"Она всем представляется "золотым дном""

В сентябре 1921 года руководители белой эмиграции впали в состояние близкое к шоку. В Европе распространялась информация о том, что политика советского правительства резко изменилась. Западные капиталисты массово получают в аренду предприятия. А РКП(б) будто бы обязалась отказаться от коммунистической пропаганды за пределами России. Сбор и подробный анализ фактов привел к неожиданным результатам. Лидеры белого движения осознали, что мировым державам было невыгодно поражение большевиков в Гражданской войне. И поняли почему.

Евгений Жирнов

"И другие хищники"

Появившиеся в середине марта 1921 года сообщения из Москвы выглядели не просто сенсационно, но совершенно ошеломляюще. Большевики, которые после революции отняли все или почти все у любого мало-мальски состоятельного жителя России, уничтожившие огромное количество противников своей власти, вдруг объявили о смене курса и мерах по поощрению частного предпринимательства. Того самого капитализма, с которым они только что беспощадно боролись.

А к концу лета в европейских столицах начались разговоры и публикации о том, что крупные европейские и американские промышленники договорились с советским правительством о получении в концессию важнейших предприятий российской промышленности. Причем большевики пошли на огромные уступки империалистам и обязались отказаться от коммунистической пропаганды за пределами своих границ. Но что было еще более удивительным, Совнарком якобы согласился на ввод иностранных полицейских сил, которые должны охранять порядок на территориях, сданных иностранным концессионерам. Кроме того, появилась информация о том, что эмигрировавшую из России интеллигенцию приглашали вернуться домой, и возвратившимся обещали наилучшие условия жизни и работы.

Все это в совокупности означало только одно — вслед за изменением политики большевиков политика мировых держав в отношении РСФСР тоже стала иной. А белому движению пришел конец. Шокированный этими известиями барон П. Н. Врангель, продолжавший руководить эвакуированными из России войсками, 11 сентября 1921 года отправил своему начальнику штаба генералу от кавалерии П. Н. Шатилову письмо, в котором предлагал выяснить, насколько соответствует действительности распространяемая информация. Шатилов разослал копии письма главнокомандующего представителям Врангеля в столицах мировых держав и получил крайне интересный отчет от генерал-лейтенанта И. А. Хольмсена из Берлина. Этот доклад имел особое значение прежде всего потому, что столица Германии была важнейшим пунктом для проведения внешнеторговых операций РСФСР. А Хольмсен располагал в Берлине обширными связями. 26 октября 1921 года он сообщил командованию, что в циркулирующих в Европе слухах есть некоторая доля истины:

Пришлось сдать на берегу Черного моря сравнительно небольшой участок, покрытый драгоценным пальмовым лесом

"На основании данных, почерпнутых из хорошо осведомленных источников, установлено, что, действительно, Англия и Германия фактически ведут торговые сношения с Совдепией. Они успели доставить в некоторые центры России довольно значительное количество товаров, среди коих очень много предметов не первой необходимости".

Однако, как писал Хольмсен, речь шла о совершенно обычных торговых сделках, преследующих только одну цель — выгоду:

"Москва, благодаря открытию кофеен, ресторанов, магазинов и т. д., приняла для иностранцев совсем иной внешний вид, чем она представляла в прошлом году. В связи с этим в Западной Европе спекулянты, евреи и другие хищники, поддерживаемые представителями Советского Внешторга, указывая на состоявшееся якобы изменение положения, пропагандируют развитие торговых сношений с Советской Россией. Притягательными стимулами для этих акул является однако не изменение внутренней политической или экономической обстановки в России, а те остатки царских империалов и драгоценностей, которыми Советская власть пока еще может расплачиваться за доставленные ей предметы".

"Понимая беспринципность московских владык"

Но информация о сделках советских представителей с крупными фирмами, как следовало из доклада генерала Хольмсена, никакими реальными данными не подтверждалась:

"Пока все-таки в местном высшем финансовом мире торговля с большевиками не является почетным занятием, и дела с ними ведутся крупными банками не непосредственно, а через так называемые "швестер-гезельшафт", т. е. мелкие конторы, носящие иную фирму (наименование.— "История"), но где главным акционером является крупный банк. Например, у дармштадского банка таким является "Нордише Банк". Из крупных германских фирм договор с Московским Правительством заключила пока лишь "Гамбург-Америка-Линия". Эта компания получила монополию на содержание пароходных линий с гаванями Советской России, однако неизвестно, какие реальные действия уже предприняты для осуществления этого соглашения, и оно, видимо, пока вылеживается, ожидая более благоприятного времени".

