, чем раньше, мы захлебываемся в повествованиях, любых, но если держаться темы — в обилии "раковых дневников" и литературных и кинематографических историй излечения и неизлечения, но в любом случае принятия. Сонтаг сама была не чужда жанру "повествования" (она написала несколько романов и пьес), но именно идеи и — даже больше — метод их доставки сделали ее тем, чем она для нас является: одним из самых точных исследователей современности и ее духа. Причем эта точность не растворяется во времени, прошедшем со смерти Сонтаг (она умерла в 2004-м, от лейкемии), а, наоборот, очищается от сиюминутности, концентрируется.
Быть совсем точным текстом сегодня "Болезни как метафоре" не мешают не сбывшиеся за почти 40 лет с момента его выхода надежды автора на то, что по мере развития медицины "этиология этой болезни станет понятной, увеличится количество выздоровевших, и рак будет демистифицирован". Даже наоборот — поэтому этот текст выглядит написанным "из сейчас", когда мы лелеем такие же надежды. И даже как будто "из всегда".
Зловещее мистифицирование рака (а до него — пусть с более романтической аурой — туберкулеза), пишет Сонтаг, связано с тем, что в непрофессиональном, немедицинском сознании эта болезнь приравнивается к смерти, к которой мы не умеем относиться спокойно и трезво. А безвинные страдания, на которые, как считается, обречен почти любой раковый больной, приравнивают эту болезнь к "каре" — понятию, предполагающему изначальную греховность того, на кого она падает. Извечный вопрос "за что?" вертится в связи с таким заболеванием в голове у самого закоренелого безбожника.
В итоге культура (общество, цивилизация) получают устоявшийся образ, который легко задействовать в манипуляции. Раком называют все самое худшее, что только может случиться на свете (Гитлер называл "раком общества" евреев, Троцкий — сталинизм, арабская пропаганда называет Израиль "раком Ближнего Востока", и даже сама Сонтаг во время войны во Вьетнаме написала, что "белая раса — это рак истории человечества"). В итоге больной человек становится носителем этого самого ужасного, самого отвратительного и, соответственно, стыдного.
И в "Болезни как метафоре", и в "СПИДе и его метафорах" Сонтаг призывает прекратить использовать болезнь в качестве метафоры, то есть очистить сами слова, обозначающие заболевание, от мистических, роковых призвуков. И тогда заболевший наконец увидит не пугающие и деморализующие "кару" или "проклятие", а "просто" недуг, который надо лечить.
В этом "призыве", разумеется, нет никакой взвинченности, Сонтаг с ее вкусом никогда не могла бы себе это позволить, хотя вера в то, что общество можно изменить, изменив язык, а язык можно изменить, все про него поняв, здесь ощущается. Оба эссе написаны во время нарастающей борьбы за языковую политкорректность, когда в интеллектуальных кругах созрела уверенность в том, что контроль за языком может изменить общество, очистить его от расизма, шовинизма (самый яркий пример — сложившееся к середине 90-х табу на употребление слова nigger) и, в частности, от стигматизации больных.
Но Сонтаг не была бы собой, если бы трезвость не уравновешивала такие надежды. "Современные метафоры болезни — это всегда преднамеренная грубость. Вряд ли действительно больные люди выигрывают оттого, что слышат, как название их болезни постоянно используется в качестве синонима зла. <...> Но как прикажете оставаться нравственно строгим в конце ХХ столетия? Возможно ли это, когда вокруг столько поводов для осуждения; когда мы, хотя и различаем понятие зла, утратили религиозный или философский язык, позволяющий говорить о зле разумно?"
В начале века ХХI быть нравственно строгим еще сложнее. И надежды на формирование такого языка все меньше. А голосов, пытающихся на нем говорить, как это делала Сонтаг, уже почти нет.
Сьюзен Сонтаг. Болезнь как метафора. М.: Ad Marginem — МСИ "Гараж", 2016. Пер. М. Дадяна, А. Соколинской