Хольмсен писал, что советское правительство еще до объявления НЭПа было вынуждено заняться поисками выхода из тяжелейшей экономической ситуации:

"Советской Власти, опирающейся теоретически на рабочий класс, необходимо поддерживать и существование последнего. Нужно сохранить неудержимо разрушающуюся промышленность и дать заработок рабочим массам. Цифры указывают на катастрофическое падение предприятий, разрушенных коммунистическим режимом. В сознании своего бессилия, уже 27-го ноября прошлого года, был издан декрет Совнаркома о предоставлении иностранцам лесных, горных и сельскохозяйственных концессий. Надежды на то, что иностранцы поспешат заключить соглашения и немедленно вложат свои капиталы и технические силы в предприятия на русской территории, поныне однако совершенно не оправдались, много иностранных предпринимателей приезжало в Россию, т. к. она всем представляется "золотым дном". Советская власть вела с ними длительные переговоры, но поныне все они ни к чему не привели, в германском М.И.Д., широко осведомленном об экономическом положении России, известен пока всего один декрет о предоставлении одному немцу концессий на эксплуатацию Эмбовской Лесной дачи в Абхазии. Советская власть придает особое значение этой концессии, положение о которой было повсеместно опубликовано как факт первостепенной государственной важности. Однако даже этот сам по себе незначительный факт умаляется при сопоставлении его с первоначальными предположениями, когда было решено давать подобные концессии лишь на берегах Оби, Енисея в миллионах десятин тайги, а тут пришлось сдать на берегу Черного моря сравнительно небольшой участок в 700 десятин, покрытый драгоценным пальмовым лесом, который не представит труда вырубить и увезти... Кроме того, имеются сведения о заключении договоров с Швецией и Норвегией, причем в обмен на дерево для изготовления спичек они предоставляют России свой рыбный улов. Данных же, подтверждающих передачу судостроительных заводов в Николаеве Виккерсу, угля и других природных богатств немцам и англичанам, пока не удалось получить и, вероятно, эти сведения значительно предвосхищают события".

Генерал отмечал, что знакомые с методами работы советских чиновников иностранные предприниматели настаивают на гарантиях исполнения договоров:

"В настоящее время ведутся еще усиленные переговоры с шведом — бывшим владельцем механического завода "Подшипник" в окрестностях Москвы. Ему были обещаны всякие льготы и права, но, понимая беспринципность московских владык, он поставил непременным условием предварительный взнос советским правительством в Государственный Банк в Стокгольме очень крупной суммы золотом. Советская власть должна гарантировать ему в случае чего возмещение расходов по налаживанию и пуску в ход производства на названном заводе. На такое обеспечение Советская власть не может пойти, т. к. у нее нет средств; вслед за этим, несомненно, и все другие предприниматели пожелают такую же золотую гарантию, как наиболее реальную и только могущую принудить коммунистов выполнить свои обязательства по отношению к концессионерам".

Хольмсен считал, что восстановление частного предпринимательства в Советской России — еще одна уловка большевиков, за которой не последует никаких изменений в их методах управления:

"В настоящее время во всей России 69 предприятий уже переданы в руки арендаторов, коими явились бывшие собственники, союзы рабочих и кооперативы. Эта мера объясняется главным образом необходимостью сохранить в распоряжении Советской власти возможно большее количество продовольствия, которым оно обязано было бы снабжать трудящихся в государственных предприятиях. Ввиду голода число занятых в них предположено сократить с 6-7 миллионов до 3 миллионов. С политической точки зрения аренда является для коммунистического режима и гораздо более приемлемой, т. к. тут не нужно поступаться своей властью: по отношению к беззащитному арендатору можно применять все испытанные приемы административно-полицейского воздействия, на которые в Советской России не скупятся. Но, конечно, ни при предоставлении концессий, ни тем более сдаче в аренду не может быть речи о каких-либо серьезных политических уступках, об эволюции коммунизма по существу вправо; он и не может допустить реального ослабления гнета, т. к. только жестокая последовательность в беспощадном истреблении своих внутренних врагов позволяет ему держаться у власти и всякая брешь в этом направлении разрушит это призрачное могущество. Разговоры же и слухи об отказе Советской власти где-либо и когда-либо от пропаганды идей коммунизма и мировой революции являются результатом слухов, распускаемых врагами возрождения национальной России. Официальные представители Советской власти могут даже без особого лицемерия и обещать прекращение подобной пропаганды, т. к. действительно очень часто она вовсе на них и не возлагается. Для этого созданы другие учреждения, зависящие непосредственно от III Интернационала, который, понятно, таких обещаний никому не дает. С ним, как с учреждением, возглавляющим работу по уничтожению буржуазных государств, никто не думает вести переговоров".

"Окрученный русскими идеями"

Хольмсен выяснил, что среди высших чиновников РСФСР есть те, кто действительно согласен идти на уступки зарубежным предпринимателям ради оживления экономики:

"В московских высших советских учреждениях действительно разделились голоса (Ларин, Ломов и др.), которые, указывая на исключительный экономический крах, на полное отсутствие хлеба и голод и на необходимость самого широкого привлечения иностранных капиталистов, говорили, что нужно допустить и "моральные" гарантии, т. е. международную полицию, арбитраж, при участии иностранцев по спорным делам и т. д. Мнения этих "экономистов" остались пока гласом вопиющего в пустыне, и никто из политиков "коммунизма" не согласился с ними".

А информация о политических переменах в России — беззастенчивая большевистская пропаганда, распространению которой способствуют разные группировки, включая эмигрантские:

"Левые русские "розовые" круги за призрак участия в управлении страной готовы покраснеть еще гуще, а равно связанные с ними осведомительные организации, распуская выгодные для себя слухи в парижских и пражских, а иногда и берлинских кругах, конечно, желают укрепить возможно шире в умах идею возможности своего возвращения в Россию и даже своего сотрудничества у кормила власти с большевиками. Предполагая, что этим они усиливают свое значение, они поддерживают такое представление о советском строе и российском коммунизме, что у не вполне осведомленных может возникнуть предположение, что московское правительство пойдет на уступки, будет честно разговаривать и договорится с полубольшевиком Керенским "со товарищи" и с полусоциалистом Милюковым и его кучкой".

Из чисто корыстных соображений, как указывал Хольмсен, поддерживали большевистскую пропаганду и аферисты, которые предлагали иностранцам дешево приобрести у бывших владельцев права на собственность, конфискованную советской властью. Ведь после изменения или падения большевистского строя покупатель получал колоссальную прибыль. Среди попавшихся на эту удочку оказался и крупнейший германский предприниматель Г. Стиннес:

"Стиннес, окрученный русскими идеями, в числе коих играет особую роль Котляр из Петрограда, недавно приобрел имение М. В. Родзянко в Витебской губернии и дом одного русского графа на набережной реки Невы".

Но оставался главный вопрос: что на самом деле думают о советской России и как будут действовать ведущие европейские политики.

Левые русские "розовые" круги за призрак участия в управлении страной готовы покраснеть еще гуще

"Взгляды, существующие в Европе по отношению к современной России, можно свести к трем категориям: прежде всего группа людей с тупым, почти непреодолимым нежеланием знать и усвоить себе значение III Интернационала и размеры коммунистической опасности, причем эти люди, придерживающиеся этой точки зрения, напоминают страуса, прячущего голову под крыло при виде надвигающейся беды. Другое течение, хотя и понимает силу указанных явлений, однако, будучи по существу своему прежде всего "рвачами", стремится получить скорее все, что можно взять еще из богатств, находящихся в России".

В докладе Хольмсена уточнялась позиция влиятельных "рвачей" из разных стран:

"Соединенные Штаты пока во всех переговорах еще не играют роли, англичане же и германцы продолжают беседовать по поводу эксплуатации России, причем немцы проявили в этом отношении более ловкости, чем первые".

И говорилось, что из-за безрезультатных переговоров в Москве их становится все меньше и меньше:

"Есть факты, которые указывают, что среди англичан уже наступило значительное разочарование в расчетах на возможность широкого использования русских богатств".

Однако главную роль играли те же политики, которые еще недавно ограничивали помощь белым армиям и фактически помогли победе большевиков в Гражданской войне:

"Но есть еще и такие,— писал Хольмсен,— преимущественно в Англии, из них Ллойд-Джордж первый, которые считают, что для Западной Европы вообще и для их страны в частности важно устранить "русскую опасность", олицетворяемую сильной, процветающей национальной Россией, где бы царствовали порядок и законность. Что же касается территории России с ее богатствами, последние все равно от них не уйдут. Мощная Россия действительно могла бы смешать карты в игре нынешних властителей Европы